ОБРАЗ ВЛАСТИ У МАЛЬЧИКОВ И ДЕВОЧЕК

          Марина Арутюнян

МАЛЬЧИК: "ВЛАСТЬ - КОГДА ВЛАДЕЕШЬ, ЭТО ТВОЕ"

ДЕВОЧКА: "ВЛАСТЬ - НАД ЛЮДЬМИ, ИМ ХОЧЕТСЯ ЭТО, А НАДО ДЕЛАТЬ ДРУГОЕ, ЧТО ТЕБЕ НЕ ПО ДУШЕ"

(Из ответов российских шестиклассников).

У русских мальчиков и девочек наблюдается ярко выраженная гендерная специфика представлений, связанных с социально-правовыми терминами.
Общим для подавляющего большинства русских респондентов является образ власти как чего-то огромного, по сравнению с которым человек видит себя совсем маленьким и незначительным. Особенно ярко этот образ предстает в ассоциациях девочек: "сила над слабыми", "руководствл верхушек над мелким населением". Хотя такое представление обнаруживается и у французов, оно часто относится к неактуальным формам государственной власти. Что, на наш взгляд, особенно важно - в него входит и представление о злоупотреблении властью, особенно четко выражаемое девушками-старшеклассницами ("если не ограничить власть - это начало разрушительное", "власть... в больших дозах опасна"). Создается впечатление, что то, что для французских подростков является возможным (и опасным) элементом власти, для их русских ровесников входит в само представление о власти, является конституирующим элементом власти ("Тиранство, деспотизм. Это неизбежно при любой власти").
Однако это разделяемое и юношами, и девушками представление, имеет и свою гендерную специфику. Для девочек власть - это, прежде всего сила, манипулирующая людьми, заставляющая их делать что-то вопреки собственным желаниям, требующая послушания и получающая его. Причем этот образ с возрастом практически не корректируется, к нему лишь добавляется все развивающееся представление о могуществе власти. Одновременно идея власти как политического института даже утрачивает свою силу. Разрастающаяся "моструозность" образа власти не вызывает, как можно было бы ожидать, однозначного роста негативных оценок. Действительно критично относятся к власти как раз самые младшие девочки.С возрастом все чаще возникают попытки как-то рационализировать власть, определить условия, когда она может быть во благо властвующему или подвластному. Можно выделить несколько представлений, соответствующих этой эволюции:
а) власть как свобода, успех, привилегии/права. Этот образ особенно занимает умы мальчиков в восьмом классе, однако затем несколько утрачивает свою силу. Девочки же более активно разрабатывают этот образ в последних классах: "если тебе подчиняются, ты добился успехов вобществе", "власть дает преимущества перед другими", "подчинение людей - свобода".
б) власть как возможность благодеяния - "возможность что-либо изменить", "сила, с помощью которой можно помогать людям", "...человек, властвующий над кем-то, должен заботиться о своих подчиненных".
в) власть как источник нравственного растления властвующего - "...злоупотребляя ею можно очень низко пасть". В этом примере хорошо видна разница контекстов той обеспокоенности проблемой злоупотребления властью, которую выражают некоторые русские и французские школьницы. Первые волнуются скорее о нравственном облике властвующего, вторые - о благополучии подвластных.
Осознание соблазнительности власти как свободы вкупе с представлениями о власти как о произволе силы, приводит к имплицитному "призыву" к властителю быть сознательным и ответственным , сохранять моральные критерии оценки своих действий, что несколько напоминает образ "доброго царя" или "хорошего родителя"... Лишь в одном ответе можно встретить ясное и безличное указание на то, что "власть должна ограничиваться", и еще в одном - попытку примирить понимание власти как вседозволенности и представлений о неодходимости ограничений власти: "возможность делать все, что ты хочешь, но в рамках закона".
В ответах русских мальчиков и юношей ответы расставлены несколько по-иному. С самого начала они не склонны подчеркивать подчиненность, зависимость объектов власти. Во всех возрастах ведущими остаются конкурирующие , но отчасти согласующиеся образы власти как силы, могущества и господства, с одной стороны, и политической и государственной власти - с другой. Представление о власти как о "безграничном управлении" вызывает у юношей еще большее неприятие и критику, чем у девушек. От грубого: "власть - богатым козлам и гадам", "президент имеет власть над дураками" (из чего, кстати, следует, что умный "под власть" не дастся) - до несколько более конкретных критичесикх суждений ("воровство") и полного отвержения "власть не должна существовать", "любая власть - тирания". Однако большинство юношей скорее амбивалентно по отношению к власти, она и притягивает, и отталкивает их.
