Глава 11. Мотивация и ценности бизнеса: человек больше богатства

 

1. Деньги, самореализация, интерес: пирамида мотивации бизнеса

 

Проблема мотивации российских бизнесменов постепенно стала проникать в научные издания и становиться предметом эмпирического изучения социологов и психологов как у нас в стране, так и за рубежом. Однако необходимо отметить, что на русском языке отсутствуют более или менее полные обзоры проблем психологии предпринимательства.

В западной психологии имеются монографии по психологии предпринимательства, где сделана попытка обобщить имеющиеся исследования и дать систему представлений по этому предмету.

В монографии немецких авторов[i] широко обсуждается проблема «экономического человека» с точки зрения психологических предпосылок деятельности и механизмов ее регуляций.

Согласно выводам, сделанным авторами, современный предприниматель стремится к максимальному использованию возможностей собственного личностного роста и созданию условий для развития своих сотрудников, переориентируется с показателей внешнего достижения на показатели внутренних достижений (в том числе развития личности). Старые экономические и новые социальные и психологические теории анализируются при этом в целостном контексте практических следствий для реализации идеологии «выигрывают все», что является весьма парадоксальным в контексте сложившихся представлений о мотивационных основаниях предпринимательской деятельности.

Известным подтверждением и углублением названных закономерностей можно назвать работу другого немецкого исследователя Биргит Асверус[ii], которая посвящена анализу психологических особенностей и мотивационной сферы современных предпринимателей. Эти эмпирические исследования охватывают большие выборки людей в сфере бизнеса, обследуемых с помощью социологических и психологических методов. Автор описывает эмпирические закономерности, выявленные на выборке в 2000 испытуемых, занятых в сфере «среднего» бизнеса, но с дифференцированием выборок мелких, средних и крупных компаний. Использовались полустандартизованные интервью, опросники, методики вынужденного выбора и другой методический арсенал, который позволял психологу решать разные, но взаимосвязанные задачи психологической диагностики и проверки моделей о факторах разноуровневой регуляции деятельности предпринимателя.

Приведу наиболее интересные факты, полученные в ходе исследования, в рамках обсуждаемой проблемы ценностей и мотивации. Во-первых, при оценке личностной значимости возможных ценностей предпринимательской деятельности оказалось, что прагматические цели - деньги и материальные приобретения как конечная цель - в средне-групповых данных занимают места только ниже пятого а на первых местах представлены совсем другие ценности занятия профессиональной деятельностью. Во-вторых, больше всего в своей работе предприниматели ценят возможность обмена мнениями с коллегами и совместную разработку процедур принятия решений. Уровень же профессионализации прямо связывается ими с возможностями самоактуализации, отыскания новых аспектов в своей работе, способностью испытывать от нее удовлетворение.

Такие черты немецкого предпринимателя, как готовность ставить цели личностного развития выше всех других и ориентировка на принципы совместного сотворчества в совместной деятельности выдвигаются на первый план в мотивационной иерархии. Эти данные, описывающие особенности немецких предпринимателей, отличаются от привычного культурологического портрета профессионала в американском бизнесе, где подчеркивается, что люди выбирают не работу, а деньги, которые платят за эту работу[iii].

Исследования российских психологов и социологов относительно мотивационной сферы и других психологических особенностей российских предпринимателей дают достаточно противоречивую картину, свидетельствующую о неоднозначности наблюдаемых явлений.

По данным первых эмпирических исследований, проведенных на российских предпринимателях, были вскрыты такие личностные и мотивационные особенности, как: низкий уровень мотивации достижения[iv], низкие показатели рациональности[v] при высокой личностной склонности к риску.

«Отмечаемая в литературе связь успешности деятельности предпринимателей с высокими показателями мотивации достижения нами не отмечена. В данной группе индекс «мотивации достижения» занимает пятое из пятнадцати мест», - отмечает в своей монографии Татьяна Корнилова[vi].

В исследованиях В.С. Магуна[vii], Г.К. Булычкиной[viii] в противовес названным результатам отмечается, что мотивационные установки предпринимателей на труд отличаются от трудовых ценностей, присущих другим категориям российского населения. В то же время российские бизнесмены не демонстрируют при обследовании высокой ценности материальных факторов в общей системе трудовой мотивации, однако, им свойственен высокий уровень мотивации достижения.

Так, в исследованиях Владимира Магуна отчетливо показано, что в России из общей группы российского населения выделилась одна социально-профессиональная группа, резко отличающаяся по своим трудовым ценностям от остальных. Это группа предпринимателей. Только в ней ценность «видеть конкретные и ощутимые результаты своего труда» вошла в число наиболее важных. В целом же по России ориентация на достижение трудовых результатов выражена весьма слабо, подсчитанные автором соответствующие интегральные показатели по российскому населению имеют одно из самых низких значений в мире. Как предполагает автор, это дает возможность утверждать, что российские деловые люди демонстрируют признаки высокой мотивации достижений. которая является важнейшей психологической предпосылкой экономического подъема общества.

Известные расхождения, полученные в исследованиях В. Магуна и Т.Корниловой, Н.Рабочих об уровне мотивации достижений свидетельствуют о неоднородности предпринимательских групп, которые будут различаться по своим психологическим особенностям в зависимости от возраста, времени прихода в бизнес, размеров собственного дела и других факторов. Данные моего исследования подтверждают выводы, полученные в работах Владимира Магуна, и свидетельствуют не только о высоком уровне мотивации достижения, но и об особой структуре мотивационной иерархии, которая имеет многокомпонентный и подвижный характер.

В исследованиях мужчин-предпринимателей, проведенных в 1994-1996 годах, были получены результаты, указывающие на то, что прагматические ценности занимают хотя и высокое место в мотивационной иерархии, но не являются единственно значимыми на фоне остальных ценностей предпринимательской деятельности.

Результаты исследования свидетельствовали о том, что утилитарный подход к оценке действующих мотивов предпринимательской деятельности неправомерен. Подобное утверждение строилось на конкретных эмпирических закономерностях. Напомню их.

