Сложная социально-экономическая ситуация, в которой оказались российская наука и образование, отсутствие государственной политики поддержки науки, падение престижа профессий ученого и преподавателя высшей школы ведут к оттоку интеллектуальной элиты из данных сфер деятельности. В первую очередь это касается мужчин. История женского труда красноречиво свидетельствует, что те сферы деятельности, которые становятся малопрестижными и низкооплачиваемыми, постепенно феминизируются. В нашей стране к середине 60-х годов рост уровня образования женщин привел к увеличению их численности в науке и высшей школе, но особенности и последствия гендерной динамики в тот период времени не изучались. Гуманитарные науки постепенно стали "женскими", а вслед за ними увеличение численности женщин произошло и в технических науках, а также в таких отраслях знания как медицина, биология, химия. В 80-90-х годах темпы этого роста были очень значительны. Так в 1988 г. по отношению к 1961 г. количество женщин, работающих в науке, выросло в 4,7 раза, а в 1991 г. их число составило уже 51% от общего числа работающих. По некоторым прогнозам женщины-ученые к 2000 г. составят 63% от всех научных сотрудников.
(Мирская Е.З., Мартынова Е.А. Женщины в науке.// Вестник Российской Академии наук.Т.63. - 1993. - N8. - С.698).

В настоящее время женщины в высшей школе представляют собой довольно многочисленную группу преподавателей и научных кадров, причем заметна устойчивая тенденция роста числа женщин, являющихся высококвалифицированными специалистами. Процесс феминизации науки и высшего образования протекает стихийно: нет научно разработанной и обоснованной методики для определения оптимальной половозрастной структуры научных и учебных подразделений, которая обеспечила бы максимально эффективный процесс обучения, воспитания и приобщения молодежи к научной работе. Однако женщины являются группой работников, имеющей свои специфические проблемы, поэтому их социальное и профессиональное самочувствие должно стать объектом научного анализа, в частности, социологических исследований.

Мониторинги профессиональных и социально-экономических проблем коллектива университета, которые ежегодно проводит ЦСИ МГУ, не позволяют изучить специфику женских научных и педагогических кадров в силу существующей по настоящее время в МГУ гендерной асимметрии: руководителями научных и учебных подразделений (начиная с первичных звеньев - кафедры и лаборатории) являются, как правило, мужчины. Мужчины занимают более высокие профессиональные позиции. Такое положение дел не позволяет в исследовательском анализе выявить гендерную специфику, поскольку результат будет искажен из-за недостаточной представительности женщин среди профессоров, научных кадров высшего звена и руководителей научных и учебных подразделений. Изучение социально-статусных отношений, ценностных ориентаций, способов адаптации женщин, определение их специфических проблем в процессе самореализации, выявление причин неудовлетворенности работой, барьеров на пути профессионального роста требует специального изучения.

С этой целью в марте 1998 г. в МГУ был проведен опрос женских научно-педагогических кадров. Социологическое исследование проведено Центром социологических исследований МГУ, Лабораторией развития гендерного образования факультета педагогического образования МГУ по инициативе Союза женщин МГУ. Метод сбора информации - телефонный опрос. Выборка случайная, составлена по картотеке отделов кадров подразделений МГУ. Объем выборки - 301 человек.

В формировании выборки участвовали следующие подразделения МГУ: факультеты - географический, геологический, механико-математический, физический, химический, биологический, филологический, исторический, экономический, а также ИСАА, факультеты журналистики и психологии; научно-исследовательские институты - НИИЯФ, Ин-т им. Белозерского.
По подразделениям МГУ опрошенные распределились следующим образом:
61,5% - представительницы естественных факультетов МГУ,
32,6% - гуманитарных факультетов,
6% - научно-исследовательских институтов.

Профессиональное самочувствие женщин в трудовом коллективе включает в себя и такой фактор, как оценка успешности профессиональной деятельности коллег-мужчин. Существует ли в университете ситуация подлинного равноправия, равенства возможностей в профессиональной карьере и в сфере управления, которая способствует возникновению ощущения гендерного паритета, неотъемлемого атрибута демократизма? Гендерные отношения, возникающие в процессе совместной деятельности на основе принятого в обществе социального разделения ролей на мужские и женские, являются повседневными отношениями, пронизывающими все сферы жизни. В силу специфики данного исследования мы лишь коснулись этой проблемы, причем увидели ее только глазами женщин, то есть достаточно односторонне, субъективно. Однако именно женщины являются той категорией работников, равенство возможностей которых, особенно в сфере науки, долгое время ставилось под сомнение. Полученные результаты позволяют увидеть глубину и противоречивость проблемы.

