КАК НАЧИНАЛОСЬ ЖЕНСКОЕ ДВИЖЕНИЕ В КОНЦЕ 70-Х
В сентябре 1979 года в Ленинграде вышло в свет в самиздате первое феминистское издание - альманах "Женщина и Россия". Альманах, в котором писали женщины, обращаясь к женщинам. О чем же они писали? Прежде всего о том наболевшем, с чем приходится сталкиваться каждой женщине в нашей стране: о потрясающем своим цинизмом обращении с женщинами в родильных домах и абортариях, о нашем лукавом "равноправии" в семье и на работе, о том, как обращаются с нашими детьми в яслях, детсадах, в школах и пионерских лагерях. Этот альманах был выпущен всего в десяти экземплярах, но имел большой успех в Ленинграде, где его читали нарасхват. Уже в конце сентября власти начали преследования, направленные против создательниц альманаха. Первые издательницы и редакторы Т. Мамонова, Т.Горичева и Н.Малаховская были предупреждены, что в случае продолжения работы над этим альманахом им грозит арест. У Мамоновой и Малаховской власти грозили отнять детей. Поэтому было решено переименовать издание.
В декабре 1979 года началась работа над новым журналом - его решили назвать 'Мария". В предисловии к нему женщины писали: "В нашей стране хватит женских имен, и женщин в ней больше, чем работников КГБ". В январе 1980 года макет первого номера этого журнала был изъят при обыске.
1 марта 1980 г. женщины, работавшие в этом журнале, решили провести первую феминистскую конференцию, на которой основали и первую в нашей стране феминистскую организацию - клуб "Мария". В мае 1980 года преследования властей ужесточились, теперь они были направлены не только против самих издательниц, но и против их (маленьких тогда) детей. 11 мая была вынуждена эмигрировать Юлия Вознесенская. 9 июля первым издательницам женского альманаха Татьяне Мамоновой, Татьяне Горичевой и Наталии Малаховской было предложено на выбор - покинуть страну или оказаться арестованными.
Журнал "Мария" продолжал существовать и после отъезда первой редакции. В нем работали Татьяна Беляева, Елена Шаныгина, Клавдия Ротманова, Наталия Лазарева, Галина Григорьева, Софья Соколова и многие другие женщины. Вскоре власти начали преследовать и их. В результате долгой травли и позорных угроз в адрес ' малолетних детей Елена Шаныгина, Татьяна Беляева и Софья Соколова были вынуждены покинуть страну, а Наталию Лазареву арестовали, и она много лет провела в тюрьме. Остальные потеряли работу, жилье, многие лишились средств к существованию. Так к 1982 году женское движение в нашей стране, едва зародившись, было разгромлено.
В это же время в советской печати появилось несколько статей, старающихся выставить в как можно более неприглядном свете женщин, боровшихся за то, чтобы наша жизнь не была такой невыносимой. Позорные потоки клеветы обрушивали на них газеты и журналы, а в книге "Приглашение в западню" появилась "разоблачительная" статья о феминистках. Это было в 1982 году. А уже в 1988 в журнале "Новое время" Марина Кузнецова в статье "Третий пол" со спокойной совестью пишет, как жаль, мол, что в нашей стране нет и не было феминистского движения. Шесть лет - не слишком большой срок, чтобы с легкостью можно было забыть события недавней истории.
Теперь, когда за упоминание тем, связанных с положением женщин в нашей стране, журналистам ничто не грозит, статьи подобного рода нередко появляются в нашей официальной прессе. Однако можно ли назвать честными журналистов, касающихся женских проблем в наше сравнительно безопасное время, если они ни словом не упоминают о том, как начиналось женское движение в нашей стране? Можем ли мы, возрождая у нас женское движение, не вспомнить о своих предшественницах?
Из выступления Натальи Малаховской на первой московской
Феминистской конференции "Женщина как объект и субъект в искусстве"
Наверное, вам будет интересно, если я расскажу вам о том, как у нас зародилась сама идея женского движения: большинство из присутствующих об этом не знает и, подобно советской прессе, считает, что женского движения у нас в стране вообще никогда не было. Итак, расскажу обо всем по порядку.
В Ленинграде в середине 70-х годов существовали так называемые нон-конформистские издания, - например, журнал "37" и альманах "Часы". В них работали как мужчины, так и женщины, зачастую в довольно опасных условиях, однако этим изданиям в течение нескольких лет удавалось сохраняться. С течением времени женская часть редакции журнала "37" начала чувствовать себя как бы нон-конформистами в среде нон-конформистов: материалы, которые стремились опубликовать женщины, мужчинам казались слишком острыми, слишком социально направленными, - одним словом, слишком опасными.
Как раз в то время, как эта неудовлетворенность ощущалась нами все больше, к нам, то есть ко мне и к Татьяне Горичевой, обратилась художница Татьяна Мамонова с предложением создать журнал для женщин. Это предложение было высказано в августе 79 года, а ровно через месяц журнал был полностью готов: и написан, и перепечатан, и переплетен. Журнал, а точнее альманах, был назван "Женщина и Россия".
