"Ярославна” снова в интернате. Впечатления сегодня

Впечатление от работы, которую мы выполняли в течение трех лет (1997-1999 включительно) в шести учреждениях сиротского типа, до сих пор не стерлось из памяти. Четкие воспоминания, как трудно начинали: ни дети, ни взрослые не понимали и не хотели понимать, что могут им дать люди, пришедшие со стороны, встречаясь всего лишь на один час в неделю; как тяжело и медленно продвигалась работа по психологической реабилитации – дети не хотели говорить о своих проблемах; как радовалась вся “команда” занятых в проекте психологов, когда появились первые результаты – дети открыли, что в жизни есть такие переживания, как радость, что они имеют право спрашивать, и их за это не одергивают, что имеют право не соглашаться, и это приветствуется. Как грустно было “ставить точку” (закончилось финансирование) как раз тогда, когда и дети, и персонал, и психологи поняли, как мы полезны друг другу.

Полученный нами опыт был хотя и трудный, но точно жизнеутверждающий. Стало понятно, что, невзирая на заорганизованность интернатской жизни, в ней можно что-то изменить. И это “что-то”, а именно – отношение работающих в интернате взрослых к живущим там воспитанникам, – меняет самочувствие детей, их отношение к себе и жизни. Как оказалось, помним об этом не только мы. Администрация одного из интернатов, с которым мы сотрудничали, в трудный момент снова обратилась за помощью в “Ярославну”.

Запрос администрации состоял в следующем: ежегодно несколько воспитанников, спустя несколько месяцев после начала “самостоятельной” жизни, возвращаются в интернат. Не могут приспособиться к новым условиям проживания. Чтобы предупредить это явление, нас попросили оказать психологическую поддержку воспитанникам, которым предстоит покинуть интернат в этом году.

По данному запросу был создан проект “Социально-психологическая помощь воспитанникам интерната в их подготовке к самостоятельной жизни”. Его поддержали Американский Еврейский распределительный фонд Джойнт и Российское представительство CAF. Цель проекта заключалась в содействии психологической подготовке группы 15-17 летних воспитанников к условиям постинтернатской жизни и последующей интеграции их в общество. Задачи проекта мы видели в том, чтобы выявить характер социально-психологических проблем воспитанников перед их выпуском из интерната; углубить имеющиеся и развить новые навыки, необходимые для адекватного социального взаимодействия и эффективной социальной адаптации; повысить осведомленность персонала относительно критериев успешности в постинтернатской жизни выпускаемых ими воспитанников, что важно для целенаправленного изменения социально-психологических установок в отношении подхода к их воспитанию и образованию; оказать содействие в разработке концепции по повышению эффективности подготовки воспитанников к самостоятельной жизни через обсуждение с воспитателями и педагогами возможных подходов и методов воспитания детей, живущих в интернате.

Проект очень короткий – 4 месяца. Сейчас мы уже перешли половину проектного времени, и нам кажется, что мы “созрели” для того, чтобы поделиться впечатлениями от увиденного через пять лет, прошедших с момента завершения первого трехгодичного проекта, а также впечатлениями от проделанной за два месяца работы.

Как это ни покажется странным, проблемы в интернате остались те же, что и 8 лет назад, когда мы начали сотрудничать. И интернат остался таким же. Закрытое от окружающего мира учреждение, в котором все проблемы, связанные с обеспечением жизнедеятельности воспитанников (витальные потребности, безопасность, финансирование, организация учебного процесса и свободного времени), решаются взрослыми – сотрудниками. Таким образом, с одной стороны, ребенок обеспечен всем и должен руководствуется порядком интерната. С другой, его ждет реальная жизнь, в которой он должен уметь в полной мере обеспечивать и организовывать себя, свою жизнь самостоятельно. На наш взгляд, именно фактор закрытости определяет большую часть проблем воспитанников, с которыми они сталкиваются на протяжении всей своей последующей жизни, а не только на начальном этапе самостоятельного пути.