Ни один из опрошенных предпринимателей не выделял как самый главный для себя мотив достижения «материального достатка». «Деньги могут быть целью бизнеса, но они не являются целью жизни», - заметил в своем интервью Борис Хаит. и с ним соглашаются другие представители крупного бизнеса.

Ведущими мотивами предпринимательской деятельности у лидеров-мужчин выступали:

- внутренний комфорт и самоуважение 60%

- достижение конкретных и ощутимых результатов своего труда 60%

- возможность обрести свободу творчества, достичь пика творческой самореализации  50%

- защищенное материальное положение для себя и близкого окружения 40%

- доказательство своих возможностей в бизнесе 40%

- влияние на людей 30%.

Полученная картина иерархии мотивов предпринимательской деятельности указывала на заметное доминирование в структуре мотивации бизнес-элиты собственно профессиональных и самоутверждающих компонентов, при значительном, но все же не ведущем, мотиве материальной защищенности. Полуценные закономерности практически повторяли результаты исследований, описанные в работе Г.К. Булычкиной[ix] и в работе И.М. Моделя, Б.С. Модель[x]. «Прагматизм присутствует прежде всего во взглядах средних предпринимателей (у мелких предпринимателей он выражен вдвое слабее, а у крупных мы его вообще не наблюдаем в ряду значимых факторов)», - считают екатеринбургские социологи.

«Вопреки широко распространенному стереотипу оценки бизнесменов как людей, ориентированных прежде всего на повышение своего материального благосостояния, максимально высокий доход и возможность удовлетворения новых материальных запросов не попали в число наиболее важных требований к работе, предъявляемых предпринимателями», - пишет Г К Булычкина.

Мотив самореализации и достижения выдвигается на одно из первых мест, причем его влияние не меняется ни под воздействием возраста, ни под влиянием величины капитала. Тип самоактуализирующейся личности проявляется также в способах работы с внутренней мотивацией, которые строятся эвристически.

«Загадка феномена мотивации» и неоднозначность получаемых выводов способствовали тому, что в 1997-1998 годах наряду с материалами интервью, где оценивались «смысловые блоки высказываний» было решено апробировать специально разработанною «ценностную шкалу», которая включала в себя 10 различных суждений о бизнесе. Их мужчины и женщины предприниматели должны были оценить на соответствие своим собственным мотивационным предпочтениям по 10-балльной шкале. Чем выше совпадение суждения с внутренним ощущением, тем выше балл, и наоборот.

Выбранные для оценки суждения о внутренних мотивах в бизнесе являлись переработанными и обобщенными высказываниями, сделанными предпринимателями в более ранних интервью. При разработке своей шкалы ценностей мотивации бизнеса я базировалась на наиболее типичных высказываниях, «смысловых конструкциях» самих предпринимателей.

Шкала мотивации, разработанная для самооценки ценностей бизнеса включала в себя ценности достижения, избегания давления, престижные ценности, ценности материальной защищенности, инновационные и коммуникативные ценности. Я не ставила своей целью специально балансировать показатели, выбранные для оценки, так как для меня была важна сравнительная задача - насколько суждения о внутренней мотивации бизнеса будут совпадать у данной группы респондентов при анализе «смысловых кусков» интервью и при использовании ценностно-нормативной шкалы. Кроме того, для меня было важно - как различаются между собой «мотивационные профили» мужчин и женщин. Это не предполагало решения строгой задачи по проверке на полноту и достоверность выбранных ценностей Главное, чтобы они воспринимались респондентами как достаточно узнаваемые и не выводили их из пространства работы.

Полученные в результате исследования данные сгруппированы в таблицу 9.

Они свидетельствуют об определенных различиях, существующих у мужчин и женщин-предпринимателей в их мотивационной направленности.

 

Таблица 9

Индексы мотивационной направленности у мужчин и женщин предпринимателей

 

Наименование ценностей	Индекс мотивацион-ной направлен-ности		№ позиции в общем ряду ценностей
	мужчины	женщины	мужчины	женщины
Обрести внутренний комфорт и самоуважение	2,58	1,97	6	3
Видеть конкретные и ощутимые результаты своего труда	1,64	1,57	1	2
Дает возможность обрести свободу творчества, достичь пика творческой самореализации	2,0	2,13	3	6
Обеспечить защищенное материальное положение для себя и близкого окружения	1,73	2,43	2	8
Расти профессионально в важных для меня сферах деятельности	3,0	2,0	7	4
Повысить свой престиж в глазах «ближнего и дальнего» окружения	3,1	2,73	8	9
Достичь богатства ради внутренней свободы и независимости	2,55	2,74	4	10
Избежать давления и оставаться внутренне независимым, утвердиться в собственных глазах и глазах окружающих	2,56	2,10	5	5
Приобрести умение выживать в сложных ситуациях	3,55	2,17	9	7
Иметь интересную работу, связанную с новыми впечатлениями и общением с людьми	3,64	1,47	10	1

 

Если у мужчин в мотивационной иерархии доминирующие позиции занимают такие ценности как:

1. видеть конкретные и ощутимые результаты своего труда;

2. обеспечить защищенное материальное положение для себя и своей семьи;

3. иметь возможность достичь самореализации;

- то у женщин эта иерархия имеет несколько иной характер.

У женщин доминирующими характеристиками мотивации выступают:

1. иметь интересную работу, связанную с новыми впечатлениями и общением с людьми;

2. видеть конкретные и ощутимые результаты своего труда.

3. обрести внутренний комфорт и самоуважение. Различия в оценках мотивационной направленности свидетельствуют о различиях в «мотивационных профилях» у мужчин и женщин, при которых женщины предстают менее материально ориентированными, нежели мужчины.

