КАКОЙ-ТО АНГЕЛ ДОЛЖЕН ПРОЛЕТЕТЬ...

Мои собеседники - Сергей Шестаков, учитель математики, учитель года г. Москвы (94г.), четырежды лауреат Соросовской премии, автор ряда учебных пособий по математике, и Искра Шестакова, ведущий научный сотрудник Научно-педагогического объединения "Школа самоопределения". Наш разговор вращается вокруг школы как социального института и тех изменений, которые происходят в последнее время в системе образования. Сергей - практик, Искра говорит скорее как теоретик и концептуалист. Но разговор получается интересный...

Вопрос. Сейчас очень много новых веяний в системе образования, которые можно было бы назвать альтернативными нашей традиционной школе. Как Вы к ним относитесь?

Сергей. То, что появились самые разные возможности - это хорошо. Как правило, все альтернативные нововведения находятся в русле общегуманитарных ценностей, работают на развитие ребенка, что, конечно же, нельзя не приветствовать. Но эта поднимающаяся волна помимо того, что несет много нового, интересного и действительно полезного, содержит и очень много пены. Как правило, проводниками этих новых веяний являются директора, услышавшие что-то, ухватившие какой-то кусочек и начавшие внедрять в свою школу. В результате, по знаменитому выражению Виктора Степановича, "хотели как лучше, а получается как всегда". Почти ничего нового не получается, а предметное образование разрушается. Мне всегда казалось, что преподавание должно строиться по принципу, что то суммарное зло, которое мы так или иначе привносим в мир, должно быть, по возможности, минимальным. А что думает Искра?

Искра. У меня другая точка зрения. Я-то являюсь сторонницей альтернативного образования по той простой причине, что вся система традиционного образования построена на воспроизведении некоей информации, которая кем-то и почему-то структурирована определенным образом. Учебники, по которым учатся современные дети, по сути своей, ничем не отличаются от тех, по которым учились мы, наши родители, бабушки и дедушки. Все осталось, в общем, то же самое. А что, мир не изменился за это время? Эти учебники не имеют никакого отношения ни к науке, ни к человеческому опыту. Даже в лучших учебниках по естествознанию, где представлено комплексное описание мира, нет ничего про конкретный опыт ребенка. А ведь у ребенка опыта не меньше, чем у нас, просто он другого сорта.

Как я уже говорила, традиционная информационная школа построена на трансляции информации. То, что ценно в информационном смысле сейчас, через десять лет будет ценно в лучшем случае процентов на 10-15. Зачем же жевать детям одно и то же?

Давайте попробуем вспомнить, чему мы научились в школе. Не дома, не во дворе, не в летнем лагере, а именно в школе? А потом честно ответим себе на вопрос: стоило ли на это тратить 10 лет? Нельзя ли было научиться тому же гораздо проще и быстрее?

Вопрос. Понятно, что холостой выход - очень большой. С другой стороны, отчасти это происходит из-за того, что школа знакомит с широким спектром разных предметов. Как без этого, хотя бы приблизительного, ознакомления можно найти то, что тебе действительно окажется интересным? И еще такой вопрос: не идут ли воспитательные тенденции, на которые делается акцент в альтернативных школах, в ущерб предметной подготовке?

Искра. Альтернативная школа предлагает деятельностный и неинформационный подход. Это значит, что организуется некоторый процесс, в котором ребенок, занимая активную позицию и используя технологии, несколько отличные от традиционного обучения, может осваивать любой предметный материал. Альтернативное образование - это сопровождение развития индивидуальности. Развитие личности считается более важным, чем обычные знания, в эту сторону делается особый крен, за исключением разве что только вальдорфских школ. Конечно, в альтернативных школах не ставится задача подготовить всех детей к поступлению в вуз.

Сергей. Сейчас действительно вопрос воспитания, совершенно ушедший из виду в последние 10-12 лет, опять поднимается на щит. Пытаются прописывать какие-то концепции воспитательной политики в школах в современных условиях. Вопрос: в ущерб ли это идет предметным знаниям? Я не могу говорить обо всех альтернативных школах, но мне кажется, что предметная подготовка в определенной степени уходит. Именно потому, что, как заметила Искра, особое внимание уделяется не предметным знаниям, а развитию индивидуальности ребенка. А что же мы имеем в результате? Ребенок получил определенное развитие, приобрел какие-то универсальные умения. Его довели до определенного возраста и оставили один на один с действительностью. Из-за недостаточной предметной подготовки шансы поступления в вуз у такого ребенка незначительны, а для мальчика - это прямая дорога в армию. И что наша гармоничная личность будет делать в армии?

