Неприспосабливаемая. Татьяна Шагова

Не только своими работами, но и самим своим внешним и душевным обликом Татьяна Шагова (1948 - 1994) олицетворяла образ опального семидесятника. Шагова - один из самых значительных мастеров ленинградского экпрессионизма. Ее герои - традиционные для российского художника "маленькие люди" чаще всего - женщины, одинокие, забытые, борющиеся с нуждой. Ее кистью движет любовь и сострадание к ним, доходящие порой до какого-то исступления. Художница - одна из тех, кто не смог приспособиться к новым постсоветским временам. Она незаметно ушла от нас в возрасте 46 лет.

Кредо:
"Мы растем и дурим из себя кого-то, очень многие. И я постоянно встречаю дуркующих людей, дуркующих под кого-то. Нет, надо освободиться. Просто освободиться".

Татьяна - коренная ленинградка (она это всегда с гордостью подчеркивала), родилась в 1948 году. Окончила художественно- графическое отделение Педагогического Института им. Герцена. Там царил более вольнолюбивый дух, чем в Академии художеств. Приняла участие во всех крупных выставках андеграунда, а с начала перестройки - во всех значительных смотрах ленинградского, а затем петербургского искусства.

Танин дом - маленькая, двухкомнатная квартирка в старейшей части города, на Петроградской стороне. Здесь живут многие коренные ленинградцы. У нее многочисленное семейство. Шагова живет вместе с подругой Людой и четырьмя детьми. Двое - дети Люды, двоих - детдомовцев - они приютили. Членами семейства являются также две собаки, кошка и курица. Это настоящий Ноев ковчег. Бегают, шлепая босыми ногами, дети (Люда - врач, она считает, что это полезно для здоровья), лают собаки, постоянно что-то падает и разбивается вдребезги. Вся наша беседа будет сопровождаться непрекращающейся возней, смехом и "разборками" детей, лаем собак.

Таня - художник "от Бога". Сама стихийность и необузданность. Поэтому взять "нормальное" интервью у нее невозможно. Нужно исходить из нее, из "сейсмических" колебаний ее неподконтрольной натуры. Но работы показывает охотно. Выставила посреди комнаты свой любимый "Рыжий триптих" (1989). Но прежде, чем перейти к серьезному разговору, начинает нахваливать свою курицу.

- У нее есть чувство юмора. Она - хороший человек. Я должна сделать ее портрет.

Через некоторое время курица оказывается у нее на плече. Таня стоит и громко смеется, напоминая знаменитую "Малле Баббе" - ведьму - Франса Хальса. Наконец успокаивается. И мы начинаем рассматривать триптих. Его героиня и единственный (помимо кошки ) персонаж - Люда, излюбленная и постоянная ее модель. Я выбираю подходящий момент и робко прошу:

- Таня, расскажите в двух словах об этом триптихе.

- Ну, что о нем говорить, он сам про себя говорит.

И тут вмешивается, пытаясь помочь и как-то направить беседу в нужное русло, Люда. Она и в дальнейшем будет третьей и необычайно заинтересованной нашей собеседницей. Это облегчит мой контакт с "неуправляемой" Татьяной и в то же время придаст ситуации абсолютную неподконтрольность с моей стороны. Мне придется теперь иметь дело с потоками уже двух сознаний. Людмила стала вспоминать как возникла правая створка с недвусмысленным названием "Радикулит."

Л. - Это на даче было. Я мучилась радикулитом. Татьяна сказала, ну, в таком возрасте вот-так, вот, стоять. Потом она сказала, стой, я и стояла как идиотка. Таня весело комментирует:

- Да, она была очень выразительна, да еще с папиросой. Я заставила ее так стоять. Она мне очень понравилась.

Л. - Мне папиросу дети зажигали периодически, потому что она тухла, я "выражалась".

Т.- Ты выражалась через папиросу.

Потом заходит речь о центральной части - "Читающая".

Л.- Это я в очередной раз читала, мыслила. А потом пришел кот.

- А как возникла "Мыслительница" (имеется ввиду левая створка)?

Л.- Это просто мне все было уже настолько противно, лай собачий, дети, так надоело все. А Таня сказала, оставайся в такой позе. Я так и сидела, потому что мне уже было все равно.

Художница не идеализирует свою героиню. Она лаконично, обобщенно и в то же время точно передает черты ее облика, на котором заботы и "вековая" усталость оставили свои следы; женщины, постаревшей раньше времени от дел и проблем "выше головы": дети, каторжные будни участкового врача: утром надо навестить лежачих больных, потом прием в клинике, где за дверью вечно сидит бесконечная очередь ожидающих приема пациентов.

