"БАТАЛЬОНЫ АМАЗОНОК" ПРОГОЛОСОВАЛИ ЗА… МУЖЧИН

За две недели до выборов в Государственную Думу третьего созыва "Независимая газета" опубликовала мою статью "Придут ли на выборы батальоны амазонок?". Пришли. Но, увы, отдали свои голоса не женским избирательным движениям и женским лидерам, а кандидатам от КПРФ, "Единства", "Отечество — Вся Россия", "Союз правых сил", "Блок Жириновского", и "Яблоко". Эти парламентские выборы были последними в XX столетии и по сути подвели итоговую черту исторически длительному этапу борьбы российских женских движений за гендерное равноправие в политике. Не случайно в самом начале нового тысячелетия (19–21 января) в Женеве состоялось европейское региональное совещание Экономической Комиссии ООН по Программе "Пекин+5", посвященное оценке выполнения решений Четвертой Всемирной конференции по положению женщин. В Европейском совещании (куда я была приглашена с докладом в качестве эксперта Экономической комиссии ООН по странам Европы) приняли участие делегации 52 стран мира и представители около 40 крупнейших неправительственных организаций мира, обсудившие достижения стран Европы, Скандинавии и Америки в деле продвижения женщин в политике, экономике и в управлении для достижения гендерной симметрии и гендерного равноправия.

В этом контексте постэлекторальная ситуация, сложившаяся в России после парламентских выборов, приводит к выводу о том, что до истинно демократического государства и гражданского общества нам еще очень далеко, ибо гендерная симметрия в политике (т.е. равноправное и равновеликое представительство мужчин и женщин в органах государственной и законодательной власти и управления) — это признак по настоящему демократического общества. В качестве позитивного примера можно привести Швецию, в парламенте которой женщины составляют 42,7% парламентариев нижней палаты Национального парламента. Меньше — в Германии и Финляндии: 37,4% и 37%. Причем, во всех развитых капиталистических странах Европы от выборов к выборам удельный вес женщин в парламентах увеличивается.

А в России? В России, отвечая словами народной песни "А у наших у ворот все идет наоборот" к концу XX столетия мы пришли с самым низким представительством женщин в законодательных органах власти и управления. В перечне "Женщины в национальных парламентах", составленном ООН на 15 января 2000 года и включающем 55 стран мира, Россия занимает 36 место. Впереди нас и все Прибалтийские государства (17–17,8%), и Азербайджан (12%), и Туркменистан (26%), не говоря уже о обо всех западных странах, среди которых лидируют Скандинавские государства (36–35%).

Почему в России все наоборот? Не претендую на полный и всеобъемлющий анализ, учитывая, что постэлекгоральная парламентская ситуация плавно перерастает в накал новой, теперь уже президентской электоральной кампании, постараюсь подвести некоторые гендерные итоги прошедших выборов. В чем проиграли или что завоевали российские избирательницы и женские движения, образно названные известным русским политологом Моисеем Острогорским "батальонами амазонок"?

Каковы первоначальные выводы?

Вывод первый — в российском обществе конца XX столетия протекает процесс устойчивого и осознанного падения доверия общественного мнения электората к женским избирательным движениям и их лидерам.

Аргументы — в 1993 году за движение "Женщины России" проголосовали 4 миллиона 370 тысяч избирателей (или 8,1% всех поданных голосов). Движение получило в Думе 21 место и создало свою женскую парламентскую фракцию — первую в истории российского парламентаризма. Спустя два года, на парламентских выборах — 1995 за то же движение отдали голоса на полмиллиона избирателей меньше. Для прохождения в Государственную думу не хватило почти 0,5% голосов.

На последних выборах произошел раскол между лидерами движения "Женщины России". Вначале они дружно вступили в движение Примакова — Лужкова "Отечество — Вся Россия", чем дезориентировали своих сторонниц. А спустя несколько месяцев, не согласившись с предложенным лидерами движения приоритетом мест в списке кандидатов, часть движения ("Женщины России" во главе с Алевтиной Федуловой) вышла из "Отечества" и призвала своих сторонниц объединиться в самостоятельное избирательное движение. Другая часть (под названием "Движение женщин России" во главе с Екатериной Лаховой, стоявшей в списке значительно ближе к приоритетным по списку фигурантам), осталась под патронажем "Отечества" и получила депутатский мандат. ИТОГ — на выборах 1999 года — последних российских парламентских выборах XX столетия — движение "Женщины России", проведя, прямо скажем, самоотверженную работу на последнем этапе, смогли все таки получить 2,05% голосов. Но, по сравнению с 1993 годом потери составили свыше 3 миллионов избирателей. В результате женской фракции в новой Думе нет. Политические колебания, запоздалая работа с собственным электоратом не прошли даром. Доверие к женским избирательным движениям и их лидерам существенно подорвано.