Я не говорю, что не надо заниматься альтернативной подготовкой, наоборот. Но... Вроде бы, предполагается, что наш ребенок не должен потеряться в жизни, что у него уже достаточно внутренних сил и развития, что с ним ничего не должно случиться. Но у меня есть опасения, что у нас в стране (да и не только у нас) это далеко не так.

Искра. На самом деле, ситуация обстоит следующим образом. Среди выпускников альтернативных школ процентов 30 - интеллектуально продвинуты и хорошо подготовлены. Они и в вузы поступают, и учиться им там гораздо легче, чем детям, окончившим традиционную школу, в силу тех позитивных эффектов, которые обусловлены альтернативным образованием. Другие 30 процентов выпускников - имеют позитивные эффекты, но очень слабы в предметной области. Они, конечно, не попадают ни в какие высшие учебные заведения. А процентов 40 - средние. Сергей говорит, что это приводит к определенной социальной незащищенности, потому что у нас, особенно для мальчиков, даже на уровне физического выживания нет другого пути, как поступить в институт.

С точки зрения идеи, я безусловная сторонница альтернативного образования. Если же говорить о реальности - все упирается в личность учителя. Если речь идет об обычном среднем учителе в альтернативной и традиционной школе, то это один разговор. В первом случае такой учитель является для ребенка просто человеком, которому можно доверять - что тоже, в общем-то, немаловажно - но при этом у него не хватает собственных дровишек, чтобы подбросить в костер индивидуального развития ребенка. Во втором случае - в обычной школе - средний учитель худо-бедно натаскает ребенка на преодоление социальных препятствий в виде экзаменов, то есть лучше подготовит его к реальности. Если же брать хорошего, талантливого учителя там и там, то это другой разговор. В обоих случаях дети вовлекаются в систему ценностей, интересов и жизненных представлений такого учителя, тогда это становится некоторой ситуацией развития.

Сергей. Давайте посмотрим, как все проекты реформирования образования, осуществлявшиеся на протяжении последних лет 10-ти, коснулись обычной средней школы. Появились школьные советы, иногда органы самоуправления, профильные классы - гуманитарные, технические, математические - повсюду получили право гражданства. Возникло очень много красивых названий: гимназия, лицей, школа с лицейскими классами - еще не лицей, но уже и не обычная школа. В результате такой свободы любая школа могла объявить о наличии профильных классов, что большинство и сделало. При этом произошла определенная профанация. Скажем, в Москве насчитывалось порядка 20-ти приличных традиционных школ, где хорошо преподавали математику. После того, как стало возможным делать специализированные классы в любой школе, они и появились в любой школе. И родители вместо того, чтобы отдавать ребенка в спецшколу, проходить собеседование, отдавали ребенка в математический или гуманитарный классы, которые организовывались в их родной школе. А по прошествии, скажем, года начинали понимать, что эти профильные классы, собственно, ничем не отличаются от обычных. У сильных же школ тоже понизился уровень за счет оттока потенциальных учеников. Вот это реформа образования в действии. А суть осталась прежняя. Родители смотрят на то, как дети поступают по выходе из школы. Очень часто это является по существу определяющим фактором в выборе школы.

Вопрос. А Вы, как родитель, какие требования выдвигаете к школе?

Сергей. Минимальное требование, чтобы ребенок туда не шел, что называется, из-под палки. Мне бы хотелось, чтобы в школе были достаточно образованные учителя, добрые и профессиональные. Собственно говоря, от учителя требуется две-три позиции: профессионализм, образованность и нечто третье, что и делает его учителем и может быть выражено словами "не навреди". Реальная же практика такова, что ребенок приходит в один кабинет - там хороший учитель, не кричит на детей и интересен не только как транслятор информации, но и в силу собственных личных качеств. Потом ребенок идет в другой кабинет, а там такое... Это, к сожалению, в порядке вещей, но так быть не должно. Сейчас статистика очень любопытная - после педагогических вузов лишь 10-13 процентов выпускников идет работать в школы. Очень много людей пришло в школы со стороны - позакрывались "ящики", и в школу идут люди с инженерным образованием и тому подобным. Если говорить о реформировании системы образования, то оно должно быть комплексным. Оно должно начинаться с подготовки учителей. В педагогических вузах учат достаточно серьезным вещам, а выпускники приходят в школы и не умеют преподнести элементарных вещей.

