Светлана Айвазова

Юбилей Первого Всероссийского женского съезда отмечается в России впервые. Еще десять лет назад ни исследователи, ни активистки возрождавшегося тогда женского движения об этом событии даже не подозревали. А сегодня мы празднуем его 90-летие. Для нас этот праздник имеет особое значение: он позволяет показать, что наряду с православной или коммунистической традициями в нашей стране существовала и существует феминистская традиция, существует как органическая часть российской истории. Правда, в определенный момент она была оборвана и на долгие годы похоронена. Еще в школе мы прочно запоминали имена женщин-революционерок - Софьи Перовской, Веры Засулич, Веры Фигнер. Но другие имена - имена основательниц российского женского движения были неизвестны даже специалистам по отечественной истории.
Прежде всего мне хотелось бы обратить ваше внимание на то, что исторические условия, в которых состоялся этот съезд, очень сходны с сегодняшним временем. Тогда, как и сейчас, решались задачи обновления, модернизации общественного уклада, демократизации российской жизни. Женское движение играло существенную роль в этом процессе. Тогда, как и сейчас, волна демократических начинаний пошла на спад, общество испытывало определенное разочарование в том, что страну не удалось переделать сразу, с наскока. Традиционализм во всех его формах пытался перейти в наступление. Но именно женские организации оказались прочным оплотом демократии, что отчетливо видно в материалах Первого Всероссийского женского съезда. Представительницы самых разных потоков женского движения были единодушны в том, что его судьба неотделима от задач демократизации России. Ведь женская гражданская активность, женские гражданские инициативы, женское движение немыслимы вне демократического контекста. Они одновременно и признак, и составная часть демократизации любого общества. Это хорошо понимали наши предшественницы, начинавшие свою деятельность в условиях традиционного общества. Если для женского движения нашего времени характерен лозунг "Демократия без женщин - не демократия", то для наших предшественниц был более значим лозунг "Женщины вне демократии обречены на неполноценное существование".
Старт нынешнего женского движения был несколько иным. Его вызвала к жизни та же причина - демократическое обновление страны. Но сам выход на старт происходил в других условиях - условиях социалистического общества, а значит, с другим запасом социального опыта. И это, на мой взгляд, определяет отличие целого ряда наших сегодняшних позиций от позиций наших предшественниц. В первую очередь это проявляется в нашем отношении к задачам демократизации и модернизации России. Очень многие женские организации, активистки женского движения не увязывают напрямую судьбу женского движения с демократическим будущим России. Для многих из нас, опять же в отличие от наших прабабушек, права женщин - прежде всего, право на всю полноту человеческого существования - вовсе не являются тем оселком, которым проверяется истинность наших целей и задач.
Наши предшественницы были более последовательными и, если хотите, терпеливыми. Спад революционных страстей, кипевших в 1905-1907 годах, не смутил их. Обновление России, добывание гражданских прав для женщин - это те цели, к которым они продолжали стремиться и в 1908 году, когда начался откат революции. Они владели очень важным для нас опытом умеренных, постепенных шагов, конкретных действий, способных постепенно менять содержание общественной жизни. Они владели и солидным теоретическим багажом, и навыком свободных дискуссий по самым острым проблемам женского движения и общественной жизни.
Попытаюсь показать это на конкретных материалах съезда. Инициатива его проведения принадлежала председательнице самого влиятельного в дореволюционное время "Русского женского взаимно-благотворительного общества" Анне Николаевне Шабановой. Еще в 1902 году А.Н. Шабанова обратилась к министру внутренних дел В. Плеве и добилась от него принципиального согласия на проведение женского съезда. Съезд был назначен на июль 1905 года. Но подготовка к нему растянулась на долгие шесть лет. Он открылся 10 декабря 1908 года, собрал более тысячи участниц - делегаток от различных женских организаций, объединений, групп, женских фракций в политических партиях. Русский феминизм был представлен на съезде во всем многообразии его подходов, оценок, определений. Среди приглашенных были члены Государственной Думы, представители общественности и средств массовой информации, что по-своему свидетельствовало о внимании общества к этому событию.