Фактическая изолированность от внешнего мира порождает и значительное число проблем сотрудников: изо дня в день, из года в год одни и те же лица; постоянное психологическое напряжение, связанное с необходимостью всегда быть начеку, чтобы не допустить побега детей; накапливающееся раздражение, переходящее в агрессию, в ответ на агрессивное поведение детей; глубокая неудовлетворенность от того что, как им кажется, они “отдают детям все”, а в ответ – черная неблагодарность и т.д.

Кто-то, может быть, и возразит на утверждение о “закрытости” (или о вреде закрытости) таких учреждений: “Как же так, дети ходят в музеи, в театры, участвуют в различных районных и городских конкурсах и т.д.?!” Да! И это правда… Но не дети ходят, их “выводят под надзором” посмотреть на … Их никто не спрашивает, хотят ли они сами идти туда, куда их ведут, делать то, что их принуждают делать. Их, как правило, не спрашивают, а чего они хотят… Уверяю, что такое “просвещение”, такое “приобщение к культуре” – не более, скорее, менее полезно, чем то, что получают их ровесники из обычных семей, которые реже ходят или совсем (по разным причинам) не ходят в музеи и театры. Можно утверждать также, что жизнь детей “домашних”, чьи семьи часто менее обеспечены материально, тем не менее, более полноценна, чем “интернатских”. Критерий? – Сравните опыт, накопленный теми и другими к окончанию школы, мотивацию к развитию, к построению жизни по собственному сценарию.

Общеизвестно, и это является очень серьезной проблемой как для самих выпускников, так и для общества, что подавляющее их большинство в отличии от выпускников обычной школы, оставивших семью с целью поступления в ВУЗ в другом городе, не в состоянии адаптироваться к условиям жизни вне интерната, хотя в стартовой позиции после выхода из него находятся в более выгодном положении. Бывшему воспитаннику, в отличие от начавшего самостоятельную жизнь “домашнего” ровесника, государство обеспечивает жилплощадь, ежемесячное пособие, льготы при поступлении в учебное заведение, возможность получить социально-психологическую поддержку от работников различных социальных служб.

Так что же происходит или, наоборот, чего не происходит в системе учреждений сиротского типа, которая, существуя десятки лет, так и не смогла приблизиться к созданию адекватных, с точки зрения нормы, условий для жизни и развития детей, оставшихся без родительского попечительства? Создавались различные программы, вплоть до президентской, в рамках которых проводились и продолжают проводиться поисковые эксперименты по созданию оптимальных форм жизнеустройства социальных сирот. Тем не менее, система живет, как и жила. Ничего не происходит…. Как и много лет назад, ребенок, прожив в течение ряда лет в условиях, которые специально созданы для того, чтобы он не нуждался, учился, развивался и т.д., не знает и не может элементарного?

Не секрет, что подавляющее большинство детей, попадающих в интернат, жили в ситуации домашнего насилия. Они были или свидетелями насилия родителей в отношении друг друга, или объектами разного вида насилия со стороны родителей, родственников, знакомых тех и других. Исследования показали, что низкая самооценка, невысокий уровень притязаний, повышенная подозрительность, обидчивость и агрессивность являются типичными для детей с опытом психологической травмы, связанной с насилием, пережитым в собственной семье. Они постоянно живут под страхом повторения травматической ситуации. Это вызывает постоянное напряжение, следствием которого в свою очередь, как минимум, является раздражительность, трудности с концентрацией внимания. За этим следуют чувства собственной некомпетентности и неуспешности, и, соответственно, страх и неуверенность в собственном будущем.

Тот факт, что виновником насилия в семье, агрессором чаще всего был близкий человек, которому ребенок доверял, вполне возможно, любил, у него теряется представление о том, что дозволено и не дозволено в общении между людьми. Утрата чувства безопасности провоцирует постоянное ожидание угрозы со стороны окружающих, повторения актов насилия. Отсюда и недоверие и подозрительность. Такие дети часто испытывают чувства беспомощности и испорченности. Каждый при этом полагает, что он один такой, испорченный, что именно он не достоин уважения и любви, поскольку он и сам себя не уважает.

