Женщины в исторических судьбах России X-XIX вв.

Наталья Пушкарева,
доктор исторических наук, профессор,
ведущий научный сотрудник Института
этнологии и антропологии РАН

Есть ли у женщин своя история?

Несколько десятилетий тому назад исследователи прошлого редко задумывались над этим вопросом. Источники, которыми пользовались ученые, диктовали скептическое отношение к "женской теме" - в них почти не отразились повседневная жизнь и быт десятков тысяч безмолвных героинь мирового прошлого. Но кто составлял большинство хроник и летописей, кто был автором статей древних законов и сводов норм церковного права, дипломатических актов и научных трактатов? Мужчины. Именно они в силу предопре-деленности своих взглядов мужской системой ценностей, в которой главными были (и остаются!) карьера, самореализация в политике, дипломатии, в военном деле, "не пускали" женщин в столбцы хроник, "забывали" о них при составлении правовых кодексов и намеренно отодвигали их на второй план при создании композиций книжных миниатюр, икон и фресок.

Сопротивлялись ли женщины навязываемой им "второй" роли, роли незаметных, неглавных, молчащих? Конечно. Сопротивлялись всегда. История этого сопротивления, как и история превращения женщин в безмолвных и безвестных статисток мировой истории, когда-то должна была прорваться из тьмы забвения. В изучении социального опыта нашего народа "женская тема" показала себя во всей своей многогранности, когда оказалась востребованной теоретиками и деятельницами современного женского движения. Конечно, и до них никто не оспаривал того факта, что в истории России, богатой именами выдающихся правителей, полководцев, дипломатов, просветителей, деятелей культуры, немало женских имен. Однако эти имена несправедливо долго отодвигались на задворки истории. Настал час восстановить историческую справедливость…

…Уже пристальное чтение древнейшей русской летописи позволяет убедиться: даже начальные столетия русской государственности (X-XII века) тесно связаны со значительными деяниями женщин. Среди основателей древнерусской столицы Киева летопись называет не только князя Кия и его братьев, но и "сестру их Лыбедь". Имя же великой княгини Ольги упоминается всякий раз, когда речь заходит о выдающихся государственных деятелях прошлого. Эта княгиня, правившая Русью в 945-964 гг., была прозвана "вещей" за свою "мудрость" в деле "собирания земли русской", а также приобщения руссов к христианству. Именно она - женщина! - провела первую в истории России успешную финансово-административную реформу. В отличие от всех предшествующих правителей государства Русь, собиравших подати с подвластных народов, "отнимая и грабя", Ольга приказала установить фиксированный размер дани, распорядилась о порядке ее сборов, установила определенную периодичность.

Отнюдь не все русские женщины, даже княгини и боярыни, были такими, как Ольга. В Х - XI вв. даже обладание собственным имуществом, землями, а тем более управление целым княжеством женщиной - случай довольно редкий. Древнейший свод русских законов - "Русская Правда" - запрещал обеспечивать женщин собственностью, да и в древнерусских семьях стремления к этому долго не было: передать часть родовой земли женщине означало обогатить чужой род, в который она вступала, выходя замуж. Однако к XIII в. уже большинство женщин привилегированного класса получили право обладать личной собственностью. Княгини, боярыни имели по закону те же правомочия на распоряжение личным имуществом, что и их отцы, мужья.

Право на владение собственной землей дало женщинам самостоятельность и в личной жизни, и в обществе. Несмотря на призывы церковной нравоучительной литературы быть терпеливыми и покорными, подчиняться мужчинам, в русском обществе появились энергичные деятельницы. Как утверждает летопись, некоторые из жены буквально "володели" своими мужьями, превращая их в "несвободных, раболиких и просторецих". Имея в руках "капитал", женщины княжеских, боярских, а позднее дворянских родов участвовали в политических интригах, ведя самостоятельную линию во всех административных делах. Имущество женщины и ее права определяли ее будущее.

Спустя два десятилетия после смерти княгини Ольги, т.е. в конце X в., на русском престоле появилась новая заметная женская фигура - княгиня Анна Романовна, жена Владимира - "крестителя Руси" (980-1015). Анне не пришлось самостоятельно княжить, но имя ее осталось в истории: это первая женщина, принимавшая участие в составлении правового кодекса.