Открывая съезд, А.Н. Шабанова отметила, что перед ним стоят две главные задачи: содействовать объединению женщин в одном стремлении - завоевании прав и представить картину их деятельности в сфере общественной, экономической, просветительской и научной. На съезде высказались все: те, кто был занят благотворительностью или просвещением; те, кто отстаивал право женщин на труд и социальную защиту; а также те, кто формулировал самые крайние лозунги гражданского и политического равноправия женщин. Высказались представительницы умеренного, или, как их стали в ту пору называть, "буржуазного" феминизма, и их ярые противницы - пролетарки, старательно увязывавшие женский вопрос с вопросом социальным. И параллельно - сторонницы единого женского движения, направляемого одним центром, и представительницы женских секций в различных партиях. Последние говорили о своей озабоченности не только женскими, но и общеполитическими проблемами и потому не были склонны к безоговорочному единению всех и вся. Обсуждали вопросы социально-политического статуса женщин, их экономического и правового положения в семье и обществе, говорили об итогах и задачах женского движения, о перспективах социального освобождения женщин.
Первой на трибуну съезда поднялась, как тогда говорили, "старостиха" российского женского движения Анна Павловна Философова. Ее имя в те годы было также известно в России, как имя Л.Н. Толстого. Анна Павловна напомнила собравшимся в зале о предшествующем этапе российского женского движения - от 60-х годов ХIХ века до 1905 года, о своих подругах по общему делу - Н.В. Стасовой и М.В. Трубниковой. Триумвирату Стасова - Трубникова - Философова принадлежала инициатива создания первых кружков, первых обществ дешевых квартир, рабочих артелей. Именно они стали зачинательницами борьбы за высшее образование для российских женщин. Благодаря их усилиям, усилиям всех первых русских феминисток к началу ХХ века Россия стояла на втором месте в мире после Великобритании по числу женщин, получивших высшее образование. Его ценность остается значимой и сегодня.
Вспоминая выступление Философовой на съезде, другая известная русская феминистка, но уже второго призыва, из числа тех, кто выдвинул в 1905 году лозунги женского гражданского и политического равноправия, Ариадна Владимировна Тыркова писала: "Долго и шумно рукоплескали Анне Павловне. Но мне запомнились не столько эти аплодисменты, сколько то особенное выражение, которым светились в эту минуту лица. Семидесятидвухлетняя общественная деятельница всех нас соединяла внутренней связью, звала нас доделывать работу, начатую в светлую эпоху ее молодости, укрепляла веру в женскую силу и наполняла любовным умилением, которое будит в сердцах вид старого, но все еще стойкого вождя".
Анне Павловне Философовой принадлежала инициатива создания в России Национального женского совета. Она придавала этой идее очень большое значение. По ее замыслу, Национальный совет должен был стать координирующей структурой для сети женских организаций страны, которая придала бы женскому движению определенную организационную форму и стала бы гарантией его внутренней солидарности. А кроме того - обеспечила бы его вхождение в сеть Международного женского совета, почетным членом которого была А.П. Философова.