Я должна сказать, что работа над этим изданием принесла мне, как одному из трех его редакторов и издателей, огромную радость. Нельзя даже сравнить эту работу с работой над другими самиздатскими журналами. Впервые мы могли свободно, не боясь ни насмешек, ни ущемлений со стороны всезнающей мужской части редакции, писать о самом наболевшем. Создание этого альманаха было праздничным событием для всех его участниц, оно было прорывом сквозь тьму неосознанного и тем самым еще более опасного угнетения, в котором мы все до тех пор жили, даже и не понимая, что мы в нем живем. Об этом альманахе можно сказать многое, но я хочу сейчас подчеркнуть, в чем был наш пафос. Мы открыли для себя и хотели открыть для окружающих нас женщин, что причина несчастий каждой из нас не в том, что каждая такая уж невезучая или неумелая, не в ее личной так называемой судьбе, а в каких-то гораздо более широких, всеохватывающих законах, по которым живет наш мир. Как мы узнали позднее, в этом же пафос и многих других женских изданий во многих странах мира.
Обстоятельства жизни нас, издательниц, были тогда очень трудными и сами по себе, а уже в сентябре того же года, когда работниками КГБ был обнаружен один из номеров альманаха, эти обстоятельства стали и вовсе невыносимыми. (...) Однако, несмотря на все это, время, когда мы делали альманах, а потом женский журнал "Мария", запомнилось мне, как и многим другим из нас, как время наивысшего подъема. Мы как будто разорвали ту свинцовую мерзость, в которой мы годами прозябали, не зная ей даже названия. Мы прорвали ее и создали другой мир внутри того безнадежного мира, что окружал нас тогда.
О чем же мы писали? Обо всем, буквально обо всем. О проблемах социальных, о том, что творится в родильных домах, в абортариях, в семьях, превращенных для многих женщин и детей в маленькие домашние концлагеря, о детских садах, лагерях и школах. Как я уже говорила, среди женщин, начавших работу в журналах, были уже опытные журналистки, до этого уже много лет занимавшиеся работой в самиздате. Но работа в альманахе и потом в журнале для женщин помогла нам выйти к совершенно новому уровню осмысления жизни. Началось это с того, что мы стали затрагивать острые темы, касающиеся самой сути нашего существования. И естественным образом это привело нас к новому уровню онтологического осмысления мира, что заметно уже по названиям докладов на первой конференции нашего клуба: "Ведьмы в космосе", "Домашний концлагерь", "Заживо погребенные". Мы были очень далеки от того, чтобы идеализировать или приукрашивать характер женщин. Наоборот, мы говорили о том, какие чудовищные формы приобретает женский характер под прессом нашей жизни. Говоря о ведьмах в космосе, мы имели в виду не первоначальный, исходный смысл этого слова, который сейчас в ходу у западных феминисток, мы имели в виду не мудрых, много чего ведающих женщин, а женщин-разрушительниц. Губительные механизмы нашей жизни - той разновидности патриархата, которая развилась на нашей земле, умело используют тот невероятный заряд энергии, который присущ женщинам, и используют себе на пользу. (...)
Одновременно мы занимались и политическими вопросами (дискуссия "Феминизм и марксизм"), и вопросами воспитания детей, художественного творчества женщин, проблемами старости, - в общем, всеми сторонами жизни, включая и философские и религиозные темы, но в этом, новом для нас, преломлении.
Как только началась война в Афганистане, мы тут же поместили протест против этой войны и призыв к матерям не отдавать своих сыновей на фронт. Но, как я уже сказала, охота за нами началась гораздо раньше, в сентябре 1979 года. А в январе 1980 года первый номер журнала "Мария" был конфискован в макете во время обыска, и нам пришлось делать его заново. 1 марта 1980 года была проведена первая конференция клуба "Мария", а 5 мая 1980 года вышел в свет первый номер этого журнала. К маю преследования со стороны властей достигли небывалого размаха. Обо всех подробностях мне сейчас говорить не хочется, но речь шла о нашей жизни и жизни наших детей. 9 июля мне было предложено покинуть страну, либо наутро меня арестуют. Я отказалась уехать без Горичевой, тогда и она получила то же предложение, а также и Мамонова. Таким образом первая редакция нашего журнала в июле 1980 года очутилась на Западе. Перед отъездом мне удалось закончить перепечатку второго номера журнала и удалось подготовить вторую редакцию журнала, наших заместительниц. Тут я должна назвать имена Татьяны Беляевой и Елены Дорон (Шаныгиной). После нашего отъезда вокруг этих женщин собирались авторы нашего журнала и сочувствовавшие этой работе женщины. В 1981 году и эти женщины подверглись жестоким преследованиям властей, и многим из них пришлось покинуть страну, а остальные были изгнаны с работы, потеряли средства к существованию, а некоторые угрозами и пытками доведены до того, что они "раскаялись" в содеянном. Наташа Лазарева была дважды арестована и много лет провела в тюрьме.
|