Однако материалы интервью, где имеются развернутые вербальные оценки ценностей, даваемые в процессе спонтанного и направленного диалога, дают возможность утверждать, что в ситуации ранжирования ценностей у женщин, с использованием ценностно-нормативной шкалы, происходит смещение «материальных» ценностей на более низкие рейтинговые позиции, по сравнению с вербальными оценками. Все респондентки, участвующие в исследовании, убеждены, что «материальные результаты важны в бизнесе», хотя и не определяют всего пространства «смыслов предпринимательской деятельности». Подобную потерю «иерархического веса» в общей мотивации ценностей «материального фактора» можно объяснить тем, что он является «сопровождающим компонентом» мотивации и при прямой задаче ранжирования не воспринимается как имеющий самостоятельную ценность. Уровень стереотипизации при ценностно-нормативных процедурах с заданным набором шкал, видимо, повышается, так же как и сужаются рамки ценностно-приемлемых ответов, которые в процессе диалога могут смягчаться Женщины в этой ситуации, видя спокойную и доброжелательную оценку интервьюера, в большей степени допускают «социально-неприемлемый мотив» в свои внутренние предпочтения.

Практически совпадающими мотивационными устремлениями у мужчин и у женщин, как видно из таблицы, является такая ценность, как «избегание давления и достижение независимости», имеющая средний иерархический вес, а также ценность «повышения престижа», которая имеет низкий иерархический вес как у мужчин, так и у женщин, хотя женщины, согласно собственным оценкам, придают ей несколько большее значение.

Наиболее выраженными ценностями у мужчин и женщин, то есть ценностями, имеющими наивысший рейтинг у обеих половых групп, является ценность «видеть конкретные и ощутимые результаты своего труда», что совпадает с результатами, полученными ранее Владимиром Магуном.

Полярные оценки в системе ценностей мужчин и женщин имеют такие мотивационные предпочтения, как «свобода творчества и творческая самореализация» (3-я позиция у мужчин и 6-я позиция у женщин), «профессиональный рост» (7-я позиция у мужчин и 4-я позиция у женщин), «достижение богатства» (4-я позиция у мужчин и 10-я позиция у женщин). Наибольшее расхождение в оценках у мужчин и у женщин получила такая ценность как «иметь интересную работу». Если у мужчин она занимает последнюю 10-ю позицию, то у женщин, она имеет наибольший «иерархический вес».

Вероятнее всего, подобные расхождения в мотивационной иерархии указывают на большую «процессуальность» занятия бизнесом у женщин, который одновременно рассматривается не только как средство существования, но и как инструмент новом социализации и личностного развития. Видимо, у женщин занятие бизнесом занимает много эмоциональных сил, что на фоне повышенной ответственности за себя и за других не воспринимается женщинами как «творение бизнеса». Мужчины в этом смысле «более защищены», что дает им возможность воспринимать бизнес и стремиться в нем к свободе личного творчества и самореализации.

Данные, полученные в ходе исследования, позволяют утверждать, что для российских предпринимателей как особой исследуемой группы «эффект инструментального искажения» является не менее выраженным по сравнению с остальными группами респондентов, что ставит проблему дальнейшей отработки надежного инструментария, особенно когда речь идет о тонких психологических конструктах, к числу которых принадлежит человеческая мотивация.

Причиной постановки проблемы искажения является и убежденность в том, что это реальная трудность, сопровождающая изучение группы бизнес-элиты, и заметное «смысловое смещение» результатов оценок, если бы они производились только в технике «качественного анализа» по материалам интервью или в технике «ценностного нормирования».

Основной вывод, который можно было бы сделать на основе анализа интервью - мотивация представителей бизнес-элиты является комплексной по своей натуре и в ней можно выделить «подвижные мотивационные блоки», которые меняют свою конфигурацию в зависимости от возраста, времени занятия бизнесом, общего уровня успешности и т.д.

Сопровождающим мотивационным компонентом выступает «денежный интерес», который перемещаясь из неосознаваемого психического пространства в осознаваемое, по-разному структурирует мотивационную пирамиду.

В случае с ценностными шкалами в результате измерения образуется «статическая картинка» мотивационных устремлении Исследователю трудно выделить в нем «время личностного события», которое имеет в виду респондент.

Одновременно шкала дает возможность фиксировать в «точных весовых категориях» значение того или иного мотивационного фактора, однако не дает ответа на вопрос, насколько получаемые результаты надежны и устойчивы.

В интервью развернутый процесс обсуждения вводит в диалог «эксперта», который как бы постоянно «проверяет на соответствие» высказанные суждения и тем самым блокирует размышления респондентов, внутренне сопротивляясь стереотипным или неправдивым высказыванием. Поэтому в диалоге с помощью исследователя может формироваться и формируется «особый фильтр», через который пропускаются оценки себя и собственной мотивации. Парадоксально, но этот фильтр может оказаться менее искажающим по сравнению с той «защитой», которая существует у субъекта внутри, когда он работает, опираясь на собственные представления.

Может быть, поэтому метод мягкого интервью постепенно завоевывает все большее число сторонников, позволяя «прорваться» самой личности через стереотипы представлений о себе.

Если, опираясь на материалы интервью, проанализировать мотивы предпринимательской деятельности, лежащие в основе «материального интереса», то можно заметить, что именно лица, ориентированные на зарабатывание денег, имеют более «протяженные» мотивационные предпочтения, связанные с будущим, а не с сегодняшним днем, и не стремятся к достижению богатства ради трат на личное потребление.

Именно эта установка предопределила следующий шаг в рассмотрении особенностей мотивации женщин-предпринимателей в направлении выяснения роли богатства в общей системе мотивационных предпочтений у этой группы респондентов.

Если суммировать данные, полученные в ходе интервью и в оценочном шкалировании, то можно утверждать, что утилитарный характер мотивационных устремлений явно переоценивается исследователями, в то время как «процессуальные» и «гуманистические» компоненты недооцениваются.

Было бы опрометчивым утверждать, что при условии необходимости «выживания своего бизнеса» женщина будет исходить исключительно из гуманитарных ориентации, но в случае устойчивого бизнеса ее стремления «удовлетворить» желания нуждающихся людей достаточно сильны. Характер и направленность стратегий благотворительности как важной составляющей мотивационной структуры будут описаны в последующем изложении.