Когда в результате отчуждения от родителей ребенок попадает в интернат, то, несмотря на окружающую чистоту, порядок, отсутствие внешних признаков агрессии со стороны окружения, решение проблем с едой, там для него с самого начала все не так. И особенно два момента: а) жизнь на виду (с его чувствами стыда и вины, обиды на весь мир) и б) дисциплина (без объяснения, без доведения до сознания ребенка, почему он должен вести себя именно так, а не по-другому). Ребенок там постоянно переживает ощущение социальной и эмоциональной изоляции, преодолеть которые он не в силах. У части детей это провоцирует обострение агрессии по отношению к другим, у другой части – безысходность и апатию, у тех и других непреодолимое желание выйти из этой среды. Проходит время, и он усваивает (сначала ему внушают, а потом он и сам соглашается), что он – другой. Он – “хуже”. Его никогда и никто не полюбит там, за пределами интерната. Но ведь и в интернате его не любят… Это он кожей чувствует: никто не интересуется его глубинными переживаниями, его желаниями, мечтами, его возможностями. Так утрачивается надежда на лучшую жизнь вне интерната. Формируются новые идеи и намерения относительно того, как же жить. И эти идеи редко связаны с честным трудом, построением карьеры в определенной профессиональной сфере, формированием дружественных, затем семейных отношений и т.д.

Мы глубоко убеждены, люди при поступлении на работу в интернат должны быть осведомлены об особенностях психики ребенка – социального сироты. Необходимо иметь представление, что может, на что способен ребенок, переживая очередную ситуацию стресса, попав не по своей воле в условия новой среды. Первостепенная задача сотрудников интерната, очень трудная, установить отношения доверия с новым воспитанником. Не обязать, не заставить его доверять всем и каждому в отдельности, а заслужить его доверие. Доверять – одна из насущных потребностей человека вообще и ребенка с подобным опытом жизни, в частности.

Известно, какую огромную роль в успехах ребенка играют ожидания взрослых, занимающихся его воспитанием. Каковы ожидания персонала от детей, живущих в интернате? Выяснилось, что эти ожидания (скорее, даже уверенность, чем ожидания) “безотрадно жуткие”. Судить о них можно по описанию личностных качеств или черт характера, типичных для детей 7-9 лет, живущих в интернате, данных педагогами и воспитателями в процессе групповой работы на первой встрече с психологом: грубы в отношениях между собой, эгоистичны, отсутствует потребности в гигиене, нет культуры поведения, не реагируют на замечания, ограниченный кругозор, неадекватное поведение, потребительство, раздражительность, возбудимость, другой взгляд на людей – другой мир.

Сравните их же описание черт, присущих детям этого же возраста, но живущих в семье: трудолюбие, доброта, коммуникабельность, любознательность, помощь окружающим, близким, членам семьи, умение выразить свою мысль, адекватное поведение, потребность в чистоте, опрятности, умение дать оценку действиям другого, знание, что такое хорошо и что такое плохо, любовь к животным, окружающему миру.

Воспитанник интерната в возрасте 16-17 лет были охарактеризованы так: оптимист, несамостоятельный, коммуникабельный, не умеет общаться, нечестный, безответственный, завышенная и неадекватная самооценка, потребительство, недостаток самостоятельности, не умеют и не думают, как заработать деньги, неумение распоряжаться деньгами, чувство стадности.

Интересно, что, с точки зрения сотрудников, наличие плохих черт у детей младшего возраста (при полном отсутствии хороших) обусловлено исключительно влиянием со стороны постоянно прибывающих в интернат новых воспитанников. Именно влияние каждого нового ребенка, независимо от его возраста, сводит на нет все усилия персонала по воспитанию детей. Что касается воспитанников старшего возраста, то к указанному прибавляет еще и улица (имеется в виду школа, куда ходят старшие воспитанники). О какой любви и доверии может идти речь?!