Создание единого координирующего органа стало предметом едва ли не наиболее ожесточенной полемики на съезде. А.П. Философову горячо поддерживало "Русское женское взаимно-благотворительное общество", а также другие крупнейшие женские объединения. Против выступало молодое "пролетарское" женское движение, представленное незначительным меньшинством делегаток съезда. Но оно выступало настолько энергично, что провалило инициативу объединения. Вот что вспоминала о развернувшейся на съезде полемике вокруг этого вопроса возглавлявшая "пролетарок" А.М. Коллонтай: "Всероссийский женский съезд, объединивший самые разнородные слои женского населения (от дам-благотворительниц и до нашей "хулиганской", по мнению феминисток, группы работниц), открылся в начале декабря. На предварительных совещаниях в клубе женского взаимно-благотворительного общества доктора Шабанова, Философова и др. пытались склонить нас на соглашение, сговориться об условиях, на которых мы могли бы войти в "блок" с феминистками. Должна сказать, что у меньшевичек была склонность к "блокированию" и что в этом отношении я всецело опиралась на непримиримую стойкость большевичек. Е.Д. Кускова с несколькими приверженцами пожелала примкнуть к "группе работниц", но именно она-то и ее друзья вносили дух соглашательского хаоса и грозили сорвать намеченную нами четкую разграничительную классовую линию поведения на съезде, которая неминуемо должна была повести к нашему уходу со съезда, что я и считала логичным... Мои выступления вызвали самые горячие дебаты... Когда был поставлен вопрос об образовании в России "внеклассового" женского центра, группа работниц покинула съезд, осуществив свою задачу и выполнив намеченный нами план. Это сознание давало мне громадное удовлетворение". А.П. Философова ушла в этот день со съезда с чувством глубокой горечи.
На этом фоне казалась почти незаметной та дискуссия, что предвосхитила споры нашего времени, споры, типичные для неофеминизма конца ХХ века. Это дискуссия между сторонницами эгалитарного феминизма и поборницами феминизма "отличия". Естественно, что в тот момент, когда русские женщины только добивались гражданского признания, сама ситуация делала более убедительной позицию сторонниц эгалитарного феминизма, феминизма равенства. Они говорили о всеобщих ценностях демократии на языке привычном, общепринятом и настаивали на признании женщины в качестве такого же полноценного и полноправного субъекта, каким к тому моменту считался мужчина. Общие интересы демократического развития России они отождествляли с интересами женского движения, более того считали задачи становления демократии более значимыми для жизни России, чем задачи женского движения. Им казалось, что специфика российской жизни - потребности борьбы с самодержавием и монархией - основой российского традиционализма - оправдывает их позиции. В этом сходились и "буржуазные" феминистки, и пролетарки. Как же звучали их аргументы? В числе самых типичных - речь А.Н. Шабановой на открытии съезда. Она говорила, что "права не могут составлять привилегии только одной половины народонаселения, в то время как другая половина признается неправоспособной... Основной принцип общего учения о социальной справедливости состоит в том, что нормы права должны быть одинаковы для всех... Поэтому съезд должен стать первой попыткой самостоятельной организации женщин, выступающих не для борьбы с мужчиной, а для защиты своих прав".
Замечательный доклад представила одна из руководительниц влиятельной Лиги равноправия женщин С. Тюрберт, освещавшая тему "Женский вопрос и политический строй". В нем она подчеркивала, что становление и развитие женского движения является составной частью развития современной демократии - демократии "участия", которая возникает там и тогда, где и когда появляется "свободная и разносторонне развитая индивидуальность", "политически сознательная личность" или "человек социальный", будь то мужчина или женщина. Особые условия российской действительности, отмечала С. Тюрберт, ставят перед отечественным женским движением особые задачи: неразвитость форм демократической жизни требует специальных усилий не столько по реализации целей самого женского движения, сколько по реализации общедемократических целей и задач. Главное для него - "ясное понимание и самоотверженное служение общей для всего общества цели".
На другом языке, чуть ли не постмодернистском, почти непонятном тогда, говорили на съезде те, кто сомневался в универсалиях, в том числе и в универсальности права, видел во всеобщем равенстве проявление неравенства. К ним примыкали те, кто считал, что для признания женской субъективности необходимо подчеркнуть ее превосходство над субъективностью мужской. Впрочем, в пылу полемики сторонницы феминизма "отличия" разошлись между собой: одни звали вперед - к обретению женской субъективности через присвоение индивидуальности во всей ее полноте, включая и присвоение тела, через свободу сексуальных отношений, с помощью контрацепции или даже аборта; другие, напротив, настаивали на отречении от "греха" плоти, на ее нравственном обуздании, строгом подчинении сексуальности интересам рода.