Это позволит не только предполагать, как уживается стремление к богатству с умением им делиться, но и даст возможность проанализировать, с кем, почему и на каких условиях женщины согласны не только зарабатывать деньги, но и тратить их на социальные и личные цели окружающих людей.

 

2. Богатство: парадоксы российской ментальности

 

Мифы о том, что богатство или стремление к богатству делает человека другим, изменяя его в далеко не лучшую сторону, видимо, никогда не будут до конца изжиты из массового сознания россиян. Сделать это столь же трудно, как и научиться видеть реальность такой, какая она есть на самом деле.

Может быть, поэтому богатые в России чувствуют себя не столь уютно, как на Западе, покидая привычные кабинеты своих офисов или заработанные своим трудом квартиры.

По данным социологического опроса, проведенного в Москве[xi] в 1996 году, около 78% москвичей нелестно отзывались о богатых, считая, что достигнутое ими богатство - результат финансовых махинаций, а сами богатые - нечестные люди, у которых снижены этические стандарты.

Как оценивают достигнутую состоятельность сами герои нелицеприятных оценок? Что значат в их жизни деньги и ради чего они их зарабатывают? Как формируется внутреннее ощущение богатства и как оно меняет личность человека?

Эти и другие вопросы стали предметом диалога с женщинами-предпринимателями как в 1995-1996 годах, так и два года спустя.

Первое исследование московских женщин-предпринимательниц показало, что богатство и состоятельность не выступают для респонденток «самодовлеющей» целью и они склонны относиться к богатству как «к закономерному результату предпринятых усилий»

Позиции и отношение московских предпринимательниц к деньгам выглядело тогда следующим образом.

Деньги большинство респонденток (80%) рассматривали как «возможность помочь ближайшему окружению реализовать себя» 55% считали, что наличие денег дает возможность «творить себя» и сохранять свободу и независимость.

20% не рассматривали деньги как значимый фактор их жизни, отмечая, что и раньше они не чувствовали себя обделенными. Изменение материального уровня не отразилось на их жизненном укладе, хотя открыло новые возможности для повседневной жизни, прежде всего, по линии отдыха и рекреации. Среди предпочтительных каналов траты денег женщинами назывались:

«вклады в будущее» - 75%

вклады в обустройство пространства жизни - 65%

вклады в образование и воспитание детей - 55%

вклады в рекреацию, отдых, здоровье - 40%

вклады в собственное образование - 20%

Если обобщить точки зрения, высказанные по поводу богатства московскими женщинами-предпринимателями, то лучше всего жизненное кредо богатых женщин можно выразить следующим высказыванием Ларисы Федяевой, президента АО «Петровский Пассаж»: «Я на стороне тех людей, которые хотят и могут быть богатыми. Богатый человек добрее. Особенно русские, если их сравнивать с европейцами. У европейцев - чем больше денег, тем больше они замыкаются, отключаются от проблем других людей, усиленно вкладывают деньги в дело. Русские другие. Он может позволить купить себе Мерседес, но и другому дать хорошую работу, дом, машину Если в России все разбогатеют, мы решим свои проблемы. Я лично стремлюсь к тому, чтобы все люди были богатыми. Если русские станут богатыми, от этого выиграет весь мир».

Небольшой объем выборки не позволял утверждать, что полученные закономерности являются устойчивыми и не будут трансформироваться по мере включения в выборку большего числа респондентов. Исследование 1997-1998 годов позволяло проверить на устойчивость и уточнить некоторые особенности восприятия денег и богатства, учитывая региональные особенности.

Региональные предпринимательницы отличаются несколько большей прагматичностью своих моделей поведения по поводу траты денег и в 40% случаев хотели бы инвестировать имеющиеся средства снова в дело, не наращивая личного богатств. «Я хочу такого количества денег, чтобы они для меня стали товаром и перешли в другую сущность, - убеждена Гульнара Табакчи, - сейчас для меня деньги - это средство существования. Когда я перестану думать о них и не буду успевать их тратить - вот тогда они будут играть для меня другую роль. Если бы у меня сейчас вдруг появились большие деньги и далее очень большие, то я бы их вложила в дело. Мне один знакомый человек, который моложе меня, говорит: "Если бы тебе сейчас дали миллион долларов, чтобы ты с ними делала?" Я ответила. "Мне бы этого было мало. Мне нужно как минимум 4 миллиона долларов. Мне нужно сделать завод". Он говорит: "Как, тебе мало миллиона?" "Конечно,- отвечаю я, - у меня столько задач. Завод надо на ноги ставить". "А тебе не страшно?"- спрашивает он "А когда же рисковать как не в молодости?" - отвечаю я, - и думаю, что права».

Более половины этих женщин рассматривают личное богатство как незначимую для себя цель, демонстрируя спокойное и достойное отношение к деньгам: «Деньги - это средство достижения свободы в бизнесе и жизни, поэтому не стоит их фетишировать», - считает одна из предпринимательниц, и с ней согласны многие другие женщины. «Деньги - это средство развития моего бизнеса, - считает Раиса Денисова, - и еще средство достижения свободы. Без денег я бы чувствовала себя несвободной. Мне некогда их потратить, но я знаю, что если мне что-нибудь нужно, то я смогу поехать в Америку или вообще куда угодно и сделать, что захочу. Ощущение свободы очень важно для любого человека. Я в свое время даже за границу не eidina no путевкам, хотя имела any возможность, потому что я не могла себе позволить приехать в Париж и купить чашку кофе, не думая при ином, хватит мне денег или нет. Такой я человек по природе. Когда появилась такая возможность, я сразу стала жить в пятизвездочных отелях. При этом я не комплексую, потому что знаю, я покупаю эту услугу, и мне ее продают. Я ощущаю себя свободным человеком в любом месте. Будь это Америка или любая европейская страна».