Знатные киевлянки, за которыми их отцы давали в качестве приданого несметные богатства, были желанной партией для любого европейца. Анна Ярославна, дочь Ярослава Мудрого, выданная замуж за короля Франции Генриха в 1048 г., хорошо знавшая официальный язык своего времени - латынь, уверенно ставила свою подпись на официальных документах и активно участвовала в государственных делах в годы опекунства над несовершеннолетним сыном Филиппом. Подобными Анне были и другие, младшие ее современницы из Руси, прославившиеся в Европе не столько как супруги монархов, сколько как дальновидные и честолюбивые политические деятельницы.

Главная предпосылка этого феномена - высокая по тому времени образованность русских женщин. Центрами образования на Руси долгое время были монастыри, где девочек обучали грамоте, письму, "врачебной хитрости", а также "пению, швению и иным ремеслам". Особое внимание придавалось изучению иностранных языков. У некоторых княгинь были собственные библиотеки, а иные были сведущи не только в учительной книжности, но литературе (в особенности поэзии), математике, знали труды античных философов (Платона, Аристотеля). Азбуку и письмо в XII - XIII вв. знали даже некоторые простые крестьянки и ремесленницы, которые вели переписку со своими заказчиками. Что и говорить о знати! Среди авторов древнерусских книг есть такие видные фигуры, как русская княжна Добродея-Зоя, автор первого в истории врачевания медицинского трактата, написанного женщиной, а позже Марья-летописица, дочь князя черниговского Марья Михайловна. Рассказывая об истории своего княжества в 20 - 40-х гг. XIII в., она по-женски эмоционально описала ужасы монгольского завоевания так, что судьба ее семьи и близких предстала малой частью национальной трагедии.

Во время ордынского ига русские женщины легче становились жертвами нападений, грабежа, полона. Перестали заключаться дипломатические браки русских женщин с правителями европейских стран, упал международный престиж некогда могущественной Руси, которая состояла теперь из ряда враждующих между собою княжеств и земель. В русских летописях и литературных памятниках Х - начала XIV в. вместо ярких образов волевых правительниц появились образы женщин, являвших собою идеалы верных жен. Но лишь только пробились первые ростки национального возрождения - вновь на исторической арене появились активные деятельницы - например, княгиня Евдокия, основательница нескольких московских церквей, жена князя Дмитрия Донского.

Последующая эпоха - XIV - XV вв. отмечена деятельностью таких замечательных женских личностей, как знаменитой "республиканки" жены посадника Борецкого Марфы, вознамерившейся освободить Новгород от власти Ивана III, или дочери Ивана III, королевы польской Елены Ивановны, чьи дипломатические таланты помогли отодвинуть военный конфликт между государствами на доброе десятилетие.

Это были не только удачливые политические интриганки, но и расчетливые, умные собственницы, свободно распоряжавшиеся государственной казной, которые продавали, обменивали, покупали земельные угодья, получали и передавали их по наследству, отдавали в "рост" под проценты. Многие источники говорят о том, что женщины Московии XV - начала XVI в. мало чем отличались от своих западноевропейских "сестер", среди которых были и создательницы собственных гильдий, и владелицы рудных разработок.

К середине XVI в. сфера социальной деятельности русских женщин стала быстро сужаться. Всего за полстолетия (1520-1570 гг.) появилась целая серия законов, направленных на ограничение прав и привилегий боярства в пользу "служилого сословия". Сама идея поместного землевладения, когда земли получались не в наследство, а за "службу верную", исключала получение земли женщинами. В сужении имущественных правомочий женщин всех сословий кроется причина резких перемен в их социальном и семейном положении. Морально-этическим кодексом взаимоотношений между супругами стал в середине XVI в. "Домострой", сформулировавший "право" мужа на главенствующее место в семье, на власть над женой и детьми. С появлением "Домостроя" и упомянутых указов женщины оказались практически отрезанными от общественной жизни, а нередко и запертыми в "теремах" - высоких каменных или деревянных хоромах, имевших специальное помещение - женскую "половину".

