Жил-был поэт, которого нет
в живых по ряду причин,
характер кошмарный,
век легендарный,
женщины в роли мужчин.
Дал ему Бог
так много, как мог, -
больше, чем можно мечтать,
но перед свиньями
губками синими
бисер любил он метать.
Мало того,
что в центре всего
быть этот гений хотел, -
жил еще идол,
которому выдал
он состояние дел -
то есть ума,
по какому сама
плачет тюрьма и сума,
если поэты пишут портреты
идола в куче дерьма.
Был бы поэт нормален - так нет,
качал он права и ворчал,
вечные жалобы,
а не мешало бы
выбрать укромный причал,
домик в глуши, где нет ни души
в живых по ряду причин,
грядки картофеля,
пение профиля
женщины в роли мужчин,
печка в углу, речка во мглу,
жизнь бесконечно длинна,
бочка терпения,
точка кипения -
выдрана, удалена,
бы в рот бы воды,
бы замел бы следы,
бы залег бы на дно глубоко...
беды избежал бы,
стихов нарожал бы,
бы козье бы пил молоко,
бы идол бы в гроб,
в чеснок и укроп -
в египетских мумий бальзам,
поэт неубитый бы стал знаменитый бы,
в это не веря глазам,
новый костюм бы
в самый тюм-тюм бы,
тысячу новых личин
бы дали поэту, которого нету
в живых по ряду причин...
Стая - сильна,
недобитым - хана:
их добивает она.
Каждая нация есть интонация.
Жизнь - бесконечно одна.
1996