Многие российские женщины указывают на «феномен нестабильности богатства» в России, что позволяет им относиться к своему богатству как к закономерному, но все же неустойчивому завоеванию. «У меня нет такой цели - заработать определенную сумму денег, - считает Муслима Латыпова. - Работать, чтобы что-то приобрести, мне не интересно. У меня все есть. Только люблю одеваться. Даже в то время, когда в магазинах ничего не было и у меня не было денег, я старалась одеться. Я занималa деньги, и долги меня не так мучили, как мучило то, что я не приобрету данную вещь. Эта страсть осталась у меня до сих пор. Но я же не могу одеть на себя сразу два платья. К деньгам я отношусь как к результату своего труда. А зачем к ним относиться иначе? Завтра все может сложиться по-другому».

Около 20% женщин убеждены, что размеры их дохода переоцениваются даже родственниками, и иногда им приходится дорого расплачиваться за эту переоценку, выполняя постоянные просьбы и оплачивая семейные расходы ближайших родных. Однако остальные 40% женщин настаивают на том, что родственники достаточно спокойно относятся к их состоятельности и не просят о помощи.

Более 30% женщин, через руки которых проходят солидные деньги, признаются в своем неумении их тратить, в нежелании заниматься накопительством и даже думать о завтрашнем дне, утверждая, что деньги не являются для них «ценностью №1». «Сказать, что деньги для меня - это плохо, нельзя, - убеждена Дания Вагапова, - потому что деньги - это хорошо. Это позволяет тебе жить без проблем. По доходу и расход. С другой стороны, как недостаток в себе, я могу отметить полное отсутствие накопительства. Я трачу деньги совершенно бестолково. Я не могу отложить на черный день и долго думать о том, что со мной может что-нибудь случиться завтра. Все, что я зарабатываю, я трачу. Когда вдруг думаешь, что будет завтра, вдруг не будет банка, или ты заболеешь, то как взрослый человек я понимаю, что для себя я этих денег накопить не могу. Это плохо по жизни, у меня ребенок, он еще несамостоятельный В жизни всякое случается. Вообще, денег должно быть столько, чтобы о них не думать. Тогда хорошо и комфортно. С другой стороны, я думаю, что если я зарабатываю, больше чем средний человек, то это мне дает возможность помогать другим. Я много помогаю своим родственникам, другим людям. Я совершенно об этом не жалею. Считаю, что все возвращается. Может быть, далее не материально. Эти родственники помогают сейчас маме и папе содержать дом, ухаживать за хозяйством. Самое большое богатство у меня - это мои родители. Пока живы мои мама и папа, значит, я молодая».

Женщины, выросшие в провинциальных и особенно небольших городах, признаются в том, что у них не сформирована потребность в роскоши и они могут обходиться без сверхзатрат для себя, что ограничивает пространство трат этих денег на личное потребление. «Дело я делаю ради дела. Деньги необходимы, - считает Татьяна Любарская. - Я хочу иметь хороший дом, хорошую машину, соответственно одеваться, поехать куда-то. Но для этого в принципе не нужно много денег. По нашим запросам, по нашим меркам - деревенская девчонка, прожившая в провинции всю жизнь, нет у меня сложных, особенных мечтаний - виллы, огромные коттеджи, драгоценности. Этого нет. Но я бы не хотела побираться. Жить на зарплату, пусть даже в миллион, среднюю зарплату для провинции. Это мало. Жутко просить у кого-то деньги. Это ужасно. Поэтому с деньгами я чувствую себя защищенной и я буду бороться за эту свою защищенность с провинциальной спячкой маленького северного города, в котором все ждут помощи, но не хотят действовать, чтобы защитить свое достоинство от нищеты».

Важным психологическим мотивом, который останавливает женщин от траты денег на личное и семейное потребление, остается осознание несбалансированности цен в России и нежелание тратить деньги попусту, когда они трудно зарабатываются. Небольшая доля женщин (около 5%) относят себя к «аскетам» и не склонны тратить деньги «на тряпки и украшения». «Я не люблю тратить деньги, я редко совершаю покупки, не покойно дорогой обуви и дорогой одежды, воздерживаюсь от покупки золота и бриллиантов, - размышляет Фарида Галеева. - Сама бы никогда ничего не купила из дорогих вещей, если муж не подарит какие-либо украшения. Я стараюсь на этом экономить. У меня есть норковая шуба, но я думаю, что буду носить её до конца жизни, и может быть, дочь моя её будет носить. Я аскет. Сейчас стали существенной статьёй расходов - путешествия. Что касается развлечений - например, на концерт Киркорова триста тысяч я не отдам. В ресторане потратить миллион на двоих за вечер я никогда себе не позволю. Туфли за миллион тоже не куплю. Я не к тому, что экономлю на одежде, а к тому что не транжирю. Если у меня есть один костюм и выходное платье, пока я их не сношу, не куплю новые. Хотя костюм дорогой. Колье есть небольшое жемчужное... Далее муж удивляется, предлагает купить платье к Новому году. Я отвечаю, что не сносила старое. Когда постоянно ездишь в машине, ни обувь, ни одежда не снашиваются. Обувь остаётся в сохранности. У меня есть туфли, которые я ношу несколько лет. Я не подделываюсь ни под чьи взгляды Я не ношу дешёвой одежды. Просто у меня её мало. У меня есть слабость - автомобили. Я люблю красивые машины, у меня один автомобиль, "электра" с двигателем 1,8 литра (мощный в этой категории). Я сама вожу машину, и это мне доставляет большое удовольствие».

Около четверти опрошенных женщин утверждают, что они пока не привыкли к своему благосостоянию и из-за занятости не в состоянии построить разумной стратегии траты денег при которой им не нужны были бы еще временные затраты, более важны, чем денежные.