Затворническое воспитание в теремах на началах "Домостроя" формировало особый тип женской личности. Большинство воспитуемых становились воистину смиренными и "покоривыми", старавшимися "Богу и мужу угодить". Некоторые же, наоборот, проявляли редкую энергию, упорство, фанатизм в отстаивании идей. Не случайно среди участников религиозных движений XVII в. так много женщин. Назовем хотя бы члена "Кружка ревнителей благочестия" Анну Ртищеву - "советницу" своего мужа Федора, открывшего церковную школу при Андреевском монастыре. В их числе и другие сторонницы "старой веры" - боярыни Ф.П. Морозовa, Е.П. Урусова, дворянка М.Т. Данилова.

Однако, говоря о "теремной системе", не следует преувеличивать ее распространенность на все русское общество. Затворничество коснулось лишь привилегированного слоя - княгинь и боярынь, который, правда, в те времена и рождал политиков и правительниц. В положении же женщин из трудовых семей мало что менялось с течением времени. Затворницами они никогда не были. Отношение к женщине в простом народе основывалось на его нравственно-трудовых идеалах, на признании важной роли женщины в решении семейных дел, в тяжелом труде на поле и в мастерской, где она работала наравне с мужем, а зачастую и одна. Известной долей самостоятельности пользовались в XVI в. и жены служилых дворян, на которых падали заботы по хозяйству во время отлучек мужа на "государеву службу". Пока мужчины в их доме отсутствовали и подрастали дети, жены дворянские совершали сделки абсолютно самостоятельно и полновластно, а главное - успешно. Акты частных земельных актов того времени говорят о хозяйской сметке тогдашних дворянок и знании ими действовавших в то время законов, позволяя воссоздать увлекательную и во многом неожиданную картину их активной предпринимательской деятельности.

И все же вторая половина XVII века оказалась периодом, когда - по словам современников - "старина с новизной перемешалися". Права женщин на владение и распоряжение недвижимостью, на обладание собственным имуществом, ограничения на которые были введены в эпоху Ивана Грозного, были частично восстановлены. Среди восстановленных женских прав появилось и право на свободное волеизъявление при оформлении завещаний, а также при вступлении в брак. Правда, заключением брачных сделок по-прежнему занимались родители, мало обращавшие внимания на права их дочерей, как и на то, шла ли их дочь под венец "по насилию ли, неволе ли". Слово родителя в таких делах было законом, и церковь стояла на страже нравственности брака и семейной жизни, хотя не во всех сословиях это нравственное влияние православия было одинаковым. Постепенное усвоение обществом общечеловеческих норм жизни, милосердия, сострадания вело к повышению духовности женщин, выработке особых черт женского характера. Случайно ли, что жертвенная судьба Натальи Долгорукой, поехавшей вслед за мужем в середине XVIII в. в ссылку в Сибирь, стала предтечей самоотречения декабристок и осталась в памяти потомков?

В то же время XVIII в. в России подарил истории целую плеяду выдающихся деятельниц из среды дворянства, которых отличало стремление лично участвовать в хитросплетениях политики. После петровского указа 1714 г. о единонаследии, и особенно после специального распоряжения 1715 г., русские женщины-дворянки вновь получили возможность быть экономически самостоятельными. И если до конца XVII в. женщина на троне еще казалась немыслимым явлением, если даже сводная сестра Петра I царевна Софья, вставшая во главе государства благодаря стрелецкому восстанию, управляла государством не полноправно, а от имени братьев, не говоря уже о ее предшественницах (княгине Ольге, Елене Глинской), то в XVIII веке положение разительно переменилось. На трон взошла жена Петра I Екатерина, за ней последовали Анна Иоанновна, Елизавета Петровна и наконец "царица-матушка" Екатерина II. Более 70 лет Россией в XVIII в. управляли женщины!

Немалое влияние на изменение прав женщин оказали реформы начала XVIII в. в области просвещения. Петр I прекрасно понимал, что дело вовлечения России в круг европейской культуры двинется вперед гораздо быстрее, если удастся приобщить к новшествам женщин. Современники Петра отмечали, что царь подумывал о посылке за рубеж знатных девиц для получения образования. Сподвижник Петра I Ф. Салтыков выступил с предложением расширить систему светского образования женщин, создав для этого специальные губернские училища. Конечно, учиться в них могли лишь девицы из знатных семей, но и это было шагом вперед. К середине XVIII в. в каждом дворянском доме, отличавшемся достатком, можно было встретить гувернеров: их нанимали для обучения дочек, получавших таким образом знание "обхождения" (хороших манер) и иностранных языков.