Взрослые забыли о том, что в свое время для каждого/каждой из них было предельно важным: что его/ее самочувствие и поведение, желание делать что-то, достижения – все в огромной степени зависело от ощущения – любим он/она или нет. Нужен он/она кому-то или нет. Есть ли близкие, настоящие близкие, то есть те, кто с теплом и заботой думает о нем/о ней, кому можно доверить все, что радует или болит, в чью грудь можно уткнуться, чтобы при необходимости выплакаться и т.д. Очевидно, что в интернате ребенку катастрофически не хватает любви. К тому же, он испытывает постоянный дефицит прямого, открытого общения с взрослыми. В отсутствии этого и не могут быть сформированы соответствующие навыки общения, владея которыми он чувствовал бы себя равным с другими. Он не получает представления о том, в связи с чем и как проявлять инициативу, настойчивость, отстаивать свои права и т.д., поскольку принятая в интернате система воспитания требует от ребенка в основном беспрекословного послушания, почти армейской дисциплины, не допускающей рассуждений. Там требуют безусловного уважения (и даже любви) к воспитателям и педагогам (ко всем без исключения, не зависимо ни от чего) и, что, с точки зрения персонала, чрезвычайно важно, любви к Родине. Похоже на игру в одни ворота...

Воспитанника постоянно упрекают/обвиняют в потребительстве. Но ведь это не он просит у государства: “Дайте мне то, дайте мне это, дайте мне больше и т.п.” Но ведь это не он ввел систему, в которой все делают за него сотрудники интерната, обвиняя при этом в том, что он ничего не умеет, ничего не хочет и т.д. К сожалению, он не понимает (как, впрочем, и большинство детей, растущих с мамой и папой), что надо кричать и требовать с самого раннего возраста: “Расскажите мне и покажите, что такое обязанности и ответственность; что такое деньги, откуда они берутся, научите меня, как их зарабатывать, как их расходовать; что такое профессия, как ее выбрать и получить; что такое – быть человеком и т.д.”

Учитывая сказанное, очевидно, что оказание психологической помощи воспитанникам в проработке “старых” проблем и решении актуальных психологически проблемных ситуаций – критически важно.

Работа с воспитанниками. В рамках проекта всего запланировано 15 групповых встреч с воспитанниками, по 2.5 часа каждая. Как правило, участие в группе помогает подросткам осознать свои личные проблемы и трудности; способствует взятию на себя ответственности за свою собственную жизнь и собственные действия; ориентирует на конструктивный подход к решению проблем; оказывает помощь в освоении различных способов регуляции и улучшения своего психологического состояния. В данном случае мы считали важным проведение работы по программе, в рамках которой будут подняты вопросы целеполагания, планирования и способов достижения поставленных целей; вопросы об индивидуальных особенностях и потребностях человека; важности принятия себя; вопросы ответственности, прав и обязанностей; ознакомление с навыками самоподдержки и преодоления стрессовых ситуаций.

К сожалению, воспитанников на группу психологической поддержки собирали “из под палки”. И в этом случае решение принимали не они сами, а взрослые. Снова взрослые “знали лучше”, чем сами воспитанники, чего воспитанникам надо, что им полезно. На первой встрече можно было отметить чрезвычайно высокую моторную активность; неустойчивый эмоциональный фон; колебания настроения от высокой степени возбуждения до полного равнодушия, которое через некоторое время сменяется нормальной активностью; проблемы с концентрацией внимания.

Вот как участники отозвались о первой встрече:

• Занятие понравилось
• Мне ничего не нужно. Я все знаю и умею сам. Если будет нужно, я найду, где узнать.
• Мне хочется узнать побольше, как надо общаться.
• Я хочу узнать, какую работу выбрать.
• Мне хочется узнать о себе.
• Какие существуют способности у людей?
• Как можно заработать побольше?
• Можно ли сделать так, чтобы люди не были жестокими?
• Я не буду участвовать. Просто не хочу и все.
• Мне интересно узнавать новое о мире и о людях.
• Мне всегда было интересно узнать что-то новое.
• Я хочу ответить на свои вопросы. Какие – не скажу.
• Больше всего я люблю мечтать о том, что я буду делать, когда вырасту.
• Я хочу отомстить тем, кто убил мою маму.