Вот как размышляет по этому поводу Марина Каретная, вице-президент страховой компании «Флора плюс»: «Когда я что деньги это не главное, на меня очень многие смотрят странно. Друзья, родственники. Но я говорю это абсолютно честно. Я убедилась, что когда только начинаешь зарабатывать деньги, когда они только появляются, тогда тебе всего хочется, но ты не покупаешь, потому что делаешь капитал компании, капитал своего дела. Когда деньги появляются, тогда исчезают желания. Нужно мне сейчас квартиру поменять, я живу в неважной квартире, у меня есть средства, но у меня нет времени, нет желания. Я не хочу иметь огромную квартиру. Нас двое с собакой. Мне хочется суетиться. Может быть, так устроены наши советские люди, когда могут, то не хотят. Я советский человек до мозга костей. У нас все с проблемами связано, нет такого: деньги отдач и тебе все сделают: построят, перевезут. Я много была за границей и понимаю насколько здесь все дороже, чем там. Я не хочу платить ни за что деньги. Я их трудно зарабатываю. Просто знаю, сколько это стоит, а не потому, что я жадная. Не жадная абсолютно, могу подать женщине на улице, если вижу бабушку, то даже не задумываюсь. Есть 50-100 тысяч, их и подаю. Считаю, что лучше ей подать, чем отдать непонятно за что. Деньги становятся не главными. Но мысль, что в любой момент захочу и сделаю, греет. Как у Жванецкого: "Да, но оно греет". Деньги как работа. Может быть, поэтому отношение к деньгам меняется, как и отношение к жизни. Ты начинаешь жить другими представлениями о ценностях в этом мире. Может быть, это не все понимают, уверенные, что я просто выдумываю, но для меня это именно так».

Так же как и в московском исследовании, региональные женщины убеждены в необходимости траты денег на образование детей, на рекреацию и отдых, поддержание своего здоровья, хотя многие утверждают, что им нередко не остается времени на путешествия, которые они любят.

Особое место в поведении богатых, по мнению региональных предпринимательниц, должно быть отведено поддержке тех «кто рядом», иначе богатство перестает существовать как «капитал добра».

Наиболее ясно эту точку зрения выразила архангельская предпринимательница Любовь Сычева: «Бедный человек - тот, которому всегда не хватает. Если человек достиг определенного уровня жизни и ему хватает тех денег, которые он зарабатывает, чтобы жить и иметь то, что он хочет, то это и есть богатство или состоятельность. Человек не может съесть одновременно 15 бутербродов с черной икрой. У человека всегда есть предел насыщения. Он существует в одежде, в еде, в отдыхе. Богатство - это новые возможности. Возможности в саморазвитии, в дальнейшем движении. Когда человек начинает богатство проедать, то ему это, в конце концов, надоедает. Богатство дает шанс для развития. Если этого не происходит, тогда это скучно. Что мы можем сделать с деньгами у нас в личном потреблении? Можем иметь хороший дом, машину. И только. У нас такие стандарты потребления. По настоящему богатый человек может позволить себе тратить деньги на других, а не на себя. Если он этого не делает, значит, он внутренне беден. Ему еще самому не хватает. Все зависит от внутренних критериев. Самые богатые люди - отшельники, они свободны от условностей и им всего хватает».

Я бы не взяла на себя смелость утверждать, что все опрошенные в ходе исследования бизнесмены живут в соответствии с теми принципами, о которых они говорят, но что в их высказываниях есть определенная повторяемость и «логика независимого отношения к богатству», не могу не признать (даже если скептически относиться к вербальным оценкам собственных состояний и переживаний). Хотя как психолог, я убеждена, что самооценки порой лучше характеризуют человека, нежели все объективные измерители вместе взятые.

Итак, попытка выстроить внутреннюю картину богатства, как она переживается женщинами-предпринимателями в России, на основе проведенных интервью, не дала однозначной картины и выявила достаточно полярные оценки восприятия своего богатства и тех возможностей, которое оно открывает. Парадоксальным и специфичным для России остается низкий потенциал использования возможности богатства для личного потребления на фоне выраженного стремления к реинвестированию средств для развития бизнеса.

Значимой проблемой для женщин-предпринимателей остается «незащищенность будущего денег», что не дает им возможности определять себя как состоятельных людей, а трата денег на повседневные нужды и отсутствие проблем в этом плане рождает самоопределение не состоятельных, а лишь «защищенных от нищеты людей».

Это позволяет сделать важный вывод - российские предприниматели, став богатыми за относительно короткий период времени, не выработали пока стратегий поведения, которые позволяют ощущать, поступать и осознавать себя как богатых людей. Сказывается неподготовленность к новому ощущению жизни, когда достигнутые богатства бизнесмены намерены использовать «когда-нибудь потом», но не уверены в том, что оно наступит на самом деле. Доминирование представлений о богатстве не только как «материальном факте» еще раз напоминает об уникальности российского менталитета, основной чертой которого остается парадоксальность и непредсказуемость.

Богатство, по мнению большинства женщин, открывает возможности, которые позволяют заниматься спонсорством и меценатством, и большинство женщин этой возможностью пользуются, выстраивая свои индивидуальные модели поведения. Именно их хотелось бы обсудить более подробно при дальнейшем изложении материалов исследования.

 

3. Спонсорство и меценатство: критерии и стратегии

 

«Коммунисты внедряют в общественное сознание ложную мысль, будто «новые русские» замаливают грехи, жертвуя капитал на церкви или музеи, - утверждает в своем интервью Марк Масарский[xii]. - Вздор, я не чувствую себя виноватым. Нам бизнесменам нечего замаливать. Мы работаем как проклятые. По сути предприниматели-меценаты - та же самая интеллигенция, только сумевшая приспособиться к рынку».

Эта идея, высказанная Марком Масарским в своем недавнем интервью газете «Аргументы и факты» хорошо обобщает закономерности относительно спонсорства и меценатства и участия в них женщин во всех обследованных регионах России.

Однако прежде чем остановиться на полученных результатах, постараюсь оценить масштабы спонсорства и меценатства, характерные для России сегодня.