Безраздельное господство церкви, ее влияние на общественное мнение, на отношение к женщине в обществе ослабевали. В екатерининскую эпоху (вторая половина XVIII в.) просвещенные умы России читали уже не "жития" святых, а мемуары, воспоминания, дневники. Среди них было немало женских. Известные деятельницы XVIII в., в том числе сама императрица Екатерина II брались за перо, чтобы оправдать и прославить свою жизнь. Факты их биографий лишь отчасти раскрывают уклад жизни русской семьи XVIII в. Тем не менее путь этих женщин служит своего рода примером перемен, ставших возможными благодаря приобщению женщин к образованию и светским формам жизни.

Значительна роль русских правительниц на политическом поприще. Например, Елизавета Петровна вошла в русскую историю, отменив ранее, чем это было сделано в Европе, смертную казнь. Екатерина II стала образцом государственного деятеля - ловкого и удачливого, сумевшего, несмотря на сильнейшие социальные потрясения (восстание под предводительством Е. И. Пугачева), не проиграть ни одной войны и существенно расширить территорию государства. При этом именно в годы правления Екатерины II в России возникло первое образовательное учреждение для женщин - Воспитательное общество благородных девиц при Смольном монастыре (1764 г.), стали выходить первые женские журналы, публиковаться первые литературные опыты представительниц прекрасного пола.

Традиционная историография всегда пыталась принизить значение "женских правлений" в России, утверждая, что во всех успехах и достижениях роль собственно правительниц была ничтожно мала, формальна, что все зависело от их окружения, от тех образованных и энергичных государственных деятелей-мужчин, которые якобы и были истинными, а не показными вершителями судеб миллионов россиян. Сопоставление "женской истории" XVIII в. с предшествующими периодами, особенно с домосковским, X-XV вв., позволяет преодолеть сложившийся стереотип. Несмотря на непохожесть образов напудренной светской щеголихи постпетровской эпохи и степенной русской княгини в шитом золотом бархатном летнике, история русских женщин развивалсь скорее эволюционно, чем революционно. Социально-политическая активность представительниц привилегированного сословия российского общества XVIII в. при сопоставлении с предшествующими восемью веками предстает продолжением традиции, а не чем-то новым, "открытым" лишь Петром I, чуть ли не экспортировавшим эмансипацию из просвещенной Европы.

Знаменитых россиянок X-XVII вв. и тех, кто управлял Россией после смерти Петра, объединяют многие общие черты. Это и деятельная энергия, и честолюбие, и не только желание, но и умение принимать самостоятельные решения, это часто присущие именно женщинам-правительницам политическая гибкость, желание искать и находить компромиссы. Мы вправе допустить, что судьбы русских императриц исключительны, но разве биографии многих замечательных женщин не заслуживают восхищения, разве не важно сопоставить их исключительность с "общим правилом"? Разве не позволительно сопоставление судьбы Е.Р. Дашковой - образованнейшего человека эпохи Просвещения, президента двух академий, в 27 лет владевшей 14 языками, с судьбой других образованных "дам" того времени - первыми российскими поэтессами и писательницами: Е.А. Княжниной, Е.А. Вельяшевой-Волынцевой, В.А. Волковой, Е.С. Меньшиковой. Были в те времена дамы высшего света, увлеченные не столько прелестями и соблазнами придворной жизни, сколько изучением основ наук, искусства, истории, философии и права: графини М.Г. Разумовская, А.К. Воронцова, М.А. Нарышкина. Не успел возникнуть в 1756 г. первый российский публичный театр, как в числе ярких сценических талантов ярко раскрылись дарования драматической актрисы Т.М. Троепольской, балерин А. Тимофеевой и А. Бериловой, а также несравненной Прасковьи Ковалевой (1768-1803), названной ее поклонниками "жемчужиной русской сцены" (впоследствии - жены графа Н. Шереметева).