Известно, что в МГУ деканами, заведующими кафедрами и лабораториями работают в основном мужчины. Мужчин значительно больше, чем женщин, среди профессоров, ведущих и главных научных сотрудников. Женщинам предлагалось объяснить эту ситуацию. Ниже приводится распределение ответов по позициям, которые были предложены респонденткам (в % от числа опрошенных).

В целом мы видим, что женщины чаще соглашаются с такими вариантами ответов, которые являются традиционными и очевидными (второй и третий) и реже не имеют мнения по поводу этих вариантов. Кроме того, эти варианты содержат в себе всем понятные истины. Диспропорция в доступе женщин и мужчин к власти и к более престижным и высокооплачиваемым рабочим местам всегда имела место в нашей стране и не фиксировалась общественным сознанием как фактор социального неблагополучия, а воспринималась как нечто само собой разумеющееся, как существующая практика. Что же касается более благоприятной ситуации для карьеры мужчин в силу того, что у них не наблюдается "двойной занятости", характерной для женщин (работа + семья), то данный фактор воспринимался как естественный и, похоже, продолжает таким и оставаться.

Более высокий профессиональный статус мужчин в МГУ связывают с существующей традицией две трети ассистентов и руководителей учебных подразделений, почти половина доцентов и 80% профессоров. Женщины-научные сотрудники практически ответили так же. Женщины единодушны во мнении, что в плане научной и преподавательской карьеры у мужчин более благоприятная жизненная ситуация, чем у женщин: так считают 80% профессоров, 83% руководителей учебных подразделений, 81% младших научных сотрудников и столько же старших, 87% руководителей научных подразделений (по остальным должностям ответы распределились равномерно - чуть более 70% по каждой).

Любопытная картина складывается с первой позицией. Ответ на нее требует сосредоточенности и самостоятельной оценки эффективности профессиональной деятельности мужчин и женщин. Почти половина опрошенных не согласны с тем, что мужчины превосходят их в работе, однако другая половина разделяется на тех, кто уступает первенство мужчинам (28%) или не может ответить на вопрос (23%). В целом женщины - научные сотрудники чаще считают мужчин более успешными работниками, причем это в первую очередь старшие научные сотрудники (43% среди этой профессиональной группы) и заведующие лабораториями и отделами (37% среди заведующих). Женщины-преподаватели более сдержанны: превосходство мужчин в своей профессиональной сфере признают лишь 14% ассистентов, 22% доцентов и 13% профессоров.

С тем, чтобы яснее понять позицию женщин, им был задан уточняющий открытый вопрос (без вариантов ответов) "Как еще Вы можете объяснить более высокий профессиональный статус мужчин в МГУ?". Следует отметить, что 70% опрошенных вообще ничего не смогли сказать по этому поводу: явная гендерная асимметрия в МГУ либо их не волнует, либо они ее не замечают и поэтому не пытаются объяснить. Все содержательные ответы могут быть сгруппированы по названным респондентками причинам следующим образом.

Легко заметить, что первая группа причин - более детальное раскрытие второй позиции, уже рассмотренной выше, - женщины объясняют ситуацию с более высоким профессиональным статусом мужчин в МГУ существующей в обществе традицией. Вторая группа причин - многократно описанная в литературе "биологическая трагедия" женского пола, подкрепленная ссылками на открытия в области биологии и психологии. Большинство респонденток, назвавшие эти причины, имеют стаж работы до 5 лет, их возраст не превышает 30 лет. Очевидно, эти женщины впервые столкнулись с трудностями профессионального роста и увидели, что равенство стартовых позиций мужчин и женщин после окончания учебы не обеспечивает одинаковой карьеры, мужчины делают ее быстрее.

Третья группа - внутренние для МГУ причины, но на них указывает очень незначительное число респонденток. Дополнительные штрихи к автопортрету университетских женщин дают ответы на вопрос о том, какие личностные качества лучше всего характеризуют научных сотрудников и преподавателей МГУ - женщин и мужчин. Респонденткам было предложено выбрать 3 наиболее характерных качества из 10 предложенных и дана возможность самостоятельно пополнить этот список. Нравственно-профессиональный облик женщин и мужчин, безусловно, совпадает, по мнению женщин, лишь в одном: и у тех, и у других лидирует профессионализм. Ниже приведены данные по личностным качествам женщин и мужчин (в % от числа опрошенных), которые наилучшим образом характеризуют их как университетских работников.

Среди тех качеств, которыми респондентки самостоятельно дополнили женский автопортрет, выделяются добросовестность и любовь к своему делу, к мужскому набору качеств были добавлены целеустремленность, карьеризм и эрудированность.