Второй момент - это построение школьных программ. Почему мы учим именно этим предметам и именно в этом объеме? Почему в рамках курса той же биологии, химии или математики мы учим тому-то и тому-то? Понятно, что это прописано в программах, и мы этому учим. Но нужно ли это и зачем это нужно? Сейчас существует очень сильная оппозиция тому количеству естественнонаучных дисциплин, которые есть в школе. Действительно, формально говоря, ну зачем детям эта вся математика? Да и не только математика. Получается, что, с одной стороны, ребенок вроде бы безумно загружен, с другой, - масса ненужных предметов. Чего там говорить, все мы любим Москву, но зачем давать уроки москвоведения с 1-го по 11-й классы? Доходит до того, что приезжает учительница из другого города и говорит: "Самое смешное, дети, что я буду у вас преподавать москвоведение".

Искра. Есть такая статистика, что за первый год после окончания школы забывается 83% того, чему учили. А за второй год - еще 83% от того, что осталось. Даже если человек после школы продолжает учиться, он учится уже другому и в другом жизненном контексте. Столько людей занимается согласованием между программами вузов и школ. И до сих пор нет никакой согласованности.

Сергей. У меня, да и не только у меня, уже давно возникла такая простая идея, как сделать в 10-11-х классах общеобразовательные предметные курсы, длительностью от полугода до года, с тем, чтобы высвободившееся время использовать осознанно в соответствии с интересами учеников. Потому что та математика, химия или биология, которые изучаются в школе, вообще говоря, совершенно избыточны. Я сейчас просматриваю конспекты учеников по химии и биологии. Там встречаются предложения, в которых я помню два слова из пяти. То же самое можно сказать о математике. В школе, где я сейчас работаю, 11-классники сдали экзамен по математике еще в 10-м классе. Таким образом, у нас появился в запасе целый год, в течение которого мы можем заниматься, чем хотим. Ну а занимаемся подготовкой к поступлению в вузы. В такой ситуации у ребят появляется возможность выбора: если дети точно знают, что математику в качестве вступительного экзамена сдавать не будут, то они идут не ко мне, а в какую-то другую группу.

Возражения на эту идею обычно сводятся к тому, что школы перегружены и классов не хватает. Но ведь обычно в школе по 2-3, иногда до 5-ти старших классов, которые все равно занимают от 2-х до 5-ти кабинетов. И если выделить 3 группы, условно говоря, гуманитарную, естественно-научную и математическую, то проблему с помещениями вполне можно было бы решить.

Вообще, если взять, скажем, последние 150 лет, то можно заметить, что каждые лет 50 вызревало недовольство системой образования. При этом изменения проходили с такими трудностями, что, кажется, должны были привести к кардинальному перевороту. Но, в принципе же, ничего действительно нового не произошло. Взять хотя бы те же специализированные школы. Ведь они появились от силы лет 40 назад и пробивали себе дорогу с неимоверным трудом, преодолевая ту общую нацеленность на усредненность, которая превалировала в образовании. А какие палки при этом вставлялись в колеса! А какие неслись вопли, что не должно быть отобранных детей, что все должны иметь равные права и возможности! Так что нынешняя система образования, по некотором размышлении, представляется довольно странной - особенно, если учесть скачок в области информационных технологий, произошедший за последние 10 лет. Однако изменения в ней - дело очень не быстрое.

Вопрос. И все же, какие тенденции сейчас наблюдаются в реформировании этой системы?

Сергей. Реформирование пока сводится к возможному переходу к системе тестирования в 11-м классе. Также ведутся разговоры о переходе к 12-летней системе образования, так как дети перегружены и предлагается добавить еще один год. Вообще на данный момент мы имеем, что называется, три полюса: альтернативные школы (хотя само определение "альтернативное" не слишком удачное - образование либо есть, либо его нет), частные школы и государственные школы. В некоторых государственных школах тоже что-то постоянно происходит: поиски новых путей, реализация новых педагогических проектов и т.п. Понятно, что реформировать систему образования нужно, и начинать это делать можно в рамках вполне традиционного преподавания, не переворачивая все с ног на голову. Все наши беды идут от того, что, в определенной степени, не сформирован социальный заказ. Чего хотят от государственных школ?