О жизни основной массы русских женщин XVIII в. мы знаем непростительно мало. Несомненно одно - в семьях купцов женщины могли участвовать в торговых операциях, в крестьянских вели напряженную трудовую деятельность в поле и дома. Церковные установления, как и ранее, поддерживали идею главенства мужа в семье, не отрицая, впрочем, и авторитета матери. Роль женщины в семье любого состояния оставалась значительной: воспитание и образование детей, заботы по хозяйству, право распоряжения домашним бюджетом - все эти обязанности жен и матерей были закреплены традицией. Законы и церковь защищали их честь и достоинство, сильная родня (семья женщины) могла заставить супруга, если он обижал жену, покаяться или с помощью церковных властей даже настоять на ссылке его в монастырь на полгода или на год. Иногда путем разрешения конфликта становился развод - ранее дело почти немыслимое, особенно по инициативе женщины.

Восемнадцатое столетие в истории России завершилось указом Павла I, запрещавшим передавать престол женщинам. Но 70-летняя "эпоха женских правлений" сделала свое дело: в общественно-политической и культурной жизни России появился некий "женский фермент", благодаря ему началось быстрое становление женского самосознания, а вместе с ним и "женского вопроса". Истоки возникновения идеи освобождения (эмансипации) женщин лежали в сфере тогдашнего понимания социального и семейного равноправия. Действительно ли социально-половое равенство необходимо для благополучия общества, каковы формы его проявления - все эти вопросы возникли почти одновременно в общественном сознании ряда стран Европы и России, и именно два столетия тому назад.

Благородным целям усиления "социализации" женщин послужила "первая на русской почве организация для достижения общественных целей", Женское патриотическое общество. Созданное в 1812 г., оно положило начало женскому движению в России.

Первые десятилетия XIX в. родили и новый женский образ в жизни и литературе. Воспитанные на романтической прозе, поэзии и гуманистических традициях XVIII в., читавшие Вольтера, Руссо и Гёте, образованные женщины того времени обрели дивную силу нравственного чувства. Христианские идеи верности, жертвенности, страдания ради выполнения морального долга, которые внушались им с детства и были основой семейного воспитания их матерей и бабушек, сформировали феномен женщины сильной духом, стойкой в соблазнах, самоотверженной в желании помочь другим, прежде всего близким, семье, мужу. И не случайно образ пушкинской Татьяны Лариной полвека спустя Федор Достоевский назвал национально-художественным типом.

Младшими сестрами членов Патриотического общества можно назвать "декабристок". Нравственный подвиг Е. Трубецкой, М. Волконской и тех, кто последовал их примеру, хорошо известен, равно как и то, что ими руководил нравственный долг, требовавший разделить с мужьями и братьями тяготы каторги и ссылки. Именно через этих женщин часто осуществлялась переписка заключенных, некоторые из них (Е. Уварова, сестра М. Лунина) брались за передачу и распространение в столице написанных в остроге политико-философских произведений. Создавая в Сибири публичные библиотеки, пункты медицинской помощи населению, организовывая лекции и концерты, подобные столичным, "декабристки" сплачивали тех, кто оказался на поселении. Самой своей жизнью они выстраивали модель возможной для женщины внесемейной (публичной) инициативы. Через сердечную привязанность к мужьям и братьям, их родственницы приближались к идее активного протеста против несправедливости, и потому были признаны позже "классическими образцами необычайной энергии".

Пример последовательности и верности высоким моральным принципам, живейшего участия в распространении либералистских идеалов являют собой и такие современницы декабристок как писательницы пушкинской поры. Что роднит их с теми, кто подготавливал почву для возникновения в России "женского вопроса", в том числе с декабристками? Их было столь же немного (декабристок - всего 11, число женщин писательниц начала XIX века также не превышает двух десятков). Однако, отстаивая идеи женского равноправия хотя бы в праве на высказывание своих взглядов, на их публичное обнародование, А.В. Зражевская, К.К. Павлова, А.П. Зонтаг, Е.А. Тимашева и другие прошли мучительный путь самопознания и самоопределения. Постоянно наталкиваясь на "умственные плотины" царской цензуры, они все-таки решились рассказать о своем несогласии со стереотипами "общепринятого", выступить против общегосударственного принципа "благонамеренности", были смелее и свободнее, чем в то время принято было ожидать от женщины. Своим появлением на литературном небосклоне они заявили право россиянки быть услышанной, хотя вынуждены были в отстаивании этого права преодолевать и ненависть консерваторов, и скепсис леворадикальных властителей дум (В.Г. Белинского).

