ПАРАДОКСЫ ВСЕМИРНОЙ ИСТОРИИ

Очень интересно посмотреть именно сейчас, на рубеже тысячелетий, на то, как права женщин выглядят в масштабе всемирной истории. Считается, что академическая дискуссия о том, когда матрилинеарное общество сменилось патрилинеарным, начатая 150 лет назад известным трудом Баховена "Матриархат", окончена. Археологи, этнографы, антропологи, историки культуры, исследователи мифов и психоаналитики подтверждают, что символы матриархата были свойственны многим древнейшим цивилизациям и это выражалось — в матрилинеарности, т.е. счет происхождения и наследования велся по материнской линии; матрилокальности, т.е. обычай, согласно которому супруги проживали в общине жены; что известны случаи полиандрии (многомужество); а также в том, что женщины сами выбирали себе мужей; наследование велось по матрилинеарной форме. Первые человеческие существа, которым поклонялись на этой земле люди, были богинями; и обществу были свойственны более эгалитарные отношения, "явного господства женщин никогда не существовало"; проявилось это в "неолитической революции" (каменный век), а частично эти отношения сохранялись почти во всех цивилизациях в той или иной мере (Египет, Шумеры, древние греки) вплоть до наших дней. Этнографы XIX века еще встречались с теми либо иными чертами ярко выраженного матриархата у ирокезов Северной Америки, племен Меланезии в Африке, в Тибете и в Индии, у алеутов и эскимосов. Дискуссионным остается вопрос о существовании народа и царства женщин-воительниц амазонок (одногрудых женщин воинов)¹, в то время как исторический факт существования племен женщин-воительниц считается доказанным — их погребения найдены в Малой Азии, на Кавказе, в Туркменистане, Узбекистане и Киргизстане, племена в Африке, в южной части Синайского полуострова. Со времен Гомера поэты неоднократно писали о храбрых женщинах, гончары изображали их на рисунках ваз и саркофагах, а ваятели сохранили их фигуры с копьем. Никакого мужеподобия вы не найдете в этих образах, хранящихся в музеях Стамбула, Хайфы и Ватикана.

Считается, что с переходом к более высоким и продуктивным формам обработки земли плугом (считается, что мотыжное земледелие осуществлялось преимущественно женщинами) и животноводству, власть вождя возникала как власть над большими угодьями и стадами, как власть воина, как власть для контроля частной собственности. И здесь отцовское право сменило матриархат, материнское право². И хотя в СЭС, пишется, что патриархат³, что период первобытнообщинного строя закончился с возникновением классов и государства, следует сказать, что советские историки поторопились делать и этот вывод. Разумеется, все цивилизации последних 6 тысячелетий отличались друг от друга тем, какие права они предоставляли женщинам из разных социальных групп, и все цивилизации можно проклассифицировать по этому признаку, провести обоснование как те либо иные факторы государственно-правового устройства, определяли правовой статус женщин. Как едко писала Симона де Бовуар "Законы определяли ее (женщину) как существо низкое, которое подобает держать в рабстве. Законодательство Солона не предоставляет ей никаких прав. Римский кодекс отдает ее под опеку и заявляет о ее глупости. Каноническое право рассматривает ее как врата Дьявола. Коран говорит о ней с величайшим презрением⁴." Однако конечно, не следует злоупотреблять выше приводимой концепцией "тотального отчуждения прав", так как это писалось философом-экзистенциалистской и задача ее книги была не в приведение новых данных по сравнительному правоведению. Конечно, универсализм не может быть распространен на все времена и народы. Считается, что критская цивилизация эпохи бронзы (первые века II тысячелетия до нашей эры)⁵, Спарта и поздняя римская империя женщин-гражданок (не всех женщин!), Древняя Япония и найары в Древней Индии предоставляли женщинам наибольшее равенство с мужчинами.