Черты лица заострились, сомкнулись от постоянных нелегких раздумий брови, упрямо плотно сжались губы, ссутулилась спина. Замученная, но все равно красивая своей самостью, человеческим достоинством, которое сумела сохранить, несмотря на всю бесчеловечность окружающего.

Красота, горделивость Людмилы - тема "Красного портрета" (1979-1980), где художница использует приемы парадного портрета, главная цель которого прославить и увековечить изображенного: короля, выдающегося полководца или знатного аристократа. Людмила представлена во весь рост, в платье невероятно яркого алого цвета, рядом с ней расположился преданный пес. Фигура ее взята с низкой точки зрения и выглядит монументально и внушительно.

Напротив, на другой стене висит одна из самых удавшихся работ художницы: "Петроградская старуха" (1989). Татьяну воспитала бабка, она и послужила ей прототипом. Старуха сидит в своей крохотной комнатке, заставленной старой громоздкой мебелью. Распаривает в тазу больные отяжелевшие ноги. Так можно на какое-то время успокоить боль. На столе: буханка хлеба и пачка папирос "Беломор" (дешевых и крепких, для заядлых курильщиков). Привыкла к ним в тяжелое блокадное время. В контрастах напряженных теплых и холодных цветов, в самих подвижных изгибающихся мазках зрителю буквально физически передается щемящая любовь художницы к ее старухе. Сострадание, сочувствие к одиноким, никому не нужным, забытым составляет главный нерв творчества Шаговой.

- Таня, я смотрю, что у Вас в основном все персонажи женские. Вас женские судьбы волнуют больше?

- Да. Вообщем-то, да. Мужские персонажи меня волнуют, пока они еще дети. Меня, вот, такой момент интересует. Почему, когда столько красивых мальчиков, откуда берутся уродливые мужчины? Ведь среди мужчин мы почти не видим красивых.

Л. - Мальчики красивые, потому что ты их понимаешь. А когда они вырастают, ты их перестаешь понимать.

Т. - Я женщин понимаю с самого начала. Я и мужчин потом понимаю. Они несчастные, их надо жалеть. Они нуждаются в жалости, кроме редких хамов, которые животные. Я не понимала мужиков до тех пор, пока у меня не вырос сын, а, вот, теперь для меня один мужчина существует - это мой сын Филипп.

Л. - Я могу только одно сказать, что вообще на женщине все держится, она выдержит все, но женщины - самые несчастные создания.

Т. - Но и самые агрессивные.

Л.- Да. Потому что без агрессии не выживешь.

- С одной стороны, Вы говорите, на женщинах все держится, а с другой, что они агрессивны. Агрессия, ведь, это что-торазрушительное.

Л.- Нет, агрессия это то, что меня защищает.

Т.- Защитить ребенка, защитить свой живот, поэтому она от природы создана.

Л.- Когда меня женщины ненавидят за то, что я рожаю ребенка без мужа. Меня ненавидит вся больница. Моя агрессия, она меня защищает, мою семью. Т.- Женщина, родившая ребенка, уже выполнила свой долг. Ей не надо сажать деревья.

- А Вы?

Л.- Она тоже выполнила. Она взяла на воспитание Булата.

- Но она же не только реализовалась в этом, она еще пишет картины.

Л.- Она еще пишет стихи, рассказы.

Т.- Я пишу прекрасные рассказы. Имеется в виду элементарная женщина. Она родила и этим выполнила свою роль.

Пользуясь тем, что Татьяна наконец разговорилась, спешу направить разговор в нужное мне русло.

- Меня интересует такой вопрос. Искусство существует тысячелетия. И так мало сохранилось в его истории женских имен.

- Нет, это пройдет. Это уже проскакивает. В геометрической прогрессии.

- Может, причина в том, что женщин долгое время к искусству не подпускали. И не только к искусству. Представим себе, наступило бы такое время, что у власти оказались женщины. Как Вы думаете, было бы лучше?

- Знаете, чего я боюсь. Среди женщин есть мужчины, и они стали бы задавать тон. И опять у власти оказались бы мужчины. Только в женском варианте.

- Ну, а если бы все-таки тон стали задавать те из них, у кого достаточно женского.

- Понимаете, те женщины, которых мы любим и перед которыми мы все преклоняемся, и мужчины и женщины, они никогда не захотят задавать тон.

Впоследствии, в процессе беседы, однако, выясняется, что все же встречаются и истинные женщины, "задающие тон" и при этом совсем не плохие политики.

Т.- Помнишь, Люда, мы посмотрели интересный опрос, речь шла о том, кто самый сексапильный мужчина в парламенте. В результате выяснилось, что это Старовойтова. У нас единственный мужчина в парламенте - это Галина Старовойтова.

Л.- Вы же понимаете, что сама по себе женщина ничего не может сделать, ничего.

- А мужчина сам по себе может что-то сделать?

