ПРОБЛЕМЫ СОЦИАЛЬНОЙ СФЕРЫ

НАЗАД В СОДЕРЖАНИЕ НА ПЕРВУЮ СТРАНИЦУ

Для справки: Московский государственный социальный университет - первый и пока единственный в России университет социального профиля. В его структуре несколько факультетов: социальной работы, социально-экономический, психологии, юридический, социологический, факультет журналистики. Также имеется факультет повышения квалификации, отделение заочного обучения, Международный Центр образования и культурных связей, Высшие женские курсы "Россиянка", созданные для профессиональной подготовки и переподготовки женщин. Университет располагает солидным кадровым потенциалом. В учебном процессе участвует свыше 400 преподавателей, в их числе 9 академиков, 105 докторов наук, профессоров, более 150 кандидатов наук, доцентов. Средний возраст докторов наук составляет 51 год.

В 1990 году я и мои коллеги из Московской высшей партийной школы обосновали специальность "социальная работа", предложили первые учебные планы и программы по этой новой для России специальности. Наша инициатива не сразу нашла понимание и отклик. 90-ый год не был благоприятен для того, чтобы российское правительство с доверием отнеслось к предложениям ученых, работавших в партийных учебных заведениях. Мы начали борьбу за подготовку высококвалифицированных специалистов для социальной сферы. Настойчивость и последовательность, с которой мы отстаивали необходимость создания института, готовящего специалистов, отвечающих новым общественным потребностям, привела к тому, что постепенно росло число лиц, относящихся с большим пониманием к социальной сфере, социальной политике, социальной работе. Постепенно у нас появились устойчивые союзники, и в ноябре 91-года был учрежден Российский государственный социальный институт. С 1-го июля 94-го года мы стали Университетом.

Что включает в себя понятие "социальная сфера"?

Социальная сфера - емкое понятие. Прежде всего, оно включает материально-техническую базу и социальную инфраструктуру, на основе которых оказывается социальная помощь и поддержка населению, осуществляется социальное обслуживание.

Населения в целом или отдельных категорий?

До 1991 года в нашей стране системы социальной защиты населения не было - была система социального обеспечения. Система социального обеспечения работает с конкретными категориями населения: инвалиды, пожилые, многодетные, одинокие...

Кстати, были ли за последнее десятилетие разработаны и введены новые критерии, по которым определяются "особо нуждающиеся" категории населения?

В этой части сохраняется консерватизм. Хотя появились параметры негативного плана. Раньше у нас не было беженцев и вынужденных переселенцев, и система социального обеспечения не имела представления, как работать с этой категорией населения. Теперь она вынуждена это делать. У нас не было безработных в таком количестве, как сейчас. Теперь приходится с ними работать. Количество тех, кто опирается только на поддержку государства, по сравнению с периодом до 85-го года, существенно расширилась. В составе населения России увеличилось число категорий, которые в большей степени, чем раньше, нуждаются в государственной помощи и поддержке.

Но вернемся к предыдущему вопросу. Из-за того, что сегодня государство не имеет возможности оказывать поддержку всему населению, деятельность органов социальной защиты, по-прежнему, воспринимается как направленная на поддержку обездоленных. Но система социальной защиты принципиально отличается от системы социального обеспечения. Если система социального обеспечения оказывает помощь и поддержку конкретным нуждающимся категориям населения, то система социальной защиты ориентирована на гражданское общество в целом. Социальная защита должна оказывать поддержку каждому человеку независимо от того, богат он или беден. Для одного социальная защита - это выход на приемлемый уровень поддержания жизнедеятельности. А, например, для Брынцалова - это правовая защита его статуса предпринимателя. Система социальной защиты должна обслуживать все гражданское общество.

Понятие "гражданское общество" последнее время эксплуатируется довольно часто. При этом трактуется оно весьма по-разному. Чтобы не возникло разночтений, я Вас прошу вкратце прояснить его смысл.

Гражданское общество имеет несколько базовых оснований. Прежде всего, - это общество правовое. Общество, которым руководит закон, а не люди, имеющие возможность комментировать закон и применять его по-своему. Во-вторых, - это общество, где обеспечен приоритет прав личности над интересами государства. В-третьих, гражданское общество опирается на мощный средний класс как социальную основу организации всей своей жизнедеятельности. Эти базовые основания, конечно, можно дополнить. Например, ролью средств массовой информации, которые обеспечивают открытость правительственной деятельности, позволяют демократически ее контролировать. Немаловажную роль также играют положения, связанные с избирательными процедурами, моралью, этикой...