Искра. Для реформирования системы образования следует определить, какой человек нам понадобится через 10-12 лет. Для этого нужно спрогнозировать, как будет развиваться общество. Систематическое образование появилось в Европе в конце 17-го века и было связано с переходом от ремесленного труда к цеховой специализации. При ремесленной организации труда, процесс подготовки ученика, который, перенимая все навыки наставника, в конечном итоге становился хорошим специалистом в ткацком, гончарном или каком-нибудь еще деле, занимал кучу времени. Гораздо быстрее научить специализироваться в выполнении какой-то одной задачи. Потом это переносится на систему школ, социальных структур, созданных для организации процесса обучения. Наука как основной способ познания реальности строится по тому же цеховому принципу. Химия, физика, биология и так далее - это отдельные цеха научного познания, которому соответствующим образом обучают в школе. Сейчас, как мне кажется, эта цеховая система образования уже изжила себя. Я имею в виду, что сейчас мы подошли к моменту некоторой неопределенности, для ориентации в которой нет готовых рецептов. Знания и опыт предков, родителей, учителей очень мало помогают ориентироваться в новой действительности. Мы оказываемся на новом витке, когда требуется некая целостность восприятия мира и ориентирования в нем, понимание того, что на одних и тех же условиях можно получить разные результаты, понимание альтернативности. И именно этому следует учить.

Сергей. На мой взгляд, за последние 100-200 лет сознание изменилось очень мало. В конце концов, те же десять заповедей пришли к нам из гораздо более ранних времен. Это этические вещи. Наука лежит вне этики, а образование привлекает еще тем, что оно непосредственно связано с этикой. Определенная гуманистическая цель опосредованно присутствует на каждом уроке. Для меня самым важным является нравственный аспект: есть некоторые вещи, которых делать нельзя, и важно донести это до ребенка не в виде прямого запрета, который все равно не будет воспринят, а как-то иначе.

Вопрос. Итак, чтобы мы ни говорили о реформировании системы, об альтернативных и традиционных подходах, по большому счету, все сводится к одному - к личности учителя. Сергей, что Вас привлекает в этой работе? Лично для меня всегда было загадкой, как учитель изо дня в день, из года в год может повторять одно и то же?

Искра. Известно, что у человека существует определенный ресурс, исчерпание которого приводит к эмоциональному сгоранию, после чего отношение к профессии перестает быть творческим. Для учителя этот ресурс составляет где-то 10-15 лет. Потом человек или ставит перед собой другие задачи, или меняет профессию, или находит удовольствие в чем-то другом, в общении, например.

Сергей. Хотя и здесь есть что возразить. Дело в том, что не происходит каждый раз одного и того же. Есть, конечно, учителя, которые из года в год работают по одним и тем же тетрадкам с конспектами. Но, по собственному опыту, могу сказать, что почти всегда урок - это импровизация. Понятно, что материал остается одним и тем же. Но дети-то очень разные. Пусть речь идет только о трансляции определенного знания, хотя для меня это - не главная цель. Мне хочется, чтобы дети не просто освоили какой-то алгоритм, не просто воспроизводили какие-то навыки, а сами научились придумывать задачи, научились действительно думать, преодолевать определенные трудности, а когда не получается, - не испытывали от этого дискомфорта.

Конечно, у учителей много трудностей. Очень серьезные материальные проблемы. Кажется, даже нелепо от учителя, у которого зарплата 800 рублей, что-то требовать. Потолок в государственной школе, если человек является заслуженным учителем, да еще при этом кандидатом наук и ведет большую нагрузку, скажем, всю неделю по 6 уроков, - 3000 рублей. И это в Москве! И несмотря на это, многие прекрасные учителя, продолжают работать именно в государственных школах.

Искра. Получается, что это такие несчастные люди, зарабатывающие мизерные деньги тяжким трудом. Но ведь есть же и другая сторона. Общение с детьми, то эмоциональное поле, в котором работает учитель, - это чрезвычайно сильная вещь, формирующая очень сильную эмоциональную зависимость. Иначе бы никто и не работал в школе. Завораживает, когда люди на твоих глазах меняются и ты участвуешь в этом процессе.

Сергей. Искра права - другая сторона крайне важна. Я знаю многих приличных математиков, и почти никто из них не ушел в частные школы, хотя денег там больше платят. Но дети-то совсем другие. В свои классы учителя сами отбирают детей, а в частных школах это делает администрация и кошельки родителей. А вообще же общение с детьми - само по себе безумно интересно, действительно оно несет огромный эмоциональный заряд. Это учитель получает. А вот делает его или ее, собственно говоря, учителем, как я уже говорил, - профессионализм, образованность и нечто третье... В конце концов, учитель - это не тот, кто учит, а тот, у кого учатся. Сказать, что этот дар от Бога, - слишком громко, но, безусловно, какой-то ангел должен был пролететь...

Беседу вела Юлия Качалова