На фоне социальных и политических потрясений
последнего времени мало кто обращает внимание на менее заметные изменения.
Тем не менее они оказывают глубокое и долговременное влияние на весь строй
нашей жизни, поскольку затрагивают унаследованные из прошлого представления
о норме и отклонении от нормы, о долге и свободе, о социальных ролях, которые
должен играть человек. К явлениям такого рода принадлежит и происходящее
на наших глазах изменение мужской роли в обществе.
Для успешного функционирования в обществе мужчине, по определению французских
социологов Д.Берто и К. Делкруа, требуется "двойное подкрепление":
профессиональная занятость и семья. Однако к концу ХХ века самоутверждение
мужчины и в семейной, и в профессиональной сферах делается все более сложным.
Обретение и сохранение мужчиной статуса мужа и отца стало серьезной
социальной проблемой из-за роста разводов и увеличения количества детей,
рожденных вне брака. О масштабах этого процесса говорят следующие цифры:
в "благополучных" странах, входящих в Европейское сообщество,
показатель числа разводов на 1000 населения увеличился более чем в три
раза между 1960 и 1992. В течение последних пяти лет процесс несколько
замедлился, но это объясняется не столько тенденцией укрепления семьи,
сколько сниженим численности браков. В странах Европейского сообщества
число детей, рожденных вне брака, выросло с 8,8% процента в 1980 году до
20% в 1992 году. Число семей с одним родителем (как правило, - матерью)
составляло в начале 1990-ых годов около 11,2% всех семей.
Одновременно с угрозой потери супружеской и отцовской ролей, подвергается
эррозии и профессиональная роль мужчины. Прежде всего, это связано с растущей
угрозой безработицы, с увеличением ее масштабов. Потеря работы или ее смена,
требующая снижения амбиций, становятся непременной частью жизненного опыта
все большего числа мужчин. Кроме того, в профессиональной сфере обостряется
конкуренция между мужчинами и женщинами. Профессиональная конкуренция "проникла"
и в семью. В начале 1970-х годов западные социологи попытались исследовать
и описать семью двух работающих супругов и семью "с двумя карьерами"
как принципиально новые типы, рождающие новые отношения в сфере семейной
власти и новые типы конфликтов. Изменения, неминуемо происходящие в этих
семьях, затрагивают обе супружеские и родительские роли.
Все более многочисленные западные исследования описывают изменение
мужской роли в обществе через термин "кризис маскулинности".
Он выражается, прежде всего, в том, что так называемые традиционные нормы
мужского поведения, формирующие стереотип мужественности, усваиваемый мальчиками
и юношами в ходе социализации, все в меньшей степени обеспечивает успешность
или даже простую адаптацию взрослого мужчины в обществе. Выделяют несколько
основных норм, на которых строится образ "настоящего мужчины":
- избегание в поведении любого намека на "женственность",
запрет на эмоциональность, то есть крайняя сдержанность в проявлении чувств
(прежде всего таких, как нежность, любовь, доверчивость, ласка),
- постоянное стремление к достижениям и социальному статусу, увереность
в себе,
- агрессивность,
- нетерпимость к гомосексуалам,
- высокая и "безрассудная" сексуальность.
Мужчина, обладающий таким набором качеств, предстает как властный и
жесткий победитель, призванный доминировать в семье и обществе. Предполагается,
что он всегда сумеет достигнуть поставленных - пусть даже самых высоких
- целей, безусловно выиграет у конкурента, оказавшегося почему-либо не
на высоте предъявляемых настящему мужчине требований. Такому герою, естественно,
нужна подруга, нормы поведения которой во всем противоположны, а сфера
деятельности которой, практически, никак не пересекается с "мужской".
Нет нужды доказывать, что реальность, в которой мы живем, отрицает
жесткую нормативность как женской, так и мужской ролей. Однако нормы женской
роли оказались гораздо более гибкими, способными к изменениям, а женственность
в сознании людей в гораздо меньшей степени отождествляется со слабостью
и пассивностью, чем мужественность с физической силой, стремлением к доминированию
и высоким социальным достижениям. Секрет состоит в том, что с давних пор
именно эти качества мужчины обеспечивали эффективное исполнение его ключевой
общественной роли - роли кормильца семьи. Знаменитая исследовательница
культуры, этнограф Маргарет Мид, считала эту роль "социальным изобретением"
и специфически человеческой ценностью. Суть ее состоит в следующем: "будущий
мужчина усваивает, что, когда он подрастет, одной из обязательных вещей,
которые ему придется делать, чтобы стать полноправным членом общества,
будет обеспечение пищей какой-нибудь женщины и ее потомства. Даже в очень
простых обществах немногие мужчины могут уклониться от выполнения этой
обязанности, стать бродягами, мизантропами, живущими в одиночестве в лесах"(Маргарет
Мид, Культура и мир детства, М., 1988, с.312).