Всемирная история же ценза женского пола последних II тысяч лет — это долгая история перехода всех лиц женского пола из состояния полного бесправия (так же как мужчин-рабов и всех малолетних, умалишенных, и других категорий так называемых "недееспособных"), из их полного подчинения главе семейства, патриарха. Для заинтересованных привожу кратко справку о системе агнации из курса Римского права⁶: в древнем римском праве были известны разные формы брака, в том числе и купля-продажа дочери в супруги будущему мужу; но уже начиная с законов XII таблиц в римском праве, из-за того, что римлянка принадлежала одновременно и роду супруга и роду отца, стали возникать конфликты между ними по поводу управления имуществом закрепленного за ней, так как брак разорял агнатов-опекунов. И тогда для защиты родственников со стороны отца появляется "свободный брак". Эта система агнации постепенно трансформировалась в обретение женщинами частичных прав и выходом их из под опеки главы семейства⁷, что и положило начало эмансипации женщин, т.е. приобретением прав. Таким образом, большая часть истории прав женщин, эмансипации женщин — это правовой процесс, основанный на юридических интересах между семьей отца, семьей мужа и государством, это правовой процесс, за которым стоит изменение отношений власти между двумя семьями (отца и супруга) и государством. Так уж получилось, что мужчины цивилизации, к которой мы принадлежим оказались субъектами права, а женщины были объектами права и частью движимого имущества либо отца либо супруга. Логически этот тезис был развит Симоной де Бовуар (которая выстроила его на критике подхода Ф.Энгельса и соответственно Баховена) и завершен анализом того, как формировалась собственность и как она передавалась следующему поколению. И если вы посмотрите на социально-правовую историю регламентации прав женщин, вам станут понятны социальные основы как сформировался правовой статус женщин: все было оформлено таким образом, чтобы женщина должна была родить наследника, и отсюда высокий статус материнства, по сравнению с любыми иными статусами женщины; причем происхождение наследника (сына супруги), которому должна быть передана собственность, должно было быть несомненным, и отсюда берут начала все жесткие условия к девственности невесты, изуверское карание измены жен и снисхождение к мужским адюльтерам; сверх строгая регламентация уголовным кодексом изнасилования, т.к. оно понималось как покушение на собственность мужа, а вот избиение собственным супругом и насилие над его собственной женой — дело было вполне приемлемое. Все становится на свои места и получается очень логичным, если мы соглашаемся, что все институты права работали на то, чтобы собственность передалась и аккумулировалась по мужской линии.

Но, при обсуждении исторической реконструкции правового положения российских женщин, следует обязательно исходить из одного очень важного исторического обстоятельства, на котором настаивают отечественные специалисты по истории женщин⁸ и которое упускается до сих пор западными исследователями России, а именно, из совершенно уникального случая по семейному законодательству — в российской истории супруги имели раздельное владение имуществом в браке. Режим раздельной собственности супругов незнаком западной Европе, западные слависты историки и то удивляются этому факту, а западные феминистки просто отказываются в это поверить. Именно этот историко-правовой факт объясняет и позволяет объяснить, как происходило накопление имущества по женской линии. Этот юридический режим раздельного владения собственностью между супругами был основанием появления и существования слоя обеспеченных женщин, которые могли стать настолько обеспеченными и экономически независимыми, что позволяли себе вмешиваться в дела монаршие и политические (вспомните хоть княгиню Ольгу, владевшую собственным городом или хоть Марфу Борецкую и боярыню Морозову). Опеки мужа над женой, как это имело место быть хотя бы во Франции до 1917 года, в России не существовало. И в этом сильное отличие российского законодательства и правового статуса женщин по сравнению с Римским правом и западноеевропейским правом. В Архангельске, например, еще в 1903 году на Маргаритской ярмарке половина предпринимателей были женщины-предпринимательницы⁹.