По данным опроса, проведенного в Москве в 1996 году[xiii] среди бизнесменов, следует, что 25% из них занимаются благотворительной деятельностью, хотя чаще всего - это помощь школам, спортивным организациями и др.. где занимаются их дети. Благотворители ясно видят причины, тормозящие развитие этой деятельности, осторожны в выборе объекта благотворительности, проявляют расчет в расходовании денег и не хотят выбрасывать их на ветер, так как считают, что даровые деньги портят людей.

На рубеже XX века российский экономист А. Браудо в своем анализе российской благотворительности отмечал[xiv]: «Несмотря на существование уставов и правил, наша благотворительность, общественная и частная, до сих пор еще лишена какого-либо общего руководящего плана и имеет совершенно случайный характер».

Похоже, что прошедшие с того времени почти сто лет мало что поменяли в российском государстве.

В исследовании социологической службы «Мониторинг», проведенной по заказу CAF[xv] доля предпринимателей, оказывающих благотворительную помощь через благотворительные организации и другим путем, составляет около 40-60% опрошенных. Причем по данным этого же исследования, установки женщин и участие их в благотворительной деятельности практически не отличаются от установок и широты участия в ней мужчин.

В целом можно утверждать, что размах спонсорской и меценатской деятельности в России пока не является столь значительным, каковым он был в дореволюционной России.

Как показывают данные анализа, проведенные российскими культурологами, именно женщины в России в XIX веке, приобретя права собственности, стали привлекать разнообразные ресурсы для благотворительной работы.

Марина Либоракина в своем исследовании[xvi] так группирует благотворительные ресурсы, которые привлекали женщины для благотворительной работы:

- частные пожертвования женщин (деньги, земля, другое имущество); доход от «благотворительного предпринимательства» (артели, магазины, мастерские); пожертвования в натуральном виде (например «Женскую издательскую артель» снабжали бумагой жены фабрикантов); средства земств; пожертвования других благотворительных организаций, прежде всего городских; членские взносы; плата за предоставление образовательных услуг; доход от лотерей.

Основными направлениями благотворительности, которые осуществляли феминистки в России в прошлом веке, были - трудовая помощь, взаимная поддержка, профессиональное обучение, просветительство, поддержка высшего образования и учащихся девушек, борьба с алкоголизмом и проституцией, опека и защита детей.

В настоящее время женская благотворительность не имеет таких масштабов. Женщины-предприниматели в регионах занимаются ею периодически, однако пока благотворительная деятельность строится на «индивидуальных стратегиях» и не носит организованного и устойчивого характера

Одновременно масштабы спонсорства п меценатства, на мой взгляд",' не стоит и недооценивать. Это хорошо иллюстрируют данные интервью.

Как опрошенные мужчины, так и женщины в 85% случаев участвуют постоянно в спонсорских и благотворительных акциях, устраиваемых мэрией или администрацией своих городов и областей. Весьма распространенной является поддержка детских организаций через районные администрации своих территорий.

Однако мужчины склонны в большей степени, по сравнению с женщинами, поддерживать масштабные проекты культурного или образовательного характера, в то время как женщины чаще жертвуют на «текущие задачи», решаемые теми или иными организациями или частными лицами.

Только 20% опрошенных женщин указали на систему устоявшихся приоритетов относительно того, кому и почему они жертвуют заработанные средства, другие участники интервью указали или на отсутствие такой системы представлений (25%), или на то, что такая система представлений у них только формируется (40%).

Ценность спонсорской и меценатской деятельности у женщин-предпринимателей имеет выраженный характер и проявляется в том, что женщины реже связывают свои вложения средств с необходимостью рекламы. 40% опрошенных женщин убеждены, что их стремление помочь тем или иным людям никак не связано с рекламной компанией их фирм.

Можно предположить, что это утверждение соответствует в какой-то степени реальности, так как анализ сделанных благотворительных шагов указывает на то, что если бы истинным мотивом была реклама, сам спектр вложения средств имел бы другой характер.

По типу осуществляемой спонсорской деятельности женщины-предприниматели могут быть подразделены на три большие группы: «защитники социальной справедливости», «культурные меценаты» и «рационалисты».

Среди женщин-предпринимателей достаточно высока доля лиц, которые согласны помогать и помогают старикам, детям, домам интернатам, больницам и домам престарелых. Доля женщин, которые считают такой вид благотворительной помощи для себя обязательным и практически еженедельно откликаются на просьбы о помощи от таких организаций, составляют в выборке исследования свыше 60%.

Стратегии женщин-предпринимателей в этом случае различаются: одни предпочитают помогать после официальных запросов соответствующих организаций и с подготовкой соответствующих документов (30%), другие, наоборот, предпочитают действовать неофициально и давать деньги непосредственно нуждающимся, минуя официальные организации. «Мы помогаем очень многим, - считает казанская предпринимательница Муслима Латыпова. - У нас магазин открытый, к нам многие обращаются. Мне по-человечески жалко людей. Но всеравно при оказании помощи я опираюсь на отдел социальной защиты района. Я хочу, чтобы помощь, которую мы оказываем, шла по официальным каналам и была целенаправленной. Нередко ведь случается и так, что люди берут деньги, а потом в компании их пропивают. Мы деньги зарабатываем, а не рисуем, они трудно достаются. Помогаю детдомам. Старикам. Дому престарелых, дому инвалидов, обществу инвалидов, психиатрическим клиникам. Но при этом я ставлю условия: необходимо выходить на меня с письмом через районные отделы социальной защиты. Там я попросила начальника отдела, чтобы она контролировала. Я отпускаю все по доверенности и по накладным. Не думайте только, что это делаю для бумаг или для отчетов. Это время прошло. Сегодня я делаю это для себя. Мне не перед кем хвастаться Я уже все всем доказала. Просто я убеждена, так больше порядка и мне не надо тратить много времени на решения. Времени у меня всегда не хватает».

