Гендерные аспекты в изобразительном искусстве Севера и Центра России

ОБСУЖДЕНИЕ ДОКЛАДА К. Л. ЛУКИЧЕВОЙ "ГЕНДЕРНАЯ ПРОБЛЕМАТИКА
В МЕТОДОЛОГИИ СОВРЕМЕННОГО ИСКУССТВОЗНАНИЯ"

В. В. Кузин. (Вопрос к К. Л. Лукичевой) Считаете ли вы, что традиционное искусство, как живопись, графика, не в силах передать те сложные, может быть философские рассуждения по гендерной тематике? Почему можно обращаться только к перформансу и другим средствам, инсталляции, фотографии?

К. Л. Лукичева. Сказав это, я просто констатировала состояние современной художественной практики, как в искусстве, так и в науке. А мое личное мнение на этот счет - я не могу однозначно ответить. Я думаю, что, наверное, мы не вправе говорить о том, что такие виды искусства в своем классическом варианте, как живопись, как графика, скульптура, не способны выразить гендерную проблематику. Я думаю, что для такого категорического вывода нет оснований, и это просто не так. Тем более, например, есть такой факт, который заключается в том, что для некоторых очень удачных проектов выполненных в формах инсталляции, или видеоискусства, где очень важную роль играла сочетание слова и образа. Например, имелась совершенно конкретная историческая подсказка - очень масштабная выставка Хогарта, его серии, посвященной жизни как обыденной, так и жизни театра 18 века, где он очень активно использует и слово, и образ, и в виде серии он ставит эту проблематику - повседневности, может быть. И эти примеры стали какой-то подсказкой, чтобы потом на их основах уже были сделаны потом в современных формах инсталляции, видеопродукты и прочее, прочее. Но мне кажется, что более полномасштабно гендерная проблематика могла бы быть выражена в формах классического искусства именно в виде каких-то серий, да, она трудно поддается осмыслению и визуализации в рамках одного замкнутого произведения искусства. Вот таковы мои соображения.

Г. И. Зверева. Мне кажется, был задан очень интересный вопрос. Может быть, есть смысл предыдущим докладчикам ответить на него, а потом обсудить в аудитории.

Э. Н. Волкова. Я совершенно согласна с принципиальным мнением Красимиры Любеновны. Конечно же, классическое искусство и традиционные формы вполне столь же и многозначны, и требуют интерпретации, и возможности участия. Но просто в современных формах искусства эта нацеленность на интерпретацию, на восприятие сознательно резко усиливается. Что можно и так, и так, и дело даже не оценочное, а оно специально так задумано, чтобы активизировать и слушателя, и зрителя, и предложить свои варианты, и активно поспорить, и найти как бы сомысленников и единомышленников, и противников выстроить. Но тем интереснее на самом деле одна из очень любопытных практик интерпретации классических текстов - увидеть там и эту многозначность, и возможность по-разному интерпретировать и различные аналогии в самых различных классических текстах - вот перечитывают Декарта, перечитывают заново Канта, и обнаруживают в них росточки чего-то совершенно необычного и современного. И это тоже, тем более в классических образцах, в женских портретах, найти неожиданные и современные аспекты - это необыкновенно интересно, это дает возможности применения гендерных стратегий к самым классическим образцам искусства.

Л. В. Штылева. Можно вопрос? Не кажется ли вам, коллеги, что проблема этого вопроса вызвана тем, что мы говорим о гендерной проблематике, а не о гендерном подходе? Гендерный подход - это методологический подход, это угол зрения. И под этим углом зрения у меня возникает картина 30-х годов, в названии боюсь ошибиться, но стоит очень ярко. Я думаю, что Дейнека. Девушка в полосатой бейсболке. Под гендерным углом зрения утверждение, того времени современное, что активность достаточна для женственности, нацеленной на участие в строительстве социализма, и т.д., и т.д.

Э. Н. Волкова. Вы увидели там унисекс - мужское, просто человек?