Особенно полно и зрело идеи феминизма "отличия" были изложены в докладах О. Клириковой, М. Янчевской, С. Исполатовой, О. Шапир. О. Клирикова, представлявшая на съезде русскую провинцию, в своем докладе опиралась на новомодные в ту пору суждения немецкого социального философа Г. Зиммеля, которого западные феминистки открыли для себя лишь в 70-80-е годы ХХ века. Ссылаясь на его работы, О. Клирикова ставила перед съездом необычные для того времени вопросы: станет ли от освобождения женщины богаче по содержанию сфера культуры? Чего добиваются женщины: подражания и копирования или действительно творчества? Вслед за немецким социологом Клирикова доказывала, что "культура человечества имеет совершенно мужской характер" и что весь смысл женского движения заключается "в дифференцировании, в развитии специфически женского, в освобождении женского творческого элемента".
Последнее слово на съезде получила писательница Ольга Шапир, возглавившая позднее работу по подготовке к изданию состоявшейся на съезде дискуссии. Она впрямую сформулировала само понятие "равенство при различии", подчеркнув, что только такое равенство обеспечит действительную независимость, автономию женщины.
Вот что она говорила: "Готовясь выйти на широкую дорогу равных обязанностей и равных прав, современная женщина не должна забывать того, что равенство в точном значении этого понятия не может быть в функциях организмов, созданных различно. Это не только непоправимо, как всякий закон природы, но в этом заключена ее мудрость, которую нужно понять. Жизнь не математика. Равенство при различии не только может вполне удовлетворить чувство справедливости, но именно оно-то и должно дать впервые полноту и гармонию в проявлениях двуликой человеческой души".
И далее: "Пора нам перестать стыдиться самое себя. Это было понятно, пока борьба велась за случайные частичные уступки от не поколебленных еще мужских монополий, но этому не должно быть места в вопросе личных прав, даруемых самым именем человека... Женщина достаточно созрела для независимого самоопределения".
Итоги дискуссии, состоявшейся на Первом Всероссийском женском съезде, были подведены в целом ряде резолюций. Главной из них была резолюция общеполитическая, в которой, в частности, отмечалось: "Работа Первого русского женского съезда, посильно осветившая как политические и гражданские запросы, так и экономические нужды современной русской женщины, привела съезд к глубокому убеждению, что удовлетворение этих запросов возможно лишь при равноправном с остальными гражданами участии женщины не только в культурной работе, но и в политическом строительстве страны, доступ к которому окончательно откроется для женщины лишь при водворении демократического строя на основании всеобщего избирательного права, без различия пола, вероисповедания и национальности. Съезд ставит женщинам великою целью добывание этих прав как главного орудия для полного раскрепощения и освобождения женской личности". Далее подчеркивалось, что самые широкие круги женщин через свои организации должны быть вовлечены в сознательную политику и общественную жизнь. Это, на мой взгляд, ключевые для нас слова, свидетельствующие о том, что в канун революции 1917 года в России шел процесс накопления социальных и культурных сил для либерально-демократической модернизации страны, и женское движение принимало в нем активное участие.
И, наконец, еще один момент. Едва ли не впервые в истории России на съезде был поставлен вопрос не только о правах женщин как составной части прав человека, но и об ответственности всех граждан страны - и женщин, и мужчин - за ее судьбу, за ее развитие. Вопрос о "человеке социальном", который стремится вникать в дела страны и влиять на них. Насколько верной оказалась такая постановка вопроса, доказывает весь последующий ход и истории отечественного женского движения, и истории России.
Развитие социальной ответственности российских граждан, российских женщин - вот та задача, которую нынешнее независимое женское движение страны либо решит, либо сойдет со сцены. Мы начали ее решать. На мой взгляд, именно независимое женское движение стало в годы реформ одной из основных социальных сил, нацеленных на развитие гражданской ответственности и участия. В этом оно видело свою сверхзадачу с момента возрождения на рубеже 80-90-х годов. И это роднит нас с нашими предшественницами - феминистками начала века.

Вернуться