В ответах мальчиков... гораздо более явно, чем у девочек, прослеживается не просто констатация преимуществ, которые дает власть, а но и желание власти, восхищение ею и идентификация с ней ("клевая штука!", "имеешь все: связи, силу, могущество", "это нечто большее, это сильнее, чем деньги"). Как бы в дополнение к образу власти "над дураками" встречается образ умных людей власти, "которые вынуждены думать за миллионы (а не о миллионах - М.А.) людей". Говоря о власти, мальчики чаще девочек употребляют первое или второе лицо единственного числа, словно ставя себя на место "власти".
Образ власти как произвола уточняется юношами в его соотношении с законом и правом - в некоторых ответах ясно указывается на то, что эти последние находятся не "над", а "под" властью, представляющей собой:
"кучу людей, которые выдумывают глупые законы" (6 кл.);
"распоряжение всеми законами и правами граждан на основе главенства" (10 кл.);
"возможность иметь людей в подчинении. Возможность делать все, по закону или без него"(11 кл).
В отличие от девушек, юноши не "просят" власть соблюдать приличия, а "прощупывают" пути во власть.
У французов можно обнаружить лишь слабые следы половой дифференциации того же "вектора", что и у русских. Юные француженки меньше всего склонны отождествлять власть и силу, а русские девочки, наоборот, в этом отношении лидируют. При этом обобщенная категория "сила, могущество, влияние" еще камуфлирует тот факт, что русские респонденты преимущественно говорят о о силе и власти/могуществе, французы же - о влиянии, власти/доминировании. Это влияние или превосходство не "падает с неба", а имеет некоторый социальный механизм, отражающийся в представлениях подростков о роли денег и особенно, в идее социальной лестницы... Этот образ уже очень близок к представлению о социальной и политической структуре, он отражает нечто большее, чем просто оппозиция "власть - подвластные". Кроме того, само представление об иерархии как ступенчатой содержит в себе как бы возможность подъема, имплицитно подразумевает отсутствие пропасти между субъектами и объектами власти. Девочки значительно чаще ассоциируют с властью политические и государственные институты и - в отличие от русских ровестниц - совсем не проявляют тенденции подчеркивать зависимость, подчиняемость объектов власти и даже меньше мальчиков упоминают манипулятивный аспект власти, требование послушания. Напротив, именно девочки - особенно с возрастом - чаще мальчиков говорят о власти как о политическом механизме управления, о власти как общественной функции.
Даже у самых младших французских школьников можно обнаружить достаточно отчетливый образ демократического регулирования власти как своеобразной власти подвластных: "власть голосовать; иметь право голоса". С возврастом представление об ответственности власти, необходимости ее ограничения и возможности злоупотребления властью становится все более эксплицитным... При этом именно девочки-француженки более критичны к власти, что согласуется с их большей политизированностью, и что резко отличает "гендерный профиль" французских ответов от "гендерного профиля" русских.
Подобно русским детям, французы пытаются определить соотношение права и власти. Во всех возрастах этим несколько больше озабочены девочки. Скрытый за детскими высказываниями вопрос мог бы звучать примерно так: власть владеет правом (и до какой степени?) или право правит властью (и каким образом?) Разница между русскими и французскими респондентами, похоже, состоит в том, что первые в большинстве своем в ответе не сомневаются, а вторые его ищут.
Право для французов - и для мальчиков в большей степени, чем для девочек - нередко выступает как особый социальный институт, позволяющий примирить свободу и власть, устанавливающий между ними компромисс.
Значительно менее заметно, чем в случае с "властью", но вектор гендерных различийво французской и русской выборке опять отчасти противоположны. Больший акцент на индивидуальных правах делают те группы, которые выражали более критическое отношение к власти, - русские мальчики и французские девочки. Возможно, те и другие более активно намерны, пользуясь своими правами, подойти поближе к "власти".

НАЗАД В СОДЕРЖАНИЕ

НА ПЕРВУЮ СТРАНИЦУ