И все-таки, несмотря на сопротивление, участники группы выражали интерес к упражнениям и процессу обсуждения.

Обратная связь после 4-й встречи выглядела так:

• Занятие очень понравилось.
• Мы чувствуем, что можем работать в группе по “профессиональным” программам.
• Здорово, что нам не хочется развлекаться, а хочется узнать что-то новое.
• Так просто можно понять, что значит быть самостоятельным…
• Если ты самостоятелен, то тебе интересно с самим собой и для друзей…
• Мне теперь необходимо разобраться, с каким уровнем потребностей у меня проблемы.
• Можно и нужно быть интересным, прежде всего самому себе, и тогда одиночество не страшно.
• Нужно много знать и уметь. Я хочу научиться готовить.
• Можно научиться общаться совершенно с разными людьми, в том числе и с соседями.

Обратная связь после 6-й встречи показывает, что участники продвинулись на пути познания себя.

• Это занятие было самым интересным (речь шла о чувствах и эмоциях, их роли в жизни человека),
• Больше всего мне понравилось обсуждение,
• Так здорово, что мы можем поговорить обо всем здесь,
• Такое ощущение, что мои мысли читают и говорят то, что я только хочу сказать.
• Мне очень понравились упражнения – гимнастика. Мне это очень нужно, особенно перед важными делами,
• Я попробовал рисовать и, вроде, получилось. Даже неплохо,
• Давненько я не рисовал. Очень приятно,
• Я не думала, что чувства можно рисовать – но получилось очень здорово
• Интересно, что Вы скажете о том, что мы здесь нарисовали,
• Оказывается, я сам могу узнать по своей картине, что мне тяжело. Или хорошо?!

Индивидуальные консультации чрезвычайно важны. С их помощью отрабатываются специфические проблемы конкретного воспитанника, определяются его ресурсы, достигается наибольшая степень доверительных отношений, что особенно важно для низко статусных из них. В рамках проекта получить консультацию могли воспитанники 15-17 лет, обучающиеся в 8-м и 9-м классах. В начале работы мы столкнулись с тем, что у ребят нет желания идти на консультацию. Одна из причин – полное отождествление психолога с психиатром, а это ассоциируется с “психушкой”, с их интеллектуальной проблемностью и связанными с этим чувствами вины и страха и т.д. Другая причина, не менее важная: открывать душу еще одному чужому взрослому - желания нет. И это так естественно. Они же отказ идти на консультацию объясняют отсутствием времени, т.к. они “обязаны” быть в это время, например, на занятии в кружке по бисероплетению или вышиванию. Этот неожиданный “патриотизм” – следовать обычному укладу жизни в интернате - приветствуется персоналом. Воспитанники это чувствуют и пользуются этим. Получилось так, что запрос исходил только от администрации. А в индивидуальном консультировании имеет смысл работать с только в том случае, когда запрос есть у самого человека.

Оказалось, что воспитанники, которые уже начали ходить в группу психологической поддержки, значительно легче идут на контакт в процессе индивидуальной консультации. Другие же, отказавшиеся принять участие в группе, демонстрируют протестное поведение. При этом было трудно оценить, относится ли он именно к психологической помощи или к любым предложениям, исходящим от взрослых. Первое общение с “протестными” подростками показало, что они по большому счету не выражают какой-либо тревоги по поводу своего будущего, считая, что у них все продумано, все ясно. В действительности оказалось, что их картина мира очень примитивна, плоская, жесткая, черно-белая.

