Когда не связывают клятвы...

Юлия Качалова

Результаты исследования в Калуге, о котором мы уже упоминали и на которое еще не раз будем ссылаться, вновь подтвердили, что в целом российские граждане стали более пассивными и сосредоточенными на решении своих личных насущных проблем. Факт этот многие принимают за успокаивающее свидетельство стабилизации общества. Однако давайте попробуем разобраться в причинах пассивности? Прежде всего следует учесть, что решить эти самые «личные насущные проблемы» люди оказываются не в состоянии. Исследование в Калуге показало, что бизнес в городе развивается плохо, деловая активность снижена, люди зависят от прежних мест работы и не могут адаптироваться к изменившимся условиям. И эта ситуация обретает изнуряющий застойный характер. Однако пассивное в гражданском, конструктивном смысле население испытывает депрессию, иррациональный страх за собственную безопасность, постоянное недовольство, которое выплескивается на того, кто в момент раздражения оказывается в непосредственной близости - на детей, на жену или на мужа, на соседей, иными словами на ближнего своего. По своему эмоциональному состоянию мы приблизились к тому, что можно назвать «войной каждого против всех». Что же с нами происходит и можно ли воспрепятствовать этому процессу, разрушительному и для общества в целом и для каждого человека в отдельности?

Нарушение в передаче культурной традиции

Каждому человеку необходимо чувствовать свою приобщенность к некоторой культуре, к ее благам и ценностям, потому что человек - существо культурное по самой своей природе. Тот, кто не ощущает культурной принадлежности, оказывается лишенным почвы под ногами. Если такому человеку не удается приобщиться к духовной жизни другой культуры, он начинает ощущать отчаянную пустоту, пытается отрицать культурные ценности и становится врагом общества, о чем свидетельствуют данные и криминалистики, и естествознания. Культура - это сохранение и передача не только знаний, но и ценностных установок и этических норм, закрепленных традицией. Безусловно, для того, чтобы общество как живая система могло приспосабливаться к непрерывно меняющимся условиям жизни, факторы, сохраняющие постоянство культурной традиции, должны уравновешиваться другими процессами, изменяющими ее. Нарушение этого равновесия между постоянством и обновлением оказываются в равной степени губительными для культуры. Кризис своей принадлежности, столь явно наблюдаемый у многих представителей нынешней молодежи - это симптомы нарушения в передаче культурной традиции.
Чтобы не быть голословными, приведем несколько результатов социологических опросов молодежи. Так, во время опроса студентов МГУ, проведенного в 1992 году, молодых людей попросили описать чувства, возникающие у них при слове «Россия». Лишь 22% опрошенных ответили, что испытывают радость, гордость или восхищение, в то время как 38% сказали, что чувствуют печаль или сожаление. Проведенные в начале 1996 года интервью со студентами нескольких московских вузов, наряду с резко усилившимся стремлением к «приватности», обнаружили явление, которое называют разрушением гражданской идентичности или связи между личностью и обществом.
Одно из ярких подтверждений этого вывода - отношение молодых людей к службе в российской армии. У призывников, как правило, размыты представления о том, почему и зачем они должны стать солдатами. Только 10% опрошенных призывников рассматривают воинскую службу как выполнение гражданского долга, причем что должна защищать армия и от кого - им тоже не очень понятно. Их представления о вероятных военных противниках или союзниках России смутны и противоречивы. Так, к противникам обычно относят Чечню, НАТО, США, Китай, страны Балтии и все мусульманские страны. К союзникам - те же США, НАТО и страны СНГ. Треть опрошенных вообще не сумела определить потенциальных военных противников России. Для многих солдат срочной службы единственной реальностью является частная жизнь, а общественные интересы представляются не более чем пропагандистским штампом (74% опрошенных солдат выразили готовность при необходимости «защищать свою семью» и только 25% - «независимость и свободу Родины» (1).
Человеку, у которого не сформировалось или утрачено чувство культурной принадлежности, очень трудно помочь. Ему не удается отождествить себя ни с кем и ни с чем, и он в самом деле превращается в «ничто». И это превращение сегодня можно ясно прочесть по отчаянной пустоте многих юношеских лиц.
Приобщение к культуре возникает из детского подражания некоторому образцу, в дальнейшем формируется поведение, ориентирующееся на этот образец, от которого, в первую очередь, перенимаются нормы социального поведения и нравственные обычаи. Родитель, учитель, наставник может быть сколь угодно высоким профессионалом, но он не сможет передать ребенку культурную традицию, если не будет для него этическим образцом. К сожалению, ситуация, в которой мы сегодня оказались, характеризуется неспособностью старшего поколения оказать своим детям помощь в нравственном становлении ввиду своей собственной дезориентации. Человек не может сохранять душевное здоровье, когда радикальная смена ценностных установок выбивает у него из под ног нравственное основание. У нас же на протяжении века подобная смена произошла несколько раз, так что нет ничего удивительного в том, что мы перестали различать черное и белое.
Опрос, проведенный в Калуге, четко показал, что люди не чувствуют опоры ни во власти, ни в институтах гражданского общества, ни в своем узком кругу, ни в семье. Но самое ужасное, что когда человек перестает отличать добро от зла, опоры нет и внутри себя. Единственное, во что люди начинают верить, так это в то, что «нет правды на земле, нет правды и выше». С последствиями мы все хорошо знакомы: от государственного дефолта и отказа государства платить по внутренним долгам до виртуозного уклонения граждан от уплаты налогов и, наконец, на самом, так сказать, низовом уровне - до беззастенчивого предательства людей их добрыми партнерами и знакомыми.