Спасибо. Но вернемся к системе социальной защиты. Получается, что она должна, попросту говоря, гарантировать обеспечение социальных прав, записанных в Конституции?

Система социальных прав, записанных в Конституции, обеспечивается не столько системой социальной защиты населения, сколько всей совокупностью рычагов, на которые опирается государственная власть. И здесь у нас по всем пунктам имеются существенные расхождения между провозглашаемым и реально существующим.

С одной стороны, мы стремимся создавать условия, которые позволяют человеку самому реализовать свой потенциал, себя защитить. А оказывается, что реально в этом нуждается не так уж много людей. Гораздо большие масштабы приобретают явления, связанные с нищетой, бедностью, обездоленностью. Поэтому говорить о системе социальной защиты в той форме, как она сложилось на Западе, мы сейчас не можем. Материальные, финансовые возможности для глобального функционирования системы социальной защиты формирует сильный средний класс. Но в России его пока нет. Значит, и система социальной защиты действовать не может. Поэтому провозглашенная система социальной защиты ничем не отличается от системы социального обеспечения. Фактически, мы как работали с нуждающимися категориями населения, так и работаем с ними.

Какова сегодня, на Ваш взгляд, наиболее актуальная социальная проблематика?  Первая и основная - это проблема доходов населения, бедности и имущественной дифференциации. Существует несколько индикаторов, позволяющих измерять состояние этой проблемы. Уровень доходов определяется, как вы знаете, минимальным потребительским бюджетом, средней заработной платой, стоимостью набора основных продуктов питания. Четким индикатором состояния общества является децильный коэффициент. Он рассчитывается так: все общество делится на 10 частей, средняя часть отбрасывается, и остаются только десять процентов с наиболее высокими доходами и десять процентов - с наименьшими. Соотношение доходов десяти процентов населения, находящихся наверху социальной пирамиды, к доходам тех десяти процентов беднейшей части населения определяют так называемый децильный коэффициент.

До 85-го года у нас проводилась политика выравнивания доходов, и в 86-м году децильный коэффициент по доходам был самым низким - 3:1. Для нормальной организации общества это не здоровая ситуация: она отражает идеологию уравнительства, потребительства, иждивенчества. С 85-го года у нас начинается медленный, а с 92-го стремительный рост децильного коэффициента. Пик его - 15:1 - приходится на 94-й год. Сейчас децильный коэффициент составляет примерно 13:1 и варьируется в зависимости от региона (например, в Москве этот показатель равен 28:1).

Чтобы понять смысл этого соотношения, давайте обратимся к соответствующим цифрам в других странах. В США на протяжении последних 40 лет, децильный коэффициент колеблется в пределах 6:1 - 8:1. Ответственные политики следят, чтобы он никогда не поднимался выше 8:1, потому что за этим коэффициентом стоит уровень политической стабильности общества. В Европе и Японии это соотношение не превышает 10:1. В Китае децильный коэффициент в настоящее время примерно 5:1. В Латинской Америке децильный коэффициент в среднем 12:1. А, как известно, этот континент постоянно переживает политические катаклизмы. Почему? Потому что если децильный коэффициент выходит за пределы 10:1, государство попадает в зону неустойчивого социального развития, которая чревата самыми неожиданными сюрпризами и для власти, и для народа.

В нашей стране не только нарушен привычный для цивилизованных стран децильный коэффициент, но и сложилась ситуация, когда процесс имущественной дифференциации не сопровождается социальной консолидацией общества. Возьмите 10% наименее обеспеченной части населения. К ним относится люмпенизированная часть общества, обездоленные, вынужденные иммигранты, но там же и наши учителя, и наша профессура. Когда настает момент, связанный с гражданским выбором, то среди этих, примерно однородных с имущественной точки зрения людей, один голосует за Гайдара, второй - за Жириновского, третий - за Зюганова и так далее. То же самое с верхней частью нашего общества. Здесь - и коррумпированный чиновник, и одаренная актриса, и выдающийся деятель науки, и лидер мафиозной группировки. В имущественном отношении их доходы сопоставимы, а образ жизни примерно однотипен. Однако их политические пристрастия радикально различаются.

Следовательно, имущественная дифференциация не привела к формированию социально однородных слоев общества. Но если нет социально однородных слоев общества, то нет и политических сил, которые выражали бы интересы этих слоев общества. А если нет этих сил, то нет и механизма гармонизации интересов этих различных слоев общества. К великому сожалению, именно это приводит к заключению, что ситуация в нашей стране развивается по закону Гоббса: борьбы каждого против всех.