В частности для воспитанников 8-го класса выход из интерната еще не является острой проблемой, которой стоит посвящать много времени. Для них это событие где-то “в далекой и туманной перспективе”. О выборе профессии рассуждают совсем как маленькие дети, не задумываясь о шаги, которые следовало бы предпринять для достижения той цели, которую они перед собой поставили. Но и у учащихся выпускного класса представления об их будущем также примитивны. Цели (например, все хотят зарабатывать много денег) никак не связаны с реальностью. План дальнейших возможных действий либо указан администрацией, либо строится “за компанию”. Исходя из этого, работа с подростками была ориентирована на обогащение их представлений об окружающем мире, на приближение их картины мира к реальности, на то, как ставить цели, продумывать шаги по их достижению, куда и к кому обращаться за поддержкой и помощью. Кроме этого работа направлена на выработку опоры на себя, а не на персонал интерната.

Некоторые подростки демонстрируют послушное поведение, они предсказуемы в общении. Выяснилось, что это привычка опираться в основном на мнения и ожидания взрослых. И на приеме у психолога также выдается социально ожидаемое поведение, типичное поведение приспособленчества: быть милыми и приятными в общении. Кстати, работники интерната убеждены в важности того, умеет ли ребенок “произвести впечатление” на других, и не важно, что собой он представляет в реальности. Эта группа воспитанников как раз выказывает озабоченность по поводу выхода в “мир” после интерната. У них присутствует страх, как жить дальше, как оставаться одному, к кому обратиться за помощью в сложной ситуации. Работа с ними строится в направлении повышения самооценки и уверенности в себе.

Часть воспитанников “оценили” возможность конфиденциального общения с психологом, поэтому с ними значительно быстрее удалось установить более тесный контакт. Как результат, быстрее открылись травмы, сформированные в детстве, которые мучают до сих пор. До данного момента ни с кем не могли говорить об этом.

Встречи персонала с психологом. Еще в 1998 году Министерство образования спустило установку на переход от авторитарной модели взаимодействия с детьми к личностно-ориентированной. Однако, педагоги и воспитатели в процессе получения образования не приобрели соответствующих этому требованию навыков. В связи с этим крайне важно помочь поставить на повестку дня вопросы влияния подхода к воспитанию детей, стиля взаимоотношений взрослого и ребенка (воздействие-взаимодействие) на особенности социализации последнего, становление его как личности, на успешность или неуспешность социальной адаптации после выхода из интерната.

По проекту было запланировано всего 3 встречи, по 3 часа каждая, проводились с применением интерактивного подхода (дискуссии, мозговой штурм, упражнения, работа с личным опытом и т. д.). Для начала было важно выявить представления персонала о проблеме неготовности выпускников интерната к самостоятельной жизни, о причине этой неготовности. И только после этого имело смысл побудить персонал разобраться и определить, чего именно в организации жизни детей в интернате не хватает или происходит не так, что выпускник оказывается не способным к самостоятельной жизни, не в состоянии интегрироваться в другую социальную среду. И, наконец, представлялось существенным всем вместе попытаться поискать возможности для усовершенствования подхода к воспитанию детей, который позволил бы подготовить их к выпуску в самостоятельную жизнь более зрелыми, социально компетентными.

15 человек (воспитатели, педагоги и представители администрации, из них только двое мужчин) принимали участие во всех встречах. Первоначальные ожидания от встреч выглядели следующим образом:

• Чтобы было доброжелательное отношение в данной группе,
• Узнать новое, как вести себя с детьми, чтобы они были такими, какими их хотят видеть взрослые,
• Как установить контакт с детьми, чтобы поддержать дисциплину,
• Как перевоспитать ребенка, ведь приходит “готовый”, как сделать “ломку” безболезненной,
• Понять, что с нашими детьми,
• Как воспитателю/преподавателю реагировать на грубость детей,
• Как выйти из конфликтной ситуации без озлобленности,
• Как быть, чтобы не переносить агрессивность на членов собственной семьи,
• Как решить проблему психогигиены персонала, т.е. как восстанавливаться,
• Как остаться женщиной, работая в интернате.