Л. В. Штылева. Каждый раз, когда мы говорим Мужское и Женское, - все это имеет чисто символический смысл. И каждый волен в эти символы вкладывать все, что хочет. И сегодня этот бесконечный дуализм, вот это между Женское и Мужское, вот эти узкие рамки - как только мы все это сводим только к двум этим понятиям, мы никуда дальше не уходим.

Э. Н. Волкова. Мне кажется, что если вернуться к традициям советского искусства: человек - гражданин, строитель, за этим стоит такая идеологическая практика... Стирание граней - очень гендерная проблематика.

Л. В. Штылева. Да, эта проблематика политическая.

В. Сурков. Я хочу сказать, полярность между мужчиной и женщиной как была, так и будет. В настоящее время ни одна женщина не станет Зурабом Церетели. Она свой проект будет делать тоньше. В начале того века было агрессивное искусство, и вместе была Зинаида Серебрякова. Потом наступил второй период агрессивного искусства. Выставка "Москва-Берлин" это подтвердила. Речь идет об искусстве Второй Мировой войны. Сейчас мы наблюдаем третий агрессивный период. И 80% женщин работают с непревзойденным мастерством и тонкостью. И вместе с тем есть около 10% и больше женщин решительных, в проектах не уступающим по мастерству мужчинам и превзошедшим их. Вот Красимира Любеновна начала говорить о фотографии. Мы тоже свидетели активного развития фотографического искусства, где по мастерству женщины, что любопытно, делают это гораздо лучше, чем мужчины.

Г. И. Зверева. Коллеги, но это в том случае, если вы знаете, что произведение, которое вы созерцаете, сделано женщиной. Или это произведение сделано мужчиной. Или, по крайней мере, тем, кто считает себя женщиной, или кто полагает себя мужчиной. Ну а представьте себе, если вы ходите на выставку, вы еще пока не прочитали фамилию автора, но у вас уже есть некоторое впечатление о произведении. Что в таком случае?

То есть мы здесь выходим на более сложную проблему, - она довольно давно обсуждается в гуманитарном знании и в искусстве XX и начала XXI века. Это автор - произведение, текст - читатель, ну в данном случае зритель. И поэтому когда мы обсуждаем этот вопрос, например о гендерной проблематике или о гендерной подходе, ну конечно, если мы хотим быть строгими к своим рассуждениям, то в таком случае мы должны более тонко подходить к этому, не ограничиваться, так сказать, фиксацией биологического начала. Получается так, что мы сами себе противоречим. Вот вы говорите, да, женщина-художник может быть художником. Вот с Серебряковой - это такой хороший пример. Что есть в нашем высказывании? В этом случае оно идет от мужчины, и мы говорим, да, высказывание не сексистское, как бы в пользу женщины. Но к чему это нас приводит? Мы просто говорим, что Серебрякова была хорошим художником, или хорошей художницей. Для феминисток это актуально. Предпочитают говорить художница, писательница. Но это уже к языку. Это отдельный вопрос. В данном случае оказывается, что проблема гораздо более сложная. То есть речь идет о том, что само искусство (в данном случае вы поставили проблему о том, как меняется изобразительное искусство), производится, наделяется какими-то культурными значениями, и оно включается в очень широкую, очень сложную, фрагментированную, как сегодня говорили, индивидуализированную среду. И в этой среде эти произведения искусства находят разных читателей, будем говорить потребителей, зрителей, которые тоже достаточно изощрены. В таком случае, что для нас точка отсчета, если мы хотим удержаться в этом гендерном поле? Где для нас эти точки отсчета - художник-женщина и художник - мужчина? Мы говорим, - вот, женское письмо, женское произведение, женский текст. Это как бы одна точка отсчета. Представьте себе, что произведение без автора. Вот оно зависает где-то на международной выставке, а этикетку эту потеряли. И входят эти изощренные читатели-зрители-потребители, и начинают выискивать, иначе говоря, вчитывать свои культурные значения в эти тексты, особенно если это в медийном, в мультимедийном пространстве построенные произведения, очень сложные инсталляции. И мы говорим, - да, вот я чувствую настоящее, активное, творческое женское начало, подлинное идет там из глубин, и т.д., - то, что часто любят делать искусствоведы. И что, собственно? Вот это еще одна точка отсчета - читатель, кто воспринимает. Он имеет право на это, но он вчитывает эти значения. Когда мы обсуждаем эту проблему, мы должны учитывать точку отсчета. От чего мы исходим в рассуждении нашем о гендере, о гендерной проблематике, о творчестве.