Вывод второй — прошедшая избирательная компания высветила и ряд новых позитивных гендерных особенностей. Прежде всего — реальный плюрализм женских избирательных движений, участвовавших в выборах (женских не по составу участников движений, а по полу лидеров, их возглавивших). Если в 1993 году было лишь одно политическое движение "Женщины России", то в 1999 году в конкурентную политическую борьбу вступили четыре объединения под руководством женшин: движение "Женщины России" (Алевтина Федулова), Партия мира и единства (Сажи Умалатова), Российская партия защиты женщин (Татьяна Рощина) и "За гражданское достоинство" (Элла Памфилова).

Другая гендерная особенность — попытка консолидации электората, независимо от признака пола. В итоге — три из четырех названных объединений (за исключением "Женщин России") не являлись чисто женскими. Они состояли из мужчин (до 20%) и женщин; в своих программных установках ориентированы на защиту социальных интересов разных социальных и гендерных групп населения. Однако образованы и действуют эти движения под руководством женщин-политиков, уже несколько лет находящихся на орбите активной политической жизни России. Тем самым на практике продемонстрирована объективная необходимость гендерной симметрии в электоральной борьбе.

Вывод третий — гендерная особенность последних парламентских выборов XX столетия в России состоит в том, что женские движение (прежде всего "Женщины России") — продемонстрировали свою большую мобилизационную способность и электоральную мобильность в опоре на сохраняющихся сторонниц своего движения в регионах. Чему свидетельство — сбор подписей своих сторонников. За очень короткий срок, в разгар уже начавшейся избирательной гонки движение "Женщины России" смогло собрать полмиллиона голосов, необходимых для ведения кампании. Тогда как часть движений во главе с лидером-женщиной пошли более легким путем. Например, Российская партия защиты женщин внесла под залог крупную денежную сумму и без дополнительных орг. усилий, не собирая подписи избирателей, вступила в избирательную кампанию. Нет сомнений в том, что если бы движение "Женщины России" было бы последовательнее в своих электоральных позициях, не искала бы место под чужим "зонтиком", а своевременно самостоятельно вступило бы в избирательную кампанию, то получило бы несколько больше голосов в поддержку своего кандидата.

Вывод четвертый — гендерной особенностью выборов является сокращение в партийных списках так называемых традиционных для переходного периода партий и движений, а также в одномандатных округах числа женщин-кандидатов в депутаты.

В результате в партийном списке "Блока Жириновского" не было ни одной женщины; у КПРФ — из 67 лишь три, у "Яблока" — из 16 две. Среди новых конкурентов — у "Медведя" из 65 две; в "Союзе правых сил" две из 24 и только у движения "Отечество — Вся Россия" — пять женщин из 36.

Таким образом, шесть партий и объединений, представленных в нынешнем составе Государственной Думы, провели по своим спискам лишь 14 женщин из 225 кандидатов в депутаты. Еще 21 женщина прошла в Думу по одномандатным округам. Иначе говоря, в первой российской Думе XXI столетия лишь 35 женщин из 450 депутатов, или менее 8%. Такого низкого уровня женского представительства в парламенте еще не было ни в "новой" России, ни тем более в СССР. От выборов к выборам происходит последовательное падение доверия российского электората, прежде всего — женского и к политическому движению "Женщины России", и в целом — к женским избирательным движениям и их лидерам. Остающаяся консервативной и патриархальной в своих воззрениях на место женщины в политике, общественное мнение в России, идею гендерного равенства в политическом представительстве во власти и управлении все еще не готова принять.

И не удивительно, что за все партии и движения, возглавляемые женщинами, принявшими участие в парламентских выборах, отдали свои голоса всего лишь 3,85% российских голосовавших избирателей. Иначе говоря, 2 миллиона 461 тысяча 730 избирателей. Этого слишком мало для того, чтобы пройти в Государственную Думу даже одному избирательному блоку.

Таким образом, горько сознавать, тот факт: в конце XX столетия женские движения в России потерпели тяжелое поражение в борьбе за свое представительство в высшем законодательном органе власти — в Государственной Думе и социальные последствия выборов 1999 года будут долгосрочными и трудными.

Вывод пятый — важной причиной почти предрешенного поражения женских избирательных движений является произошедшее в 1999 году среди женского электората глубочайшее (самое сильное за все годы реформ) политическое размежевание по идейным взглядам, позициям и ориентациям. Это привело к усилению избирательной разобщенности женщин, к их размежеванию, а не к объединению. Вновь подтвердилась старая истина: женский электорат может все... кроме единства. На фоне глубинной социальной дифференциации общества, его социальной и экономической стратификации и обнищания такой итог закономерен. Каждая партия собирала свой электорат из сторонников заявленных политических идей и позиций.

В итоге голоса россиянок распределились между шестью партиями и избирательными движениями, набравшими в общей сложности 81,3% голосов пришедших к урнам избирателей. При этом самый последовательный и преданный в своих политических предпочтениях женский электорат имеется только у КПРФ (26–27%). До выборов 1999 года преданностью своему политическому лидеру Григорию Явлинскому отличался и электорат движения "Яблоко". Впервые с 1993 года это сплочение разрушено. В результате "Яблоко" поддержали в полтора раза меньше избирателей (5,98%), чем показывали социологические прогнозы.