Затяжной кризис как одна из причин ослабления моральных императивов

Хуже всего то, что состояние дезориентации и безнадежности обретает застойный характер. В начале перестройки, когда происходила смена ценностных установок сохранялось ощущение перспективы. Но смена эта происходила в рамках старой системы, потребностями которой она была обусловлена, и в принципе настоящих, глубоких изменений не произошло, как не была решена ни одна из задач, поставленных в 80-е годы: не было построено правовое государство, не сформировалось зрелое гражданское общество, механизм принятия решений остался прежним, экономика при переходе от плановой к рыночной не излечилась, а впала в кому. Вдруг обретенные либеральные свободы для большинства населения России оказались абстракцией, которая ничего не дала им взамен чувства социальной защищенности и привитого с детства смысла существования.
В последние годы пропало ощущение перспективы, оправдывающей стратегию выживания. Читая хронику времен Великой Отечественной или слушая рассказы доживших до сего дня очевидцев, становится совершенно ясно, что тяготы и опасности, выпавшие на долю того поколения, значительно превышали нынешние. Отношения между людьми в целом, были человечнее. Люди выживали, сохраняя человеческое лицо, и помогали им в этом два субъективных фактора - воодушевление и ощущение перспективы. Мы сегодня лишены и того и другого. Мы просто выживаем, стараясь хоть как-то продержаться на плаву после каждого очередного кризиса, за которым неизбежно следует другой. Но выживание - это стратегия поведения в экстремальной ситуации, когда обстоятельства вынуждают человека действовать, не размышляя, не заботясь о средствах и не обременяя себя условностями нравственного порядка. Общество же, члены которого ежедневно в течение длительного срока лишь выживают (мы же занимаемся этим вот уже 10 лет), а не строят нормальную жизнь, неизбежно деградирует к Джунглям, лишенным, в отличие от тех, которые взрастили Маугли, всяческого Закона. И этот факт опять-таки доказан учеными, исследовавшими поведение человеческих сообществ: «Мораль легче всего отказывает не под действием чрезмерного одиночного испытания, а вследствие истощающего, долговременного нервного перенапряжения, какого бы рода оно ни было. Заботы, нужда, голод, страх, переутомление, безнадежность - все это действует одинаково» (2). В таких условиях моральная декомпенсация наступает внезапно и непредвиденно.

Необходимость разрядки социальной агрессии

Те же исследователи, анализируя природу воодушевления, неизменно охватывающего людей во время так называемых «справедливых» или «освободительных» войн, приходят к очень простому выводу: воодушевление является «животной» реакцией на ситуацию, когда ценностям, освященным культурной традицией, грозит реальная опасность. «Животной» в смысле инстинктивно присущей человеческому виду, которому необходима раздражающая ситуация для разрядки социальной агрессии. Не надо далеко ходить за примерами, чтобы подтвердить справедливость этого вывода - достаточно включить телевизор и посмотреть, с каким воодушевлением реагирует мировое сообщество на балканский конфликт, грозящий из-за азарта противоборствующих сторон превратиться в мировую войну. При этом все стороны, разумеется, действуют во имя любви и справедливости, во имя прав человека и т.д. и т.п., а рвение и пыл, с которым поборники этих бесспорных ценностей готовы убивать друг друга (а заодно и тех, кто по личной неосмотрительности попал под «горячую руку») прямо-таки изумляет!
Если же подобной раздражающей ситуации нет, если человек живет бездеятельно и пассивно, то происходит накопление агрессии и ее последующая разрядка, но уже не на истинного врага или его чучело, а на первого встречного. Подобное состояние является крайне благодатной почвой, в которой бурно разрастаются побеги любого нецеленаправленного, неконструктивного возмущения. Таким образом, идея отказа от социальной активности, идея, выброшенная по глупости и выраженная в призыве: «Давайте все дружно уйдем в семью, в частную жизнь», является на деле очень разрушительной. Вопрос только в том, есть ли у нее какая-либо действенная альтернатива, помимо всем известного клича «пойти воевать, чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать»?

(1) Положение детей и молодежи в России. Обзор. Международный молодежный фонд, 1998.
(2) К.Лоренц. Оборотная сторона зеркала. Изд. «Республика», 1998.