СТЕПАНОВА Н.М.

В статье поставлена задача провести сравнительный анализ культуры гендерных отношений в консервативной и лейбористской партиях Великобритании начиная от этапа ее формирования до настоящего времени. Главное внимание уделяется основным тенденциям в развитии гендерных отношений внутри партий в последние десятилетия ХХ века, в результате которых произошли перемены в самом гендерном имидже обеих партий. За этот период лейбористская из партии с четко выраженным "мужским" имиджем превратилась в глазах общественности в партию, благоприятствующую принципу равных возможностей. Одновременно несколько потускнел "женский" имидж консервативной партии, что не замедлило сказаться на результатах парламентских выборов.

В статье рассматриваются такие проблемы, как отношения обеих партий с феминизмом, формы активности и место женщин в партиях, наиболее успешные стратегии, использованные женщинами для сокращения гендерного неравенства внутри партий и в парламентских фракциях, позиция мужчин - членов партий по вопросу о необходимости принятия соответствующих конкретных мер для продвижения женщин в руководство партиями и страной, перемены в официальной политике партий в отношении женщин.

Начать хотелось бы с наблюдения, что гендерная культура в политических партиях тесно связана не только с их собственными традициями, идеологией, социальным и гендерным составом, структурой и финансовыми возможностями, но и с гендерной культурой общества, которая на протяжении длительного периода времени делила сферы влияния в обществе на "частную" и "общественную", отводя первую - женщинам, вторую - мужчинам. Неслучайно, в партийной пропаганде и консервативной и лейбористской партий основной упор делался на роль женщин в семье. Эта традиция продолжала сохраняться даже тогда, когда женщины решительно вышли за пределы "частного", "домашнего" и шагнули в массовом порядке в "общественную" сферу.

Хотя британские политические партии образовались и функционировали долгое время как чисто "мужские" организации, в период их формирования как массовых партий, пришедшийся для консерваторов и либералов на последнюю треть ХIХ века, для лейбористов на самое начало ХХ века, вопрос об отношениях с женщинами неизбежно стал на повестку дня. С одной стороны, партии тормозили в палате общин принятие законодательства о предоставлении женщинам права голоса наравне с мужчинами, игнорируя массовое движение британских суфражисток, с другой, искали формы привлечения женской общественной активности себе на службу.

1. Консервативная партия

Исторически наибольших успехов добилась консервативная партия, которой удалось втянуть в сферу своего влияния сотни тысяч женщин через массовую организацию "Лига подснежника", созданную в 1886 году в память о лидере партии Бенджамине Дизраэли. Находясь вместе с мужчинами в рядах Лиги, - всего она насчитывала около миллиона членов,- женщины взяли на свои плечи значительную часть рутинных обязанностей по организационной работе и сбору финансов для партии. В Лиге было много жён членов консервативной партии, преимущественно неработавших женщин из среднего класса, которые могли посвящать партии свое свободное время и материальные средства. С другой стороны, женщины из рабочего класса искали контактов с основанной в 1900 году профсоюзами "рабочей" - лейбористской партией, хотя часть из них уже в то время оказалась в консервативной орбите, привлеченная благотворительными акциями знатных леди. Женщины из избранных аристократических семей, традиционно снабжавших Британию политиками, вообще играли большую роль в политической интриге, хотя их деятельность протекала в основном в рамках салонов. Уже тогда сформировался двойственный подход консерваторов к женщинам: с одной стороны, они утверждали, что место женщин дома, с другой, поощряли их публичную деятельность в интересах консервативной партии.

В 1918 году либеральное правительство Ллойд Джорджа предоставило британским женщинам права участвовать в парламентских выборах ( в отличие от мужчин не с 21 года, а только с 30 лет) и избираться в члены палаты общин. С того времени женщинам было разрешено официально входить в политические партии. При этом они одновременно могли быть индивидуальными членами местных отделений партий при избирательных округах и входить по собственному желанию в женские секции, создававшиеся при ячейках и отделениях. Вновь созданные женские организации в политических партиях получили право иметь собственную структуру управления параллельную структуре руководства самих партий и проводить свои ежегодные конференции.

Принятый в 1919 году устав консервативной партии отводил женщинам гарантированное место в ее организационной структуре. В частности, предусматривалось, что женщины должны составлять не менее трети членов представительных органов партии на центральном и местном уровне. Тем не менее, мужской консервативный истеблишмент продолжал рассматривать их как армию добровольных неоплачиваемых работников, которые проводят в жизнь решения, принимаемые наверху мужчинами.