И эти академически признанные факты должны быть осознаны интеллигенцией. Прежде всего потому, что несколько тысячелетий социально-культурного устройства остаются с нами, и не могут быть забыты даже при изменении гендерного правового строя, которое стало происходить в контексте модернизации и развитии буржуазных правовых систем. Таким образом, то, что я бы назвала гендерными историко-правовыми проблемами с точки зрения эмансипации женщин, включали в себя следующие вопросы: правовая зависимости дочери от отца, невозможность для женщин самостоятельного выбора мужа; брак как форма обычной сделки, в ходе которой дочь переходила в собственность мужа и невозможность развода; дискриминация дочерей при наследовании отцовского имущества; невозможность для жен вступать в сделки, владеть самостоятельно собственностью; невозможность образования для женщин; ограничения по выбору профессий для женщин и невозможность работать в госслужбе, на престижных местах; запрет для женщин работать в творчестве, создавать литературные тексты, заниматься изобразительным творчеством. Феномен женского вдовства и отказ женщин от последующего брака — было формой получения статуса правоспособности.

Как вы ответите на вопрос, почему в последние 200 или 300 лет, а не раньше и не позже, возникает женское движение и активно, порой яростно, а порой отчаянно и исступленно женщины высших сословий начинают требовать прав и в этих целях готовы объединяться с женщинами низших классов? Да ответ очень простой, и я думаю, и мужские движения возникают также, наведите гендерную резкость и вы увидите, что XVIII–XIX–XX века политика, известные вам политические движения, политические партии, Правительства — это парни, т.е. "мужской клуб", т.е. политика становления демократий проводилась как политика мужчин, значит у политики был пол? Когда доступ к каким-либо ресурсам отрезается, и делается это по признаку пола, то и требование справедливости доступа организуется по тому же самому признаку. Я думаю, что женское движение — это феномен высокой степени организованной активности женщин (и небольшой части мужчин, их поддерживающих), постоянно дающий о себе знать на протяжении вот уже 300 лет и активизировавшийся именно в моменты революций и социальных трансформаций, при которых происходило расширение тех либо иных гражданских прав для лиц только(!) мужского пола (право голоса и право владения периода Французской революции)¹⁰. При этом очень часто правами наделялись мужчины из более маргинальных социальных групп (Конгресс за отмену рабства¹¹), тогда как правовой и социальный статус женщин высших классов оказывался формально ниже. Подробности из Французской политической жизни женщин лучше всех описаны доктором политических наук Светланой Григорьевной Айвазовой в недавно вышедшей, но уже раритетной книге "Русские женщины в лабиринтах равноправия":

"Главный документ французской революции "Декларация прав человека и гражданина" торжественно провозгласил: "Все люди рождаются свободными и равными в правах." Его обращение "les hommes", "люди" — а во французском это означает одновременно "мужчина" и "человек", но никак не "женщина" — имело оттенок двусмысленности. Было очевидно, что в общепризнанную категорию "свободных и равных" попадают мужчины, но оставалось не понятным, попадают ли в нее женщины. Их право на гражданство вообще никак не оговаривалось — ни в форме признания, ни в форме исключения. И это была не случайность или небрежность. Это была позиция умолчания... придерживались ее на протяжении всей революции. Появление первого правового документа феминизма было вызвано этим фактом. В 1791 году Олимпия де Гуж пишет "Декларацию прав женщины и гражданки". И заголовок, и содержание "Декларации" звучали вызовом, пощечиной все сомневавшимся и не решавшимся признать за женщиной право называться полноценным человеком. В ней де Гуж объявила, что женщина ничуть не менее мужчины способна к отправлению основных гражданских прав — на свободу, владение собственностью, сопротивление деспотизму. Единственной преградой для реализации этих "естественных прав" является "тирания сильного пола". Но законы природы и разума призваны оградить женщину от этой тирании и установить равноправие обоих полов.