Т.- Никогда. Должны быть люди. Не должно быть женщин и мужчин, должны быть люди. Люди могут сделать вместе все. Как не должно быть национальностей. Как мы можем разобраться в национальностях, если мы не можем разобраться в полах. Как же мы сможем понять инопланетян, если мы себя понять не можем.

Неожиданно среди нас оказывается курица. Татьяна берет ее в руки, гладит и шутливо, и в тоже время всерьез, полемизируя со старинной народной поговоркой, в которой отразилось пренебрежительное отношение к женщине, замечает:

- Но курицу мы понимаем. Курица - птица. Баба - человек. А мужик - не знаю. Со свойственной ей привычкой неожиданно переключаться с одной темы на другую, по-видимому, она, как и многие творческие люди, всегда немного отсутствует, продолжая вести постоянный монолог с собой и своими мыслями, Таня неожиданно и как-то задумчиво спрашивает:

- А что такое талант?

Не дав мне опомниться и отреагировать, Людмила выпаливает:

- Это когда человек, вот ты с ним просто сидишь и этого достаточно, и ты от него ничего не хочешь получить.

Это не первая наша встреча с Шаговой. Мы знакомы с ней со времен выставки "Самопознание женщины", на которой она показала "Рыжий триптих" и ряд других своих картин. Вдруг она решает сделать мне комплимент.

- А Вы, кстати, тоже талантливы. Вам мешает какая-то неуверенность.

- Меня давили.

- Надо просто отключиться от этого.

Разговор приобретает серьезный и исповедальный характер. Таня при наличии своего многочисленного семейства и абсолютного бескорыстия, неумения искать нужных знакомств, рекламировать свое искусство, до последнего дня вынуждена была работать учителем рисования в художественной школе и никогда не смогла позволить себе вести жизнь "свободного художника".

- Я 16 лет подделываюсь под учителя. Но я не учитель. Я дурю из себя учителя. Мы растем и дурим из себя кого-то, очень многие. И я постоянно встречаю дуркующих людей, дуркующих под кого-то. И Вы сейчас дуркуете. Нет, надо освободиться. Просто освободиться.

В комнате появляются заскучавшие дети. Люда с присущей ей прямотой признается:

- Я люблю Маню больше всех. Это будущий капитал наш, а мужики, нет. Она принесет нам детей.

Т. - Она не только принесет нам детей, она наша умница, наше будущее. Татьяна запечатлела себя со своими многочисленными "чадами и домочадцами" на "Семейном портрете". Вся семья уютно устроилась на спине пса. Здесь и старый патефон, на котором крутится любимая ее пластинка с грустной народной песней "Летят утки". В ней поется о тяжести разлуки с любимым. Здесь и сама художница. Она сидит, вся ушедшая в слушание песни, такой знакомой, и все равно, как в первый раз, заставляющей восхищаться и печалиться.

Мы договорились обязательно встретиться вновь и продолжить наш разговор. Мне и в голову не могло тогда прийти, что я вижу Таню в последний раз, что это интервью с ней - последнее.

Татьяна Шагова не смогла приспособиться к новым постсоветским временам. Она незаметно ушла от нас в возрасте 46 лет, оставшись навсегда в конце 1960-ых - 1970-х. Это было не только время растоптанной "пражской весны", суда над поэтом Иосифом Бродским, процесса писателей Даниэля и Синявского, высылки Александра Солженицына, но и время интенсивной внутренней жизни многих молчаливых диссидентов. Тогда еще был так силен и нерастрачен душевный заряд, накопленный в период "оттепели".

Может, поэтому, в те годы так много значили "духовные пиршества": хорошая книга, выставка, фильм или просто откровенная беседа за кухонным столом. После ряда официальных неофициальных выставок, которые "разрешили" власти, напуганные тем широким резонансом на Западе, который получил позорный разгон "бульдозерной" выставки, с середины 1970-х для петербургских независимых начинается новый "квартирный" этап существования. Выставки на квартирах становятся единственным возможным выходом к зрителю. Однако, остановить неофициалов в их стремлении выйти из подполья, стать явными было уже невозможно. По примеру своих прославленных предшественников - "передвижников", таких же бунтарей против отживших норм официального академического искусства, петербургские, тогда еще ленинградские независимые создают ТЭИИ - Товарищество экспериментального изобразительного искусства (1981). В противовес жестким идейным и формальным требованиям, предьявляемым к вступающим в Союз художников, исходными принципами Товарищества, провозглашенными в его Уставе, были демократичность и свобода творчества. Но свобода не подразумевала вседозволенность. Независимые воспринимали себя продолжателями гуманистических традиций русской культуры. Гуманизм и высочайшая духовность определяют поиски Елены Фигуриной, ставшей одним нз лидеров движения ленинградских неофициалов 1980-х и активнейшим инициатором Товарищества.