Сразу приведу обратную связь участников по результатам работы на первой и затем на 3-й встречах:

• Выявила, каких детей выпускаем в жизнь. Нужно, чтобы учреждение было закрытым,
• Проблемы зависят от персонала, детей не надо винить,
• Задумалась, как помочь детям,
• Ничего не почерпнула, мы это часто обсуждаем, от нас ничего не зависит. (На вопрос ведущей “значит ли это, что ей не стоит приходить на следующую встречу”, ответила с интонацией обиды, что встреча была очень познавательной и интересной, что она обязательно примет участие и в следующей встрече),
• Работа была в какой-то степени значимой, но я обиделась за своих детей. Я думаю, можно считать, что они воспитаны. 8 лет все-таки здесь,
• Занятие заставило задуматься, появились вопросы,
• Понравилось упр. “Дерево” (Упражнение направлено на снятие физического и эмоционального напряжения – А.П.), систематизировала взгляды своих коллег, система интерната порочна,
• Можно гордиться нашими выпускниками, так как их берут в училища и т.д.,
• Систематизировала знания об особенностях возрастных групп,
• Уменьшать заслуги сотрудников нельзя, государственная политика социальной защиты плохая – нет работы по профилактике социального сиротства,
• Понял, что надо реорганизовать жизнь в интернате.

Встреча 3.

• за время, прошедшее после первой встречи до сегодняшнего дня почувствовала, что изменились отношения с детьми, изменилась система взаимопомощи между коллегами;
• было много интересного на этих встречах, в частности, увидела, что что-то можно изменить в интернате, что и дети могли бы нести какую-то ответственность, возможно, групповую, за утерянные или сломанные вещи;
• много интересного, по-новому посмотрела на детей, нас много, и все мы разные, по-разному влияем на них, а каждый ребенок уникален.
• стала понимать, что к каждому ребенку нужно подходить по-разному;
• помогло то, что информация давалась систематизировано. Понравились релаксации;
• первая встреча была открытием, что мы не смогли найти положительных качеств у детей; просто закрывали глаза на их положительные качества, а это зависит от доброты взрослых;
• появилась уверенность в завтрашнем дне, я хочу, чтобы мой интернат был хорошим. Со второй встречи стала больше понимать детей. Стало легче работать. То, что мы встречаемся здесь, важно;
• порадовало, что психологов заинтересовала работа интерната и судьбы воспитанников. Может быть, психологи обратятся в высшие инстанции и там изменят многое в их отношении к сиротским учреждениям;
• увидела, что мы – коллектив, у которого есть ресурс для творческой работы;
• сделала выводы, например, в отношении детей, что надо прощать, не делать поспешных заключений, быть в коллективе внимательнее друг к другу. Понравилась “развлекалка”, все почувствовали себя детьми;
• подтвердились представления о том, что есть коллектив с ресурсом;
• удивительно, но в конце мое самочувствие соответствует 7 баллам (по 10-балльной шкале), вместо 3 в начале встречи. Было комфортно, могла откровенно говорить. Три занятия вселили оптимизм, не надо зацикливаться на мелочах, а идти от крупного. Важно делать для детей, при этом не формально. Поняла, что труд детей надо адекватно стимулировать.
• испытываю подъем внутри, с 1-й по 3-ю встречу люди открылись, от защитной позиции перешли к конструктиву, к деятельному подъему.

В заключение могу сказать, что то, как работали участники на встречах, производило впечатление. Рождалась уверенность, что жизнь в интернате может быть другой. В конце все были воодушевлены и настроены на содействие позитивным переменами в интернате. Но, мы-то знаем, что пройдет не очень много времени после окончания проекта, и все вернется на круги своя. И не потому, что “они - плохие”, а потому, что интернату, как минимум, необходима опытная психологическая служба. И не на 4 месяца только, и не для работы с одной или двумя группами только… И грустно осознавать, что пройдет еще 5 лет, пока какой-нибудь другой зарубежный фонд не поддержит наше очередное краткосрочное вмешательство в жизнь этого же или другого интерната. А я почему-то уверена, что интернаты еще не скоро исчезнут из нашей жизни.