Какие еще социальные проблемы. Преступность - сложнейшая проблема как таковая. Я, наверное, не открою Америки, если скажу, что в течение последних десяти лет поддержка криминализации общественных отношений стала составной частью правительственного курса. Как свидетельствует статистика, со второй половины 80-х годов наблюдается сначала медленный, а потом стремительный рост преступности. При этом количество осужденных не растет, а уменьшается.

Когда говорят, что наше государство не обладает рычагами, достаточно действенными, чтобы остановить дальнейший рост преступности, - это не верно. Государство располагает всеми возможностями для того, чтобы преступность в нашей стране играла более скромную роль. Не располагает только политической волей. Это объяснимо и понятно, потому что вписывается в курс правительства на создание социального слоя, являющегося социальной базой проведения реформ в их нынешнем виде. В другом виде реформы опирались бы на другие социальные слои общества, и тогда к проблеме криминализации было бы иное отношение. Само по себе такое явление как коррумпированность с выходом на самые высокие эшелоны политической власти не происходит. Это может произойти только в том случае, если сама политика рассчитана на это. Сожалею, но так оно и есть.

Следующая проблема - проблема аномального (или девиантного) социального поведения. Аномальное поведение представляет не сознательный выбор человека. Оно является как реакцией человека на условия жизни, так и следствием влияния условий жизни на его гражданскую позицию. К числу девиаций относятся алкоголизм, наркомания, токсикомания и многое другое.  Рост потребления алкоголя в нашей стране начался со второй половины 50-х годов.

Сначала это был очень медленный процесс, который в 60-е годы приобрел ускорение, а в 70-е стал одним из самых негативных симптомов, характеризующих социальное самочувствие советского общества.

В 84-м году мы стали "чемпионами Европы" по потреблению алкоголя - 13,6 литра на одного человека - но все еще отставали от многих стран, в том числе, - США и Канады. И только в прошлом году, когда потребления алкоголя составило 22,3 литра на душу населения, Россия стала "чемпионом" мира. Но сам факт потребления алкоголя еще не является социальной проблемой. Например, французы в течение последних 20 лет держатся на постоянном уровне (13,2 литра на душу населения в год), употребляя вино за завтраком, обедом, ужином. Такое потребление алкоголя является составной частью национального образа жизни (даже процесса пищеварения), а вовсе не признаком алкоголизма, не социальной проблемой, поскольку не вызывает аномального поведения. В нашей стране процедура потребления алкоголя, количество и качество потребляемых напитков таковы, что алкоголизм является составной частью девиантного поведения. А это уже социальная проблема.

Вообще нарастание того, что связано с девиациями, сегодня идет по всем параметрам. В результате получается человек с соответствующим социальным поведением. А это - электорат. Поскольку социальная аномалия, приобретающая форму патологии, становится нарастающим социальным явлением, значит и характеристики электората резко смещаются. И то, что Жириновский популярен, уже у нормального человека удивления вызывать не должно.

Насколько приоритетной, на Ваш, взгляд является социальная сфера в политике нашего правительства?

Наверное, нужно быть большим лицемером, чтобы сказать, что наше правительство проводит сильную социальную политику. Даже если бы человек взялся выступать апологетом правительственного курса, то такое его заявление выглядело бы, по меньшей мере, нелепо. Российское правительство не проводило и не проводит социальную политику - в нашем государстве социальной политики нет. У нас есть социальные мероприятия, призванные амортизировать негативные последствия форсированного перехода к рыночной экономике.

Знакомы ли Вы с проектом "Программы социальных реформ в РФ на период 1996-2000 годов" и каково Ваше мнение?

Круг людей, занимавшихся подготовкой проекта, был достаточно ограничен, но его обсуждение велось в самых лучших советских традициях. Десятки научно-исследовательских коллективов (и мы в том числе) внимательно изучали программу, писали к ней заключения. Думаю, мое заключение - одно из наиболее жестких по оценкам и суждениям. Не по тому, что я отвергаю саму программу или ее подход. Просто полагаю, что при всей умеренности поставленных проблем, она нереалистична. Другой вопрос, можно ли разработать в нынешних экономических условиях какой-то лучший документ? Тоже могу сказать со всей определенностью: "Нет, нельзя".

Как, на Ваш взгляд, должны проходить реформы в социальной сфере? Что здесь следует предпринять?

Прежде всего, нужно дать глубокий, честный, объективный, свободный от политической ангажированности анализ всего, чем мы занимались на протяжении последних 12-13 лет. Иными словами, препарировать и поставить диагноз. Ни один врач не возьмется лечить больного, не проведя исследование и не поставив диагноза. Вспомните, на каком уровне проводился консилиум, когда Борису Николаевичу потребовалась операция! А экономический, финансовый организм нашего государства - в худшем положении. Значит, нужен глубокий анализ. Эта аналитическая работа выполняется. Ее заказывает фонд Карнеги, фонд Сороса, Гуманитарный фонд, правительство заказывает. Но наши политики запоминают только то, что отвечает их интересам и представлениям.