Вглядываясь в то, как устроены "простые общества", и наблюдая,
как меняется жизнь сложных современных обществ, Маргарет Мид предупреждала,
что мужская роль кормильца семьи "может быть утеряна"
(там же. с.309). Возможно, именно этим подсознательным страхом человечества
обусловлено упорное сохранение и даже своеобразный Ренессанс, который переживает
периодически образ "классической" мужественности. В России этот
страх проявляется гораздо сильнее, чем в странах современного Запада.
Обратимся к современному российскому опыту социализации мальчиков и
юношей, который строится на образах героев фильмов-боевиков, "новых"
героев современного российского бизнеса. Здесь можно отметить все более
очевидную компроментацию "классического" интеллигента, неспособного
добиться успеха в "крутом бизнесе" и потому теряющего в глазах
молодых людей всякую привлекательность и престиж. Общество как бы спрашивает
мужчину: если ты не победитель в жестокой борьбе за деньги и влияние, то
кто же ты? И отвечает вполне определенно: ты не мужчина, поскольку даже
не можешь содержать свою семью "на должном уровне". Как и в "простых
обществах", описанных Маргарет Мид, требование содержать семью у нас
вменяется мужчине в качестве не просто главной, но единственной обязанности.
В начале 1990-х годов мы провели сравнительное исследование "Семья:
Восток-Запад" в России и нескольких европейских странах. Его результаты
показали, что именно среди российских респондентов оказался самый высокий
процент семейных мужчин, однозначно ориентированных на профессионалдьную
сферу - 11% процентов. В Западной Германии эта группа составила 5%, в Польше
- 4%, в Восточной Германии - 3%, а в Венгрии и Швеции - лишь 2%.
По числу "семейно-ориентированных" мужчин Россия (19%) "похожа"
только на Западную Германию (18%), единственную страну в нашем исследовании,
где среди мужчин-респондентов была самая большая группа мужей неработающих
жен, то есть фактических "единственных кормильцев". Во всех остальных
странах эта группа "семейно-ориентированных" мужчин оказалась
в полтора-два раза выше. Ответы респондентов на вопросы о внутрисемейной
жизни показали, что тенденция к конструированию новой мужской роли, характерная
для Европейских стран, в России гораздо слабее, а "кризис маскулинности",
судя по некоторым результатам, гораздо ярче. Так, российские мужчины в
два раза чаще высказывают неудовлетворение своими отношениями с детьми
и супружескими взаимоотношениями. В тоже время, они в четыре раза чаще
утверждают, что "участие отца в уходе за ребенком рождает много проблем".
Подавляющее большинство российских мужчин рассматривают период, когда жена
находилась в отпуске по уходу за ребенком, как исключительно тяжелое временя,
осложненное частыми семейными конфликтами. В целом, их ответы создают отчетливое
впечатление, что семейные мужчины в России существуют в рамках очень жесткой
нормы и практического отсутствия выбора: они должны быть или традиционными
"добытчиками" или оказаться полными и окончательными неудачниками.
Этот результат довольно неожидан, если учесть многочисленные исследования
советского времени, показывавшие, что в нашем недавнем прошлом тенденция
к равноправию доминировала в семье. "Базовая" советская модель
- семья с двумя работающими супругами - была, конечно, несовершенна, но
ее принципиальная новизна по сравнению с прошлым состояла в том, что работающая
вне дома жена была в достаточной мере самостоятельной фигурой и могла ваполнять
роль независимого, а иногда и главного, кормильца в семье. Интересно, что
в советской равноправной семье, функционировавшей в значительной мере за
счет двойной занятости женщины, сохранилась тоска по традиционным нормам
и реальное воспроизводство их прежде всего в социализиции мальчиков и юношей.
В 1995 году я проводила опрос среди московских студентов-экономистов.
Они описали современного успешного российского бизнесмена, как будто бы
имея перед глазами вышеперечисленные нормы поведения "истинного"
мужчины. Ребята подчеркивали, что ему необходимы жесткость и жестокость,
властность, агрессивность, упорство в достижении цели, увереность в себе,
скрытность. И объясняли, что мир устроен "для сильных мужчин".
Как видите, современное российское общество актуализировало традиционные
нормы мужского поведения: жить за пределами семьи, которая тем не менее
явлется важным показателем общественного статуса мужчины, и которую необходимо
быть в состоянии содержать. Отклонение же от этих норм грозит неуспехом
и даже настоящим жизненным крахом. А поскольку удержаться на нормальном
"среднем уровне" в России становится все более и более трудно,
мужчина все чаще рискует потерять статус, в том числе и семейный.