Декларация де Гуж вызвала в обществе бурю негодования, особенно не понравилась фраза, которая впоследствии станет крылатой: "Если женщина имеет право взойти на эшафот, то она должна иметь право взойти и на трибуну". История ее личной жизни — казнь королевы Жиронды. Видимо учитывая это, Конституция 1791 года установила различие между активными и пассивными гражданами и отнесла женщин ко второй группе, лишив их права избирать и быть избранными. Поборницы полноценного женского гражданства встретили это в штыки. Все равно новая конституция 1793 года безоговорочно лишила женщину политических прав. Обоснованием отказа было следующее, выступление делегата Амара: "Политические права любого гражданина, предполагают, что он может участвовать в принятии решений, затрагивающих государственные интересы. Имеют ли женщины моральные и физические силы, необходимые для того, чтобы пользоваться такими правами? Всеобщее мнение признает, что нет. Каждый пол призван заниматься тем, что ему назначено природой... Кроме того Конвент принял решение о закрытии всех многочисленных и активнейших женских клубов. Весной 1795 года был издан еще более суровой декрет, запрещаюший женщинам присутствовать на любых политических собраниях, вообще собираться группами в общественных местах. Окончательно отрезвил француженок обнародованный в 1804 году Гражданский кодекс Наполеона, в котором объявлялось, что женщина не имеет никаких гражданских прав и находится (опять!) под опекой мужа. Теперь уже даже слабоумному было ясно, что демократический лозунг "свобода, равенство, братство" предназначен для регулирования отношений только среди мужчин. Как и всегда в истории, каждый подобный исторический факт, позже был обогащен и обоснован историками, философами."

Так было в США (1787 г.), так было во Франции (1789–1793 гг.), так было в Великобритании, с той или иной разницей в несколько десятилетий во всех странах западной Европы, так было и в России. История борьбы за конституционализм в России, начиная с декабристов, шла тем же путем, что и в других странах. Так в том проекте конституции "Русская правда", которую подготовил Павел Иванович Пестель, несмотря на весь радикализм и демократизм, провозглашение республики и отстаивание всеобщего, равного для всех избирательного права, женщины были также исключены¹².

Таким образом следует просто принять к сведению исторический диагноз, который поставлен одной из ведущих теоретиков политической мысли Кэрол Пейтман, возглавлявшей и Международную Ассоциацию политических наук, относительно того, что эти буржуазные революции с их требованием гражданских прав, появлением гражданства, правом избирать и быть избранными были революциями эмансипации граждан мужского пола из под власти их отцов¹³. Мужские буржуазные новые правительства не предоставили женщинам права голоса, женщины, организовавшиеся в женские движения — настояли и убедили правительства в необходимости изменить это, предоставить женщинам право. Поэтому, конечно, женское движение, и его сохранение в наши дни — это свидетельство неоконченной модернизации и демократизации современных политико-государственных систем, которые заявили право всех граждан их стран на равные гражданские права, но так его и не реализовали. Это свидетельство слабости госполитики, когда госполитика использует даже дискриминационные механизмы для реализации каких-то иных задач государства. Это свидетельство сохраняющейся несправедливости и того, что так быть не должно. Это знак того, что женщины переустраивают общество на тех принципах, на которых мы считаем это нужным делать. Одним словом, женское движение — это наш ответ любого типа дискриминационной политике государства (дискриминация может идти хоть по признаку женского, хоть по признаку мужского пола, главное здесь знак пола!).

Как бы вы жили сегодня, без женского движения России 1860–1917 годов?