Женщины-авторы прорвались к нам из забвения потому, что их тираноборческие, освободительные, патриотические произведения, написанные по-женски эмоционально, имели особое влияние в тогдашнем обществе. Стихи поборницы объединения славянофилов с западниками К.Павловой, ее современниц Е.Ростопчиной и Н.Тепловой, выражавших открытое сочувствие героям 14 декабря, возбуждали повышенный интерес и оттого стали фактором, формирующим оппозиционные социальные настроения.

Хотелось бы особо подчеркнуть, что свою роль в кристаллизации женского коллективного самосознания сыграли не только такие женщины, вполне вписывавшиеся в социокультурный контекст эпохи, но и те, которые "выпадали" из него. Такие "выпадения" могли иметь не только политический оттенок. "Беззаконные кометы в кругу расчисленном светил", как именовал их А.С. Пушкин, зачастую были обычными светскими львицами, которые взрывали своим необычным поведением привычные обществу стереотипы. Чего стоит жизнь и судьба "кавалерист-девицы" Н. Дуровой, женщины-воина, впервые в русской истории добившейся положительного признания своего необычного поведения.

Нам известны имена и других независимых и своевольных женщин 1820-1830 гг., бывших любовницами именитых людей и своим поведением "взрывавших" общепринятые представления о благопристойности - А. Закревской, А. Керн, С. Дельвиг. Они вызывали скандалы своими поступками, бросая тем самым вызов обществу и внося вклад в дело утверждения свободы личности. Они делали это по-своему, но делали весьма эффективно, выступая против старых символов и ломая старые нравственные критерии. Они шокировали общество и тем самым "встряхивали" его, вынуждая не только оценивать их необычность, но и заставляя пересматривать устаревшие моральные идеи.

Многие из писательниц и "беззаконных комет" второй трети XIX в. были хозяйками собственных литературно-художественных салонов. "Царица муз и красоты" З.Н. Волконская, "ночная княгиня" Е.И. Голицына, "легкокрылый мотылек" С.Д. Пономарева, представительницы рода Кутузовых и рода Карамзиных, А. Елагина - все это были образованные женщины, если не разделявшие идеи ликвидации или модернизации самодержавной системы, то желавшие принимать участие в обсуждении подобных вопросов. Их споры, тесно вплетенные в светский флирт, были формой приобщения столичных и провинциальных дворянок к общественной жизни.

Как шаг в этом направлении рассматривалась и благотворительная деятельность. Роль в ней обеспеченных российских женщин от императриц до провинциальных помещиц трудно переоценить. Благодаря усердию жен российских правителей (Марии Федоровны, Елизаветы Алексеевны, Александры Федоровны, а позже и Марии Александровны) в стране существовало немало женских рукоделен, воспитательных домов и "училищ для дочерей всякого звания", а к 40-ым годам возникли и первые коммерческие школы для женщин в Петербурге и Москве.

Все они так или иначе готовили перемены в общественной жизни России, совершившиеся в 60-е годы, ту самую российскую "революцию сверху" (отмену крепостного права 19 февраля 1861 г.), в подготовке которой напрямую участвовали такие известные либералки, как вел. княгиня Елена Павловна - тетка Александра II и жена одного из самых известных "либеральных бюрократов" того времени Д.А. Милютина. Любопытно и симптоматично для русской "женской истории", что именно тетка царя-Освободителя самым активным образом выступала с инициативой отмены крепостного права! Она поддерживала идею освобождения крестьян со значительным земельным наделом, компенсацию за который должно было выплатить помещикам государство.