Второе, что нам нужно сделать - это перестать быть революционерами. Понять, что единственный вариант, который может обеспечить социальный прогресс и устойчивое развитие - это эволюционный путь.

Как писал Хайдеггер: "Человечество веками слишком много действовало и слишком мало мыслило". Россия - единственная страна, которая открывала XX век революционным переворотом и завершает его путем революционного экспериментирования. Если откажемся от идеологии революционной целесообразности и начнем исповедовать путь эволюционного развития, появятся какие-то шансы на формирование рациональной, цивилизованной социальной политики. Эти два первых шага не требуют особых финансов, - здесь нужны только политическая воля и пропагандистский аппарат.

Для сильной социальной политики необходима соответствующая материально-техническая база. На сегодняшний день уровень промышленного производства по отдельным отраслям составляет 11% от уровня 90-года, а в самом лучшем случае - около 50%. Если экономика стоит, предприятия не работают, валовой продукт все меньше и меньше складывается из произведенных и реализованных товаров, а все больше пересчитывается на услуги - как можно вести речь о доходной части бюджета. Решающее условие проведения эффективной социальной политики - это возрождение экономики, наполнение доходной части бюджета не только и не столько за счет фискальной политики - ни в одной стране мира не удавалось этого добиться, ориентируясь только на фискальный способ решения финансовых проблем, - наполнение бюджета происходит за счет промышленности производящей.

Реформа социальной сферы - чья это задача? Кто должен ей заниматься?

Наши политики почему-то убеждены, что судебная, законодательная и исполнительная власть должны быть раздельными. Это глубокое заблуждение. У нас есть одна-единственная власть, которая не сводится к определению "судебная" или "исполнительная". Власть - это власть. В процессе своего функционирования она имеет несколько ветвей. Искусство политики заключается не в том, чтобы каждая ветвь власти имела специфически только ей присущее пространство, но в обеспечении взаимодействия властей, координации их деятельности. Как они разделены в нашей стране - мы знаем. А как скоординированы? Например, правовая база социальной сферы зависит от наших законодателей. Я могу вам назвать примерно 80 законов, которые имеют отношение к регулированию социальных отношений в нашем государстве. И среди них нет ни одного, регулирующего социально-трудовые отношения так, чтобы соблюдались и интересы человека, и интересы государства.

Вся законодательная база выстроена таким образом, что работать честно - невыгодно, платить налоги - невыгодно, получать прибыль - невыгодно, все невыгодно! Выгодно только одно - найти такой вариант решения собственных проблем, чтобы твои интересы не очень противостояли интересам государства. Потому что на уровне исполнительной власти мы со стороны государства имеем такой рэкет (пожарную охрану, санэпидемстанцию, налоговую полицию, налоговую инспекцию и так далее), который не сравнится ни с каким другим.

И что мы делаем на личностном, гражданском уровне? Выкручиваемся. Например, мои преподаватели работают в 3-4-х ВУЗах, чтобы набрать необходимые 3 миллиона в месяц и хоть как-то сводить концы с концами. Это те люди, которые в любом другом обществе являются классическими представителями среднего класса. Есть надежда, что в недалеком будущем эта ситуация поправится? В ближайшие пять лет нет. Так что ближайшие пять лет ни о какой социальной политике речи вести нельзя.

До сих пор речь шла только о государстве. Может быть, стоит привлечь другие ресурсы для проведения социальной реформы? Например, те, которыми обладает третий сектор?

На уровне реальных возможностей третий сектор представляет ресурс для формирования сильной социальной сферы. Но пока у нас нет достаточных аргументов, позволяющих говорить, что он имеет финансовое измерение, экономическое и даже какое-то человеческое. В качестве эпизодов, примеров - все это есть, а в качестве явления пока еще нет. Третий сектор - это нормальная составная часть развитого государства. Финансово-экономическая доля третьего сектора составляет 3-7% от всего того, что делается в обществе. У нас на эти 3-7% третий сектор не выйдет. Это вовсе не значит, что тем, кто решил в третьем секторе проявить свои знания, интеллект, раскрыть личностный потенциал, надо мешать. Наоборот, их как раз следует поддерживать. Потому что там могут появиться целые явления, прежде всего, - личностные явления, а уж потом - финансовые, экономические и любые другие.

Беседу вела Юлия Качалова.