Я рискую быть слишком назидательной и резкой, но это, видимо, уже издержки сформировавшейся по жизни позиции. Правда, эта позиция, отчасти позиция защиты,— производная от ситуаций столкновений с предубеждениями против женщин. Например, раньше я либо просто сильно расстраивалась и недоумевала, когда женщины-ректоры, которые сами учились в университетах, преподают и теперь руководят (т.е. делают все то, что русской женщине было запрещено законом еще только 100 лет назад), выказывают возмущение и недоумение — "как можно говорить о какой-то дискриминации в России вообще" и "делить что-то по признаку пола в частности"? Возмущаются фактически тем, что я осмеливаюсь им напомнить о движении, которое устранило ценз пола, о движении, плодами которого они пользуются! Ведь их квалификация позволяет им хотя бы один раз зайти в библиотеку и прочесть что-то на этот исторический предмет, ведь я не могу сказать о них, что они неграмотны или не могут читать академические тексты или исторические документы. Впрочем, та же самая история часто повторяется и с журналистками, для которых суффикс женского пола — это профессиональное уничижение. Задуматься только, что женщинам до сих пор, приходится стесняться своего пола? И писать в стиле разъяснений я стала после чтения рассказа Татьяны Толстой "Женское движение", в котором она вопрошает "И зачем тете Нюре-дворничихе женское движение?"¹⁴ Мастерски поставленный вопрос, на который писательница, как я понимаю так и не смогла найти ответ, хоть и потратила на это 15 страниц ее размышлений о себе, своем детстве, юности и ее трудностях непонимания "скандинавского феминизма". Я, как и другие, сначала купила книжку, потом прочла один только этот рассказ, потом разозлилась, а потом положила ее в стопочку для ответов, который вы и читаете. С этого момента я перестала расстраиваться и удивляться, и даже злиться на людей непонимающих. Вот сила художественного слова Татьяны Толстой! Теперь у меня появилась новая, эмоционально более легкая позиция — мне вдруг стало понятно, что следует прояснять мою позицию, что, например, живи Татьяна Толстая в Париже хоть XVII-го, хоть XIX-го века ей бы пришлось писать под мужским псевдонимом, если бы она захотела, чтобы хоть кто-то из издателей того времени решился бы ее книгу опубликовать, и если она хотела бы получить гонорар. А поехать за границу она могла бы только с разрешения ее супруга или отца, и читать лекции в университете ей вряд ли бы позволили. А живи она в XVI-ом веке в Англии ей бы зайти в университетскую библиотеку разрешили только в сопровождение члена Попечительского Совета¹⁵.

И так, давайте поразмышляем о том, какой бы была ваша сегодняшняя личная и общественная жизнь, если бы те реформы, которые эти женщины инициировали, добивались и провели, не удались бы, если бы им что-то помешало.

Проще всего начать с темы о браке. Многие упиваются сегодня обрядами венчания и, быть может, следует обратить наше внимание, на то, что в связи с тем, что в дореволюционном русском праве действительным признавался только церковный брак, то — развод был запрещен(!), супруги должны были жить вместе, отдельный вид на жительство супруга могла получить только с согласия мужа, без его согласия жена не могла наниматься на работы или в услужение. Я думаю, что навряд ли кто из нас сегодня поставит под сомнение законность тех требований реформы семейного законодательства. Разве, что те кто планирует воспользоваться брачным контрактом, чтобы защитить имеющуюся собственность от посягательств очередной супруги. Где бы мы были сейчас по статистке женских суицидов, если представить себе, что всех женщин, кому мужья не давали развод, ждала участь Анны Карениной? Статьи о принудительном вступлении в брак, кажется, только недавно изъяли из УК (уголовного кодекса).

Или другая сфера — сфера образования. По грамотности женщины уступали мужчинам в 5 раз. Дело в том, что обязательное начальное обучение для мальчиков из дворянских семей было введено еще в 1714. И хоть начало среднему образованию для девушек было положено еще Екатериной II учреждением "Воспитательного заведения для благородных девиц" (1764 г.), но в них до 60-х годов XIX века могли учиться только девушки дворянского происхождения, таким образом для девочек всех остальных слоев практически обучение отсутствовало. Соответственно женские гимназии стали формироваться лишь под воздействием женского движения с 1870 и преимущественно на средства частные, при этом даже в 1880 году девочки все еще составляли лишь 20% учащихся начальных школ и церковно-приходских школ. Можете ли вы себе представить, что 1-го сентября ваши сыновья и внуки пошли бы в школу, а дочери и внучки нет?