Известную роль в поиске россиянками сфер применения их внесемейной активности сыграли события Крымской войны 1853-1856 гг., с которой связано появление русской санитарной службы. Женщины в ней с самого начала играли огромную роль. Уже осенью 1853 года на театр военных действий (впервые в истории войн в России!) прибыло несколько десятков "дам высокой души" - медицинских сестер Крестовоздвиженской общины (основанной вел. княгиней Еленой Павловной). Аристократки Е. Будберг и А. Травина, сестры Е. Бакунина и Е. Хитрово (внучатые племянницы М. Кутузова) заставили признать, что героическое служение русскому солдату в госпиталях может быть весомым аргументом в пользу женского равноправия, о чем неоднократно впоследствии вспоминали многие участницы данной акции. Хирург Н. Пирогов не уставал "дивиться их истинно стоическому самоотвержению", подчеркивал большие, нежели у мужчин организаторские способности женщин, "опытность и распорядительность".

С 1858 года - года инициирования первой самодеятельной женской организации в России начался новый этап в истории развития коллективного самосознания россиянок. После 1861 года изменилась степень открытости политического режима, но господствующим идеалом оставалось представление о женщине как о верной подруге мужчины, матери и воспитательнице детей. Вся деятельность женщин вне привычных рамок семьи встречала недоумение, а то и неприятие. Это было время появления и первых женщин-литературных критиков, журналисток, женщин-создательниц трудовых артелей и издательств, переводчиц и получивших образование в западных университетах женщин-врачей, однако даже в интеллигентной среде к ним относились с недоверием.

Весьма существенен огромный шаг вперед, сделанный женским коллективным самосознанием в России за всего лишь полвека - с 1800 г. по середину 1850-х: если старшая родственница вел. княгини Елены Павловны императрица Мария Федоровна полагала, что предназначение женщины - лишь в том, чтобы "воспитывать в добрых нравах детей и вести хозяйство", то тетка царя-Освободителя открыто поддерживала тех энергичных представительниц российской молодежи, которые боролись за право быть студентками.

Борьба за доступ женщин к высшему образованию была вызвана возросшим чувством собственного достоинства, стремлением к интеллектуальной независмости, заинтересованностью в общественных делах, потребностью действенно служить интересам народа и тем самым укреплять в обществе уважение к женщинам. "С целью завоевать немного у жизни, - писала одна из студенток середины XIX века Н. Суслова, впоследствии доктор медицины и видная участница освободительного движения, - я приготовилась к бою за равенство прав. Со знаменем, на котором выставлен этот девиз, я бросаюсь на борьбу с сильными мира сего". На улицах крупных городов середины 50-х гг. XIX в. появились молодые женщины с книгами и тетрадями в руках. В 1860-е гг. облик курсистки - слушательницы Высших женских курсов, созданных в Москве, Петербурге и ряде других крупных городов, уже редко кого удивлял. Образ женщины-профессора еще в 1830-е гг. казавшийся комичным, спустя всего 30 лет стал объектом восхищения (С. Ковалевская, Ю. Лермонтова, А. Кашеварова-Руднева, В. Харузина, первый русский "академик в чепце" - археолог графиня П.А. Уварова), и идея допущения женщин на университетские кафедры оказалась у всех на устах.

Борьба за доступ к университетскому образованию была свидетельством набиравшего силу женского движения. Поначалу оно, как и на Западе, не оспаривало существующей системы соотношения полов (гендерной системы), так как феминистки того времени добивались лишь тех прав для женщин, которые уже имели мужчины (образование, труд, право голосовать). Должно было пройти несколько десятилетий, прежде чем младшие современницы первых русских феминисток получили право публичного обсуждения женских проблем и требований с думской трибуны. Они неоднократно повторяли, что имена тех, кто были первыми - М.. Трубниковой, Н. Стасовой, А. Философовой, М. Вернадской, Н. Корсини, М. Богадновой и многих других - навеки вписаны в летопись борьбы женщин за свои права.

…Все чаще и пристальнее вглядываемся мы в прошлое. Мы видим в десятивековой истории нашего Отечества не только тех, кто были хранительницами домашнего очага, матерями и женами, но правительниц и летописиц, умных собеседниц и дальновидных дипломаток, бунтарок и щедрых меценаток. Исторические силуэты их порою ярки, а порою бледны из-за недостатка сохранившихся источников, но каждая женская судьба величественна и самобытна. Своими биографиями - и обычными, и нетипичными - они способствовали становлению феномена русской женской личности, которая стала в XX веке настоящей первооткрывательницей нового мира…