Но если все-таки взять не одно лишь "денежное измерение"
жизни, как ни актуально оно сейчас для России, а более широкую перспективу
и вспомнить наш собственный недавний опыт, то окажется, что "кризис
маскулинности" отнюдь не выдумка. Культура властно требует изменения
жестких норм мужского поведения и закрепления в сознании и опыте новых
поколений иных социальных и психологических навыков, вступающих в очевидное
противоречие с традиционными нормами мужского поведения. Возникает вопрос:
не последует ли вслед за разрушением традиционной модели кормильца разрушение
мужской модели поведения вообще? Какой выход здесь возможен?
Иследования последних лет показали, что современные молодые мужчины
на Западе значительно в большей степени, чем их отцы, стали связывать самореализацию
с семейной жизнью и, сравнительно с отцами, меньше с самоутверждением в
профессиональной сфере. Можно даже утверждать, что они уже не просто хотят
"иметь" семью, как подкрепление своего социального статуса, но
хотят "быть" в ней. Одним из свидетельств этого является то,
что современные отцы значительно больше вникают в воспитание детей, больше
проводят с ними времени и даже берут по отношению к детям часть традиционно
"материнских" обязаностей.
Эта тенденция оказалось достаточно значимой для того, чтобы начать
описывать современных семейно-ориентированных мужчин как социальный феномен
постиндустриального общества. Например, норвежские социологи Холтер, Аарсет
и Нильсон смогли выделить среди "семейно-ориентированных" мужчин
четыре типических фигуры. Во-первых, - это мужчина, для которого семья
является продолжением карьеры и который через отношения с детьми как
бы увеличивает свою общую социальную компетентность. Во-вторых, - это "заботливый
мужчина", который, по-настоящему, глубоко эмоциольнально включен
в домашнюю жизнь, в отношения с детьми, видящий в семье главную сферу своей
самореализации. В-третьих, - "справедливый мужчина", принимающий
на себя часть семейных обязанностей, которые он выполняет неуклонно и регулярно.
И наконец, - "семейный идеалист", который всячески превозносит
семью, объявляет ее своей главной ценностью, но в действительности, проводит
резкую грань между домашней и профессиональной жизнью, участвуя в первой
лишь на словах, на уровне признания важности "семейной идеологии".
Новые требования жизни отразилось в современных представлениях об идеальном
мужчине. Исследования, проведенные в 1995 году в Швеции Б.Бергстен и М.
Бэк-Виклинг, показали, что наиболее часто в "идеал" входят"
двенадцать характеристик. Порядок наиболее часто упоминиемых качеств отражает
их значимость для отвечавших мужчин и женщин. С точки зрения самих мужчин,
идеальный мужчина должен быть - честен, - хорошо образован, - справедлив,
- жизнерадостен, - деликатен, - надежен, - ответственен, - энергичен, -
уверен в себе, - спокоен, - находчив, - способен к сопереживанию.
С точки же зрения женщин, современный идеальный мужчина -
честен, - деликатен, - способен к сопереживанию, - хорошо образован, -
находчив, - жизнерадостен, - энергичен, - ответственен, - независим, -
справедлив, - великодушен и надежен.
Как видно, мужчины и женщины рисуют образ, весьма мало соответствующий
нормам традиционной маскулинности. В нем нет прежде всего "избегания
любого намека на женственность" и "запрета на эмоциональность".
Напротив, и сами мужчины и особенно женщины подчеркивают эмоциональную
открытость и как раз те качества, которые делают мужчину прежде всего способным
к общению с женщинами и детьми, к пониманию, а не подчинению других. В
этом новом идеале нет даже намека на властность, агрессивность и не упоминается
сила. Вспомним, что семейная жизнь становится для мужчины продолжением
карьеры и даже "второй карьерой" - не в смысле простого подкрепления
его социального статуса, а в том, что отношения с женой и детьми, полноценное
участие в жизни семьи становятся для него способом самореализации не в
меньшей (а иногда и в большей!) степени, чем профессия. Это заметно даже
когда мужчина, живущий отдельно от семьи, продолжает оставаться полноценным
отцом своего ребенка - ситуация, которая становится все более массовой
и "нормальной" на Западе.
Нет сомнения в том, что "мужская" и "женская" культуры,
традиционно четко разделенные, сближаются и перемешиваются: женщины все
больше времени посвящают профессиональной работе, а мужчины все больше
личного времени отдают домашней жизни. Благодаря этому, роль "добытчика",
она теряет свою жесткость и определенность, ее границы постепенно размываются.
Разумеется, это создает огромные трудности для мужской социализации,
все еще "привязанной" к трациционной модели кормильца. Последнее
чрезвычайно характерно для современной России, где пока гораздо чаще говорят
и пишут о возвращении к неким традиционным нормам, искаженным в советский
период, чем о кризисе самих этих норм, в том числе кризисе классических
представлений о мужественности. Именно поэтому для российских мужчин более
реальна опасность оказаться маргиналами - неудачниками с точки зрения требований
традиционной мужской роли и в то же время неудачниками в современной роли,
пока еще неустоявшейся и открытой для экспериментов.