Противоположная точка зрения представлена архангельской предпринимательницей Ольгой Епифановой, которая, наоборот, испытывает высокий уровень неудовлетворенности от «вынужденной заорганизованности» и низкой эффективности оказываемой ею спонсорской помощи, которая в ряде случаев принимает вид поборов со стороны районных администраций со своих предпринимателей: «Все спонсорские взносы мы делаем через администрацию округа. Помогаем ветеранам, школьникам, детскому Фонду и т.д. Мы перечисляем деньги на счет округа. Хотя я бы предпочла сама решать, кому стоит помогать, а кому нет. Наши деньги не всегда доходят тому, для кого они предназначались. Однажды я сама в этом убедилась, зайдя в детский дом, куда перечислила деньги на подарки. Подарков там не было. Персонал детского дома по полгода не получает зарплаты и понятно, куда это все девается. Трату этих денег отследить сложно. Практически каждый месяц мы перечисляем деньги департаменту на социальные нужды и не можем эти деньги контролировать. Но у меня нет другого выхода».

«Культурные меценаты» в выборке не отказываются от текущей помощи, но приоритетными для себя считают вклады в образовательную и культурную деятельность талантливых людей, в том числе детей и профессиональных коллективов. Женщин, назвавших приоритетными для себя данные направления благотворительной помощи, оказалось около 20%.

Владимирская предпринимательница Раиса Денисова размышляет по этому поводу следующим образом: «У меня в бизнесе существует несколько принципов, но один из главных такой: "можешь помочь - помоги". Я стольким людям помогла. Я столько денег давала на храмы. Нищим. Давала просто просящим. Иногда у меня есть потребность предложить помощь. Есть люди, которые не умеют просить о помощи. Благодаря моим деньгам я сделала много хорошего. Купила баян девочке, которая собрала много призов за границей. Я отдала 20 млн. на детский хор. Я не подарила шубу своей дочери. Потому что я хочу, чтобы в этой стране возрождалась культура, была высокой ценность образования. У меня нет другой страны. Я хочу, чтобы в ней жила и работала моя дочь и могла гордиться тем, что она из России».

«Культурные меценаты», в ряде случаев, берут на себя музыкальные и художественные школы, которые начинают работать под эгидой тех или иных предпринимателей.

Так, например, поступила Марина Воронина, которая прикрепила к своей художественной галерее детскую художественную школу и помогает юным художникам овладевать основами мастерства, не только спонсируя из своих собственных средств, но и доставая эти средства для деятельности школы у других предпринимателей.

«Рационалисты», как правило, спонсируют деньги в те образовательные учреждения, где учатся их дети, и рассматривают эту помощь как обязательную для себя, чтобы помочь своим детям «быть более независимыми от своих педагогов». Часто спонсируются также музыкальные школы, спортивные учреждения, театральные и танцевальные кружки.

Парадоксальный результат исследования - достаточно большая доля женщин-предпринимателей, рассматривающих спонсорство и меценатство как необходимую эмоциональную составляющую своей жизни, от которой они не могут и не хотят отказываться (20%). Некоторые из респонденток неспособность отказать в просьбах рассматривают как личный недостаток, но не способны перешагнуть через это психологически.

Приведу две выдержки из интервью, иллюстрирующие высказанные обобщения.

«Мужчины слушать не хотят о благотворительности, - убеждена Мария Воронина. - Слова: помощь, милосердие их просто раздражают. Женщины-предпринимательницы, когда потребовались деньги для матерей, чтобы лететь в Чечню, их быстро собрали... Женщины способны на импульсивные добрые поступки, мужчины устроены иначе. Например, Наталья Бородина, прослушав концерт, подарила артистке костюм за три мил тона. Таких примеров много. Я через многое внутри себя не могу перешагнуть, когда меня просят о помощи. И не хочу. Бабушка еще с детства мне внушала: «Никогда не отказывай просящему». Родных у меня давно нет, но это живет внутри. Я бы раба сейчас отказаться, но не могу. Почему я должна менять свой взгляд на мир? Если бы я поступала иначе - я бы сейчас была очень богатым человеком...»

«У нас в городе много бедных, - размышляет Татьяна Любарская, предпринимательница из маленького северного города Вельска. - Постоянно кто-то просит деньги. Просят детские сады, школа, администрация района, где родилась, бедные ветераны, которых низвели до неизвестно чего. Для меня 9 мая самый печальный праздник, я его переношу с трудом. Поэтому ветеранам помогаю постоянно. Другим помогаю. Много помогаю На этой почве у нас с мужем иногда возникают разногласия. Он возмущается: «Ты перестанешь, елки зеленые, деньги раздавать направо-налево!» Когда его лично просят, он тоже отказать не может. Но у меня такой характер. Когда человек просит «глаза в глаза» и в душе считает, что я достаточно богата, это унизительно для него. Может быть, я так остро чувствую. Поэтому я практически не могу отказать. Я не могу допустить такого унижения и оставить его без ответа. Это выше моих сил. Я пока не научилась говорить нет».

Таким образом, проведенное исследование вскрыло определенные различия в благотворительных стратегиях мужчин и женщин.

Женщины более эмоциональны и ориентируются скорее на свои внутренние состояния и ощущения при принятии того или иного решения. Поэтому среди них значительно число случаев не просто инвестирования средств в те или иные проекты, а именно помощи, инициируемой состраданием или желанием поддержать просящего. Это не означает, что они не способны на долгосрочные, стратегические шаги, позволяющие в перспективе развиваться их бизнесу. Примером здесь может служить художественная школа Марии Ворониной

В целом исследование показывает достаточно высокий уровень благотворительной активности женщин-предпринимателей, с одной стороны, с другой - постепенное осознание необходимости придать благотворительной деятельности некоторую упорядоченность.

Женщины-предприниматели чаще мужчин пытаются скрасить «социальную несправедливость», поэтому общий объем благотворительных акций у них несколько выше.

Одновременно нельзя не заметить, что масштаб «мужского бизнеса» значительнее женского, что свидетельствует косвенным образом о большей выраженности благотворительного вклада лидеров женского предпринимательства в российских регионах по сравнению с мужчинами. Это, безусловно требует дальнейших исследований, и я думаю, что со временем они будут предприняты.