К. Л. Лукичева. Я хотела бы к этому добавить в продолжение, потому что действительно ситуация очень сложная и она явно имеет какую-то определенную доминанту изменения, потому что если мы говорим, скажем, об искусстве XIX века, где впервые выступило женское творчество на культурную арену. Ведь там все-таки мы достаточно безошибочно можем определить, не всматриваясь в этикетки, кто написал эту картину. Там все-таки женское искусство и Берты Моризо, и Мэри Кассет и других художниц, оно сохраняет некую специфику женской работы кистью, женской руки. Чем дальше, тем больше эта специфика стирается. Практикующие художники меня могут поправить, но у меня как у искусствоведа, как у зрителя, как у читателя этих текстов складывается такое впечатление, что стирается эта разница. Очень часто могут быть проекты, в которых как раз можно ошибиться. Искусствовед будет рассуждать о "глубине женского начала", а окажется, что это сделал мужчина. И еще один аспект женского, гендерного подхода, который тоже стирает эти грани, потому что в рамках гендерного аспекта сейчас очень активно, уже давно, анализируется как раз не полярная ситуация мужчина-женщина, а всевозможные переходы от одного к другому - будь-то драматические, будь-то воспринимаемые как совершенно нормальные, но там и геи, там и лесбиянки, и т.д. Вот эта проблематика - она тоже гендерная, уже стерлись грани... Поэтому действительно, точка отсчета очень важна для понимания тех выводов, что мы делаем. Для самопонимания, и чтобы нас понимали.

Н. Ю. Каменецкая. Что такое женское письмо, что такое женственность в социальном понимании - это, конечно, материал для изучения. Понятие мужественности и женственности нуждается в поиске и иных, не поверхностных критериев.

Н.Б.Абалакова. Я вам хочу процитировать один очень короткий текст, чтобы стало понятно, каким образом человек, желающий дезавуировать женское творчество, делает совершенно обратное. Это пишет культуролог, Сергей Кузнецов. "Лет десять назад я испытывал трудности с деньгами, и одно издательство уговорило меня написать несколько женских романов. А надо сказать, женских романов на русском языке еще толком не существовало. И поэтому я взял пару книжек в розовой обложке за образец, и как-то со второго романа дело пошло. Главное, как выяснилось, было выйти на автоматическое письмо". Когда мы говорим о том, что можно написать шесть листов за выходные, то понимаем, что свобода от культурных стереотипов недостижима. Вот я бы, например, сказала, что женское письмо, но я его понимаю шире, это не только литература, вот он очень хорошо это определил, - это свобода от культурных стереотипов. Сергей Кузнецов тем самым хотел сказать, что для написания текста мужчина-автор прилагает невероятные усилия. Автоматическое, по его мнению, женское письмо, писалось невероятно легко. Как бы желая тем самым "женское" письмо принизить, он выразил очень правильную идею о свободе и органичности женского письма. Он наоборот женское письмо возвысил.

Г. И. Зверева. Правильно ли я поняла, что женское письмо - это такое высказывание, которое построено на непарадигмальности мышления? Непарадигмальное мышление - оно выплескивается в изобразительное искусство, например...

Н. Б. Абалакова. Да, конечно. Вот мужчина решил, что это так просто, стоит написать за выходные, деньги получить. Вот это все не так просто.