В целом научные сотрудники и преподаватели МГУ в представлении женщин выглядят весьма положительно, но, по их мнению, женщины и мужчины отличаются друг от друга весьма существенно: по сравнению с мужчинами женщины выглядят малодинамичным персоналом. Женщины менее практичны, менее предприимчивы, как бы менее нацелены на выживаемость в новых условиях, но зато более коммуникабельны и благородны. Второе место после профессионализма с большим отрывом от всех остальных качеств у женщин по самооценкам занимает такая черта как ответственность, гораздо менее свойственная мужчинам. Следующие два места (после профессионализма и ответственности) в рейтинге женских качеств занимают такие черты личности женщины как теплое отношение к студентам и способность ладить с коллегами. В два раза чаще, чем у мужчин, отмечается их дисциплинированность, и почти в 4 раза - нравственность. У мужчин на втором, третьем и четвертом месте оказались такие качества, как предприимчивость, новаторство и умение воспринимать нововведения. Таким образом, даже рисуя портрет своих коллег-мужчин, женщины отдают им предпочтение в тех его чертах, которые необходимы современному человеку, готовому занять лидирующие позиции в профессиональной сфере. Мужчины выглядят более деловыми, хваткими, психологически более готовыми к использованию своего жизненного потенциала в условиях конкуренции.

Женщины в собственных самооценках как бы не являются карьеристами "по природе", мужской тип поведения им не свойственен, у них иное мировоззрение. Однако профессионализм, ответственное отношение к делу и умение не конфликтовать создают благоприятную атмосферу для творческого содружества мужчин и женщин внутри научных и учебных коллективов. Именно не уподобляясь мужчинам, не преодолевая "мужского", а плодотворно сотрудничая со своими коллегами-мужчинами, в полной мере используя свой природный потенциал, свои природные способности, женщины вносят свой вклад в общее дело воспитания и образования молодежи. Очевидно, что это в равной мере справедливо не только для научной и педагогической деятельности, но и для работы в МГУ на уровне принятия административных решений, где в настоящее время очень немного женщин.

В заключение можно отметить, что даже в такой интеллектуальной среде как МГУ, гендерная самоидентификация современных женщин, являющихся научными работниками и преподавателями, все еще в значительной степени находится в плену гендерных стереотипов и стандартов, пронизана традиционными представлениями о распределении мужских и женских ролей. По их ответам не ощущается ни протеста, ни возмущения, скорее, склонность оправдать существующее положение дел ссылками на патриархальную традицию, сложившуюся практику, интеллектуальное превосходство мужчин. Впрочем, если более низкий профессиональный статус в науке и преподавательской деятельности в МГУ является их собственным выбором, то нет никаких оснований считать сложившуюся ситуацию дискриминацией женщин, сознательным нарушением гендерного паритета. Это всего лишь следствие того факта, что все мы являемся "гендерными продуктами" вполне определенной системы социализации, которая всегда предполагала подготовку к определенной социально-половой роли, в результате чего пол, то есть анатомия, биологические различия, до сих пор воспринимается как незыблемая основа жестких гендерных конструкций, социальных моделей поведения, основанных на убеждениях типа "мужчина должен руководить". Поддерживает живучесть традиционных гендерных стереотипов и то, что национальной особенностью России является давно провозглашенное и всеми признанное, но слабо воплощенное в жизнь равноправие полов. Российское демократическое общество, которое развивается на наших глазах, является, по сути дела, демократией без женщин в сферах управления и власти.

Большинство опрошенных (78%) оценили свое материальное положение как среднее, обеспеченными считают себя всего 4%, малообеспеченными - 17%. В последней группе только треть женщин имеют возраст до 40 лет, две трети - старше сорока лет, преобладают представительницы НИИ и естественных факультетов. За последний год материальное положение осталось на прежнем уровне у 57% респонденток, четверть опрошенных отмечают небольшое улучшение своего благосостояния, у 13% оно немного ухудшилось, у 3% ухудшилось существенно.

Почти четверть опрошенных имеют постоянную дополнительную работу, иногда и в нескольких местах. Значительная часть имеющих вторичную занятость (54%) работают в организациях новых форм собственности - в негосударственных, коммерческих, частных структурах. 46% вторичнозанятых работают по совместительству в бюджетных подразделениях МГУ или в бюджетных организациях вне МГУ. Более высокий уровень включенности в сферу дополнительной трудовой деятельности наблюдается у женщин в возрасте до 30 лет и в возрастной группе 41-55 лет, у представительниц гуманитарных факультетов и у незамужних. В целом чаще подрабатывают женщины-преподаватели, чем научные сотрудницы, а внутри профессиональных групп постоянным дополнительным трудом заняты прежде всего ассистенты, доценты, младшие научные сотрудницы и научные сотрудницы.

