О гендерной политкорректности

Борис Пантелеев

В двух предыдущих статьях^* я старался достаточно подробно рассмотреть существующую законодательную базу борьбы с домашним насилием и реальные проблемы отечественной правоприменительной практики. На мой взгляд, ныне действующее российское законодательство вполне соответствует международным стандартам, установленным в этой области. Во всяком случае, я уверен, что оно уже сегодня позволяет действовать практически всем заинтересованным лицам весьма активно и разносторонне.

Проблема, как оказывается, в том, что этих самых „заинтересованных лиц" в нашем обществе пока еще крайне мало для того, чтобы реально влиять на социальные процессы, и, в том числе, на деятельность правоохранительных органов. Кроме того, личные жизненные установки этих лиц не всегда глубоки и последовательны. Я бы назвал это волевым фактором предотвращения насилия, который, как выясняется, порою способен сыграть решающую роль.

В ходе обучающих семинаров и многочисленных встреч с прокурорами, милиционерами, активистками НЖО неоднократно приходилось констатировать печальный факт живучести двойных стандартов и удивительной непоследовательности в умах и делах. Причем это не вина, а настоящая беда целых поколений наших людей. Думаю, что это даже не специфическая российская особенность, а болезнь всех стран молодой демократии периода становления гражданского общества.

Например, сотрудник милиции искренне говорит при решении типовой игровой задачи, что он, конечно же, должен по хорошо известной ему должностной инструкции помочь женщине, обратившейся к нему за защитой от домашнего злодея, но если представить в такой же ситуации его собственную жену, то он бы с нею немедленно развелся. Психолог регионального специализированного кризисного центра также делилась своими проблемами и сомнениями, постоянно возникающими при консультировании пострадавших от насилия женщин. Ее разъяснения и рекомендации обратившиеся к ней за помощью порою встречали с недоверием именно потому, что она сама не верила в их выполнимость.

Трудно представить, что профессиональная деятельность этих людей будет успешной и эффективной. Таким образом, очень часто граница между добром и злом проходит не через горы и реки, а в умах и сердцах людей. Проблема в том, что они лишились ранее существовавших нравственных ориентиров, а новых самостоятельно пока не нашли. Особенно труден поиск таких идеалов и новых стандартов в разнообразных вопросах многовековых взаимоотношений женщины и мужчины. Поэтому так важно искать и заимствовать успешный опыт других стран.

Для того чтобы найти новые подходы к решению этой проблемы, западное феминистское движение в середине прошлого века предложило специфическое понятие политкорректность, под которым сегодня понимается особая культурная чуткость в вопросах защиты от любых форм дискриминации. Нам представляется, что это понятие действительно открывает некоторые принципиально новые подходы к решению обозначенных гендерных проблем, учитывая наш пока слабо выраженный волевой фактор.

Особо важное значение, несомненно, имеет то, в какой социокультурной среде воспитывается и живет человек, какие идеи и термины усваивает он из окружающего мира. Задумайтесь, как может себя ощущать женщина, к которой до недавнего времени официально прикреплялся ярлык „мать-одиночка". Социально-правовой статус, подсознательно навязанный этим определением, вряд ли способствовал полноценному всестороннему развитию и активной борьбе против дискриминации по признаку пола.

Другой широко внедренный в советское массовое сознание термин - „льготы для трудящихся женщин", „льготы для кормящих матерей" также, на мой взгляд, сыграл злую шутку, как в быту, так и на законодательном уровне и явно не способствовал реальной защите прав женщин. Ведь в этом случае под категорию льгот были искусственно подведены естественные физиологические и трудовые обязанности женщин, пока что не оплачиваемые государством. Там, где общество и государство должны были признать факт, как минимум, двойной трудовой нагрузки женщин дома и на производстве, что по справедливости подлежит соответственно двойной оплате, вводится понятие „льгота", а домашний труд как общественно полезный фактически игнорируется.

Таких терминов-ловушек на самом деле немало в нашем законодательстве, и они явно не способствуют реализации конституционного принципа равноправия мужчин и женщин в Российской Федерации. Следует признать также, что изменить одномоментно сформировавшееся на этой базе правовое мышление практически невозможно. В связи с этим мы и обращаемся за помощью к новому для России понятию политкорректность.

При определении правового статуса понятия политкорректности возникают некоторые сложности, вытекающие из понимания ее двойственной природы.

Во-первых, там, где речь идет даже о потенциальной дискриминации людей, то есть о нарушении каких-либо значимых прав человека, - всегда есть дело государству и его правоохранительным органам. Однако требования политкорректности не подлежат защите напрямую силами государственного репрессивного аппарата, поскольку это не формальные правовые нормы. Но другое дело, что новые стандарты политкорректности должны быть обязательно подхвачены и активно пропагандируемы без принуждения всеми государственными структурами.

Во-вторых, соблюдаться эти требования „особой культурной чуткости" должны только под угрозой общественного осуждения. В этом их сходство с моральными нормами. Но беда в том, что наша историческая мораль, увы, не видит в женщине равноправного с мужчиной субъекта общественных отношений. Примеров народных пословиц и поговорок на эту тему более чем достаточно. В том числе и тех, где рукоприкладство мужа прямо оправдывается и даже превозносится как норма, проявление любви и заботы о воспитании жены: „Бьет - значит любит!" и т. п.

Политкорректность как процесс в действии предполагает, на наш взгляд, создание и поддержание в рабочем состоянии общественно-государственного механизма, состоящего, как минимум, из трех составляющих.

Во-первых, это выработка неких нравственных кодексов, словарей культурно чуткого языка. Образцы комплексного подхода к разработке такого языка уже есть. Например, понятие неоплачиваемый женский труд* все шире входит в деловой и правовой оборот, и сам этот факт позволяет надеяться на то, что данная проблема получит разрешение на недискриминационной основе. Мы убеждены в важности повсеместного распространения подобной практики и в Российской Федерации.

Во-вторых, это широкое внедрение новых подходов в обществе путем пропаганды и просвещения, обучение всех слоев населения, в том числе молодежи на базе государственных ресурсов. На этой стадии западное феминистское движение нашло себе верных идеологических союзников в лице „зеленых" - экологов, защитников прав животных; всех других правозащитников. В настоящее время эффективные структуры, способные проводить массовые PR-кампании в России, уже есть, но заняты они в основном предвыборными технологиями и обработкой избирателей.

В-третьих, организация и поддержание с участием государственных структур постоянной обратной связи, широкой дискуссии и оперативной адекватной оценки постоянно возникающих спорных ситуаций, соотнесение их с существующими и новыми общественными стандартами. Активнее нужно использовать для серьезного обсуждения гендерных проблем уже существующие площадки типа открытых телевизионных процессов и т. п.

Только в этом случае, на наш взгляд, появляется реальная надежда на то, что писаные законы будут востребованы для защиты прав женщин, в том числе и от домашнего насилия. А широкие массы общественности станут воспринимать борьбу за подлинное равноправие полов не как чудачество заокеанских богатеев, а как насущную необходимость.