Вопрос о легализации абортов, был едва ли не основным вопросом, который занимал русскую интеллигенцию на рубеже веков¹⁶. На Пироговском съезде в 1913 г., прошедшем в июне в Петербурге, вопрос об аборте вызвал живой интерес. Съезд принял такую резолюцию "Уголовное преследование матери за искусственный аборт никогда не должно иметь место. Также должны быть освобождены от уголовной ответственности и врачи, производящие аборт по просьбе и настоянию матери. Исключение из этого должны составлять врачи, сделавшие аборт из корыстных целей своей профессии. Эти врачи подлежат суду врачебных советов. Против этой резолюции раздались протесты со стороны врачей и печати. Общее собрание съезда ее значительно изменило. Оно признало, что с искусственными абортами надо бороться не репрессиями, а социальными реформами".

Отсутствие элементарного здравоохранения для крестьян, приводило к тому, что крестьянки, которые обычно выходили замуж в 16–19 лет, а к 25 годам переносили уже по 5–6 родов (25–70% выкидышей). Их заболеваемость превышала мужскую в 5–6 раз, а смертность в 2 раза!¹⁷ Быть крестьянкой в то время — значило не знать докторов. Соответственно, требование медицинской помощи женщинам того времени — это было требование дать им право не умереть во время родов. Сомнения в целесообразности того требования, надеюсь, у вас не возникают.

Дискриминационная политика государства, которая и породила женское движение выражалась и в том, что женщины были лишены возможности участвовать не только в государственном управлении и самоуправлении, но также и работать в государственных канцеляриях, так как высочайшим повелением от 14 января 1871 года им запрещалось там работать. Круг доступных профессий был невелик: акушерки, фельдшеры по прививкам, аптекари, телеграфистки, учительницы младших классов в начальных школах и нижних классах женских гимназий. Вот откуда берет начало феминизация советскогих и пост-советских отраслевых рынков труда.

Судебная и адвокатская деятельность были также закрыты для женщин, имя первой женщины юристки Евреиновой А.М.,— которая продвигала совсем недавно в 1911 году через Думу закон о доступе женщин к этим профессиям и законопроект был принят, но позже отклонен ГосСоветом¹⁸,— до сих пор неизвестно, тем сотням тысяч женщинам юристкам и судьям которые преуспевают в этой профессии. И быть может и поэтому в судах РФ сегодня никто не знает как же следует применять Конвенцию ООН о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин (ратифицирована Россией в 1980 г.) и в чем ее смысл?

Все древние и современные правовые системы последние 6 тысяч лет дискриминировали женский пол. Женщины получили легальное высвобождение из власти отцов и мужей и наделение равными правами с мужчинами-гражданами не более 100 лет назад. Все же не очень большая часть всемирной истории, были в истории Земли целые цивилизации за 2,5 миллионнов лет, небольшая часть эгалитарных культур существует и сегодня, когда признак пола не был ни привилегией, ни наказанием, ни проблемой ни для одного из полов.

В начале перестройки Ольга Воронина обратила мое внимание на сам феномен "столь негативного отношения к самой идее эмансипации"¹⁹ и было как-то грустно жить во времена "пост-социалистического патриархатного ренесанса" как это назвала Анастасия Посадская, и как-то стало чуть легче, когда несколько лет назад социологи Елена Здравомыслова и Анна Темкина поставили неутешительный гендерный диагноз российской реальности как "квазиэгалитарная политика, квазиэгалитарная практика жизни, патриархатное сознание"²⁰. Поэтому несмотря на то, что явно и точно, что третье тысячелетие будет идти под знаком расширения социальной и гендерной свободы личности, наша российская ситуация оставляет больше вопросов, чем ответов. Мне не нравятся мизогинисты, и мне кажется, что мелко вместо прояснения гендерной истории спуститься на прокурорский уровень "Кто виноват?". Я думаю, что более стратегически — способствовать становлению культуры терпимого отношения к любым социальным различиям и для нас в России, а это значит в первую очередь — проводить раскопки, культурные раскопки, нашей цивилизации и российской истории таким образом, чтобы женское не означало слабость, подчиненность, а мужское — власть и подавление. В России это делает женское движение.