Женские же элекгораты всех других партий и движений отличаются неустойчивостью поддержки, изменчивостью и спарадическим характером выбора (это так называемые "мерцающие" электораты). Однако надо иметь ввиду, что каждая третья избирательница не симпатизирует ни одной из политических сил в России, а почти 12% все еще не определились в своем выборе.

Вывод шестой — Возможность прохождения в Государственную Думу во многом зависит от электоральной активности самих женщин, уровня их абсентеизма. Чем больше женщин не участвуют в выборах, (т.е. занимают абсентеистскую позицию), тем труднее любой партии или движению (особенно женскому) добиваться представительства женщин в парламенте, их продвижения в высшие органы законодательной власти. На выборах 1999 года женский абсентеизм составил до 28–30%, а в ряде регионов еще больше — 32–35%.

Мотивация женского абсентеистского поведения многомерна. Самый распространенный мотив (его придерживаются 29% опрошенных россиянок) — "не верю никому из политических лидеров и не хочу голосовать ни за кого из них", так как "от моего участия и голосования ничего не будет зависеть". Мотив почти 16% опрошенных — "усталость от политики, от борьбы в верхах". Остальные мотивы менее существенны: "отсутствие пока выбора за кого голосовать" (10,8%); уверенность в том, что "выборы все равно будут нечестными, результаты подтасуют", а "депутаты Думы занимаются только своими личными делами" и вообще "в политике не разбираюсь и ею не интересуюсь" (по 8%).

Безусловно, избирательная гонка — жестокое испытание для женских движений, их лидеров и для всего активного женского электората. В России конца XX начала XXI столетия женщины обладают минимальным опытом самостоятельной политической и конкретно-электоральной борьбы за право равноправного с мужчинами участия в "большой политике" и в "большой власти". Нужны свои тонкие гендерные электоральные технологии, которые во многом будут отличаться от применяемых сегодня грубо-силовых методов мужского сообщества ПИАРовских служб.

Вывод седьмой — важной стороной электорального противостояния является финансовое обеспечение избирательных кампаний и продвижения женщин-кандидатов.

Да, участие в выборах — это не только конкуренция умов и популярности лидеров, но и еще более жесткая — конкуренция кошельков. Да, финансовое обеспечение женщинам и женским организациям находить очень сложно. Однако, уроки избирательной кампании в России 1999 года убедительно показали, что финансовую сторону дела не следует абсолютизировать. Отсутствие высокого доверия избирательниц одним лишь финансированием женских движений или партий не заменить. Приведу данные по финансированию парламентской избирательной кампании декабря 1999 года. Итак, в избирательной кампании участвовало под руководством женских лидеров четыре объединения. На свою выборную кампанию они получили в общей сложности 17 миллионов 670 тысяч рублей. Израсходовано 84% этих средств. И тем не менее — на выборах даже все вместе взятые возглавляемые ими движения получили — 3,85% голосов избирателей.

В отношении женских электоральных голосов деньги сделать ВСЁ не могут. В своих воззрениях и привязанностях женщины очень упрямы и по-хорошему консервативны. Кто бы ни предлагался СМИ, но разочарование, отсутствие веры в силу женских лидеров внесли свою весомую лепту в поражение на парламентских выборах. И какие бы слова не подыскивать вместо тяжело принимаемого женщинами слова "поражение" — будь то неудача, невезение, неполный успех и т.д. факт остается фактом: в третье тысячелетие женский электорат вступил в состоянии отчуждения от прошлых женских лидеров, без движения пользующегося его массовой поддержкой и доверием, без женской политической фракции в Государственной Думе.

И было несправедливым упрекать в случившемся только самих россиянок. Доверие — фактор субъективный. В данном же случае политическое поражение российских женщин в выборах конца уходящего столетия объективно предопределило само состояние нашего общества. У нас время равноправного участия женщин в "большой политике" и в управлении обществом и государством еще не пришло. Общество для этого пока не созрело. Гендерная симметрия в политике — это всегда признак по настоящему демократического общества, опирающегося на лидеров, выдвигаемых консолидированным большинством. Кроме того, общество призывает женщин во власть, как правило, в спокойном социальном состоянии, состоянии уверенности в завтрашнем дне. Тогда общественное мнение лояльно, с пониманием, поддержкой относится к борьбе женщин за равноправное представительство во власти, в государственном управлении на всех уровнях. Сегодня же в России правит сила, деньги и криминал. В такой атмосфере женщины сами психологически склонны поддерживать "сильную руку", волевого лидера и не могут победить в жесточайшей, попирающей все нормы морали и даже права политической конкуренции за голоса избирателей.

Что же смогли сделать женские организации России за последние пять лет экономических экспериментов? Прежде всего — самое трудное: создать стартовые условия для качественно нового этапа своей консолидации в обеспечении равноправного с мужчинами положения на всех уровнях власти и управления в России третьего тысячелетия. Да, многого не удалось достичь. Но вместе с тем приобретен богатый и поучительный опыт. И я ни в коем случае бы не сказала, что ошибки сделали цель невозможной. А как справедливо утверждал известный норвежский исследователь Фритьоф Нансен: "Трудное — это то, что можно сделать сегодня. Невозможное требует немного больше времени."