Консервативная женская организация взяла на вооружение традиции "Лиги подснежника", которая к тому времени исчерпала себя. Большое место в ее деятельности заняли социальные мероприятия, текущая организационная работа в ходе избирательных кампаний, а также сбор финансов для партии. Первая конференция женской консервативной организации состоялась в 1920 году, и с тех пор они проходили ежегодно, за исключением военного времени. Периодом расцвета в работе организации были 1920-е - 1930-е годы.

Однако в патриархальной культуре консервативной партии женской организации не отводилось никаких политических полномочий. Фактически не существовало каналов, по которым она могла бы воздействовать на политику партии, вырабатываемую мужчинами. Женщины оставались "невидимками" в политике, а платформа их ежегодной конференции предоставлялась для выступлений консервативным лидерам - мужчинам, в первую очередь министрам, которые вдохновлялись женской поддержкой и почти религиозным обожанием. По словам одной консервативной женщины, "эти мужчины обожествлялись, к ним относились как к богам"¹. Подразумевалось, что связь между мужчинами и властью обусловлена самой природой, которая взамен отвела женщинам их дом и материнство.

Первой женщиной, которая вошла как депутат в палату общин британского парламента, была Нэнси Астор, представлявшая консервативную партию². Она победила на дополнительных парламентских выборах в ноябре 1919 года в одном из округов города Плимут, где депутатом до этого был ее муж, получивший после смерти отца наследственный титул лорда и перешедший в верхнюю палату. Безусловно, появление - пусть даже и одной - женщины в палате общин было революционным событием в истории старейшего законодательного органа. Леди Астор остро почувствовала на себе отрицательную реакцию, вызванную ее вступлением на территорию, которая веками считалась абсолютно мужской. Она вспоминала, что многие ее старые знакомые - мужчины, встречаясь с нею в коридорах парламента, не разговаривали с ней³.

Леди Астор мужественно взяла на себя защиту интересов женщин и детей, считая особенно важными проблемы, связанные с злоупотреблением алкоголем. В 1924 году она предложила палате общин первый когда-либо вносившийся женщиной в британском парламенте законопроект, в котором предлагалось запретить продажу спиртных напитков молодым людям, не достигшим 18 лет. Он был принят большинством голосов. Нэнси Астор неоднократно одерживала победу на парламентских выборах и оставалась в палате общин до 1945 года.

Три первые женщины от лейбористской партии были избраны в палату общин в 1923 году. Всего же количество женщин-депутатов достигло тогда 23 человек. Поведение в парламенте представительниц разных партий показывало, что они с самого начала ставили на первое место свою принадлежность к той или иной фракции, а не пол. Предложение об их функционировании как специфически женской фракции решительно отвергалось большинством из них, главным образом под предлогом партийных разногласий.

В 1928 году консервативная партия провела через парламент Закон о равных избирательных правах, наконец-то уравнявший по возрасту избирателей женского и мужского пола. Предпринимая этот шаг, консерваторы считали, что причин для феминизма в Британии больше не остается. Во время обсуждения соответствующего законопроекта лидер консерваторов Стэнли Болдуин заявил: "Подчинение женщин, если оно вообще существует, не будет зависеть теперь от разработки закона и не будет исправляться действием закона. Теперь уже никогда снова нельзя будет обвинять суверенное государство в том, что оно занимает позицию неравенства. При консерваторах женщины будут иметь самые полные права. Причины для старой агитации исчезли и исчезли навсегда"⁴.

С тех пор политические партии уже не могли более не считаться с необходимостью конкурировать друг с другом за голоса женщин, ибо женщины составили 53% всех избирателей, зарегистрированных в 1928 году⁵.

В избранный на волне послевоенного демократического подъема в 1945 году парламент, в котором большинство получила лейбористская партия, прошло только 23 женщины, или 3,8% всех депутатов. И это, несмотря на значительный рост авторитета женщин, успешно занявших в годы войны рабочие места мужчин. Этот уровень с небольшими вариациями сохранялся на протяжении нескольких десятилетий. Так, на всеобщих выборах в феврале 1974 года снова было избрано 23 женщины, что составило в то время 3,6%. В 1979 году, когда к власти в Великобритании пришла первая женщина - премьер-министр, в палату общин прошло всего 19 женщин, или 3% ее состава (См. Таблицу 1).