Среди всех, кто постоянно вовлечен в сферу дополнительного труда, нашли себе вторую работу в университете 34% опрошенных, из них треть - в бюджетных подразделениях, две трети в коммерческих структурах МГУ. Очевидно, что бюджетные подработки внутри МГУ для женщин, ищущих дополнительные заработки, не слишком привлекательны, поскольку они отбирают много времени и сил, но дают минимальный доход.

Наличие второй постоянной работы является потенциальным источником серьезных проблем, особенно для семейных женщин. Одна из них прямо связана с вопросом о том, способствует ли дополнительная работа повышению профессиональной квалификации. Результаты опроса показывают, что большинство наших респонденток, работая в других местах, продолжают свою профессиональную деятельность: у 79% вторичнозанятых дополнительная работа требует того же уровня профессиональной квалификации, что и основная деятельность. Однако у 14% подработки лишь частично связаны с имеющейся квалификацией, а у 7% они вообще не связаны с профессиональной деятельностью. Таким образом, для пятой части постоянно подрабатывающих дополнительная работа является просто источником дохода и не способствует росту профессиональной квалификации.

Разумеется, дополнительная работа - это, прежде всего, заработок, стабилизирующий уровень жизни. Однако ответы на вопрос "Что дает Вам дополнительная работа?" показывают, что мотивы дополнительной занятости не ограничиваются материальными запросами (ниже приведены данные в % от числа имеющих дополнительную работу; респондентки могли отметить несколько позиций).

Дополнительная работа дает:

• Необходимый дополнительный заработок - 86%
• Новые возможности в профессиональной деятельности - 62%
• Дополнительная работа - подстраховка на всякий случай (сокращение штатов, подразделения и т.д.) - 19%
• Дополнительная работа более перспективна в плане карьеры - 8%

Итак, дополнительная работа дает женщинам больше уверенности в жизни. Это и деньги, и "запасной аэродром", и карьера, и более широкие профессиональные возможности. Сфера науки и образования в настоящее время является в определенном смысле сферой социального риска: идут бесконечные разговоры о сокращении штатов, финансирования, о закрытии ряда вузов, научных тем и т.д., что не способствует жизненному оптимизму работников и солидарности коллектива в целом. Однако, если с дополнительным заработком и попыткой подстраховаться все ясно, то остается открытым вопрос, почему профессиональный рост и карьера также являются мотивами вторичной занятости, почему они невозможны по месту основной работы в МГУ?

Респонденткам был задан вопрос о соотношении заработной платы, получаемой по основному месту работы в МГУ, и заработков от дополнительной работы: "Какую часть Ваших заработков составляет Ваша зарплата по основному месту работы в МГУ?". Такое соотношение позволяет дать оценку материальной эффективности подработок в сравнении с основным заработком.

В целом все опрошенные разделились на две группы: первая группа (60% опрошенных) не имеет иных заработков, кроме зарплаты в МГУ, вторая группа (40% опрошенных) имеет дополнительные заработки. Следует отметить, что на вопрос о наличии постоянной дополнительной работы положительно ответили 24% респонденток, а дополнительный заработок имеют 40%, то есть 16% опрошенных женщин тоже подрабатывают, но их работа не носит регулярный характер.

Соотношение основной и дополнительных зарплат во второй группе следующее
(в % от числа респонденток во второй группе).

• Моя зарплата в МГУ - приблизительно две трети моих заработков - 37%
• Моя зарплата в МГУ - половина моих заработков - 23%
• Моя зарплата в МГУ - около четверти моих заработков - 17%
• Моя зарплата в МГУ - очень незначительная часть моих заработков - 12%
• Затруднились ответить - 7%
• Отказались отвечать - 4%

Итак, для тех, кто выбрал 1-ю и 2-ю позиции можно сказать, что их дополнительные заработки носят действительно дополнительный характер, заработная плата по основному месту работы в МГУ у 37% вторичнозанятых является основным источником дохода, а у 23% - она равновелика приработкам. Но для 17% зарплата по основному месту работы в университете уже в 3 раза меньше, чем дополнительная, а для 12% она вообще незначительна по сравнению с другими заработками. О тех, кто затруднился ответить на вопрос или отказался отвечать трудно сказать что-то определенное, но можно предположить, что их заработки скорее всего значительнее, чем зарплата в МГУ, иначе их не надо было бы скрывать. В целом для вторичнозанятых вырисовывается такая картина: у 57% зарплата в МГУ является основным источником дохода, у 29% - она лишь дополнение к заработкам вне МГУ, 11% скрывают свои доходы.