Не равен человек режиму,
не равен также он трусам,
ботинкам, варежкам, зажиму,
пришпиленному к волосам,
всему не равен он при этом -
посуде, мебели, еде,
своим портретам, сигаретам,
тыр-пыр и далее везде...
Искусство не равно режиму,
как не равно оно трусам,
ботинкам, варежкам, зажиму,
пришпиленному к волосам, -
как не равно оно при этом
посуде, мебели, еде,
своим портретам, сигаретам,
тыр-пыр и далее везде...
Но всякому режиму равен
особый дух - и он неглуп,
весьма противен - тем и славен,
его стыдятся, прячут вглубь,
казнят, пытают, но питают,
и он в питательной среде
в житейском море обитает
как клад, утопленный в воде.
В особый час его подъемлют,
дыша триумфами разрух, -
он весело кромсает землю,
он мстит за всё, особый дух,
и, упоенный кровью нови,
он вышибает страх и стыд,
и, если в чем-то он виновен,
его история простит.
Блажен, кто этим духом крепок,
и, в этом духе отличась,
он всякого режима - слепок
и равен целому как часть,
трусам он равен и штиблетам,
посуде, мебели, еде,
своим портретам, сигаретам,
тыр-пыр и далее везде...
1994
