Нуркова В. В.
|
|||||||||||||
Образное выражение женского и мужского постоянно функционирует в системе культуры, на каждом витке развития цивилизации, восстанавливаясь в различную формулу поло-ролевых правил и предписаний. Символика женского и мужского интериоризируется конкретными людьми и определяет способ переживания индивидуального воплощения в том или другом поле. Культурная модель пола, объективно выраженная в метафорах,опускает психологически комфортный, развивающий путь взаимодействия, но может выступать и в качестве душащих социальных рамок, ограничителей индивидуального личностного роста. Традиционно помещение символов женского в правую часть дихотомий: свет-тьма; небо-земля; активность-пассивность; душа - материя; разум-чувство. Данный способ представления женского, инвариантный для большинства культур, отражает отношение к женскому как к базовому материалу, с властью и инертностью которого призвано сражаться мужское начало, подчиняя его себе.
На первый взгляд, подобный гендерный символизм однозначно негативен. Однако, можно предложить и иной взгляд на эту проблему. Метафоры, с помощью которых моделируется женское начало, продуктивно интерпретировать в терминах трех основных параметров, заключающих в себе позитивный прогноз роста и развития. Эти параметры - нравственность, виновность и ответственность. В предлагаемом противопоставлении нравственности - безнравственности, виновности - невинности и ответственности - безответственности заложен критерий знания и переживания зла и последствий зла. Мужской символ, не знающий зла, и потому безнравственный, а, следовательно, и невинный, и безответственный (в смысле детской невинности - безответственности, которая избавляет от принятия последствий своих поступков), дает своему носителю большую свободу действия. Обладателю этой триады качеств возможно проявлять агрессивность, реформаторское поведение, разрушать стабильность систем. Одновременно эта свобода позволяет успешно реализовывать творческий потенциал, расширять себя во внешний мир.
Тотальный характер полового символизма побуждает к тому, чтобы переложить на женский символ всю вину, всю ответственность и весь контроль над нравственным состоянием человечества. Классическим примером атрибуции всего комплекса связанных с приведенными параметрами характеристик женскому персонажу является библейская Ева, познавшая зло (и, соответственно - добро), виновная в распространении этого знания и принявшая бремя ответственности за его последствия. Графическое выражение идеи зеркальной симметрии различий мужского и женского начала наглядно представлено в восточной культуре в символике Янь и Инь.
Однако, как и любые другие символы, символы женского и мужского начала неоднозначны, внутренне амбивалентны. Амбивалентность - сущностная характеристика культуры, ставящая человека в ситуацию расколотости. Вся система норм, правил, отношений, установок и долженствования, описывающая людской мир, противоречива. Все, что возносится и обожествляется, одновременно принижается и втаптывается в грязь. Любовь, отношение к старшим, религия, проблема пола, даже смерть - постоянные точки разлома. Не существует ни одного культурного феномена, ни одной ценности, которая трактовалась бы однозначно. Вопреки бытующему религиозному стереотипу, не человек расколот исходно, а культура. Вероятно, систематическая диалектичность культуры неслучайна. Именно в зазоре между смысловыми полюсами и соответствующими им полярными оценками, задающими континуум реальностей культуры, возможна неоднозначность развития личности. В пропасти между амбивалентными оценками, как между молотом и наковальней, выковывается личностный стержень индивидуального видения мира. Гендер и сопутствующие ему символические образы в наибольшей степени носят на себе отпечаток противоречий. Следовательно, именно гендерные образы при творческом их использовании дают максимальную возможность личностного развития. Достроив полюса нравственности - виновности - ответственности до целостного универсума, включающего и мужской вариант их противоположностей, личность получает доступ к использованию всего репертуара выборов.
Таким образом, можно заключить, что в культурных символах женского начала могут быть выделены три измерения, отличающие их от совокупности мужских символов. Преодоление страха перед внутренней противоречивостью культурной модели пола, максимальное овладение этой противоречивой структурой, а также включение в дизъюнктивную модель (действующую по принципу или/или) второй половины приведенной дихотомии обеспечивает возможность реализации во всем трехмерном пространстве сцепленного с гендером символизма, его творческого преобразования и развития на основе индивидуальных способностей.
по материалам круглого стола "ЖЕНСКИЙ ВОПРОС НАКАНУНЕ XXI ВЕКА" 27-28 апреля 1998 г., МГУ им. М.В.Ломоносова (в рамках ежегодных Ломоносовских чтений) |