Начиная с 1918 года на уровне местных организаций женщины утвердились как полноправные члены британских политических партий, однако на общенациональном уровне - и в партиях и в стране - руководство оставалось почти исключительно мужским. Причина заключалась в традиционном взгляде на женщин лишь как на "пехоту политических битв". Хотя негативное отношение к женщине - политику высокого ранга и вообще к участию женщин в разработке и принятии политических решений долгое время объединяло и в какой-то степени продолжает объединять две главные политические партии Британии, в их подходе к женщинам можно проследить значительные различия, связанные с их политической культурой.

Источники: Gender and Party Politics/ ed. by Joni Lovenduski and Pippa Norris. L.:SAGE Publications, 1993, p. 46; Maria Eagle, Joni Lovenduski. High Time or High Tide. L.: Fabian Society, 1998, p. 1.

Консервативная партия, опираясь на свои богатые исторические традиции конструктивных отношений с женщинами, и на протяжении ряда десятилетий после второй мировой войны продолжала пользоваться преимуществами своего "женского" имиджа.

Женщины составили половину членов этой партии, численность которой достигла в начале 1950-х годов своего пика в 2,8 миллиона. Хотя общее число членов консервативной партии сократилась к 1993 году до половины миллиона, а к 1997 году до 350000 - самого низкого уровня начиная с 1906 года, - соотношение между мужчинами и женщинами, входящими в партию, остается примерно тем же⁶. Консервативные женщины были обычно лучше представлены, чем лейбористские среди делегатов ежегодных партийных конференций, где их доля достигала примерно трети⁷. Женщины составляют около половины руководства ячеек (48%) и исполкомов местных отделений консервативной партии при избирательных округах (46%), но их значительно меньше среди руководителей регионального (35%) и национального (20%) уровней партийной организации. Однако на парламентском уровне их представленность колеблется в послевоенный период в пределах 3-6%⁸.

Несмотря на исключение из правящей элиты, женщины, как широко признается, образовали костяк консервативной партии. Долгое время они обеспечивали гладкое функционирование ее механизма, который в значительной степени держался на их неоплачиваемой добровольной деятельности. Женская организация консервативной партии была (и претендует на то, что остается в настоящее время) самой крупной политической организацией женщин в мире. Так, в 1928 году она насчитывала один миллион членов, а в 1939 году и в начале 1950-х годов - около полутора миллионов⁹. Правда, к настоящему времени ее численность резко сократилась вместе с сокращением численности партии.

Женская консервативная организация располагала большим арсеналом средств, прежде всего социального порядка, по привлечению к консервативной партии массовой женской поддержки. Для значительной части вступивших в нее женщин она была не столько политической организацией, сколько большим клубом, где было много развлекательных мероприятий и полезных контактов. Участие в ней придавало им респектабельность и помогало отвлечься от домашнего однообразия.

Если вплоть до 1940-х годов консервативные женщины считали неравное распределение гендерных ролей в партии "естественным порядком вещей", то годы войны поставили под сомнение подобные позиции. Вклад, который внесли британские женщины в победу, успешно заменив на рабочих местах своих ушедших в армию мужей, способствовал распространению в обществе в целом более эгалитарного подхода ко "второму полу". Консервативные женщины также начали ставить под сомнение свой более низкий по сравнению с мужчинами статус в партии и требовать от руководства учета интересов женщин в программе и политике партии и их допуска к власти. Позднее, в 1960-е - первой половине 1970-х годов они приняли участие в кампании за принятие в Британии законодательства против дискриминации по признаку пола.

Некоторые перемены, произведенные в ходе послевоенного реформирования консервативной партии, могли быть использованы в пользу женщин. В частности, отмена денежного взноса, который ранее делали консервативные кандидаты в члены парламента, облегчала возможности выдвижения женщин, располагающих в среднем более низким уровнем дохода, чем мужчины. Однако в целом система выдвижения кандидатов в члены парламента в партии сохранила свой прежний сексистский характер. В результате, несмотря на свой имидж партии, более сочувствующей женщинам, чем лейбористская, консерваторы в ходе всех послевоенных выборов, за исключением 1970 и 1983 годов, проводили меньше женщин в палату общин, чем лейбористы (см. Таблицу 1). Некоторые сторонники консерваторов считали даже, что дело обстоит как раз наоборот.

Женщины не только играют активную роль в консервативной партии. Они составляют большинство ее избирателей, за что их называют "секретным оружием" консерваторов. Мужчины, напротив тяготеют к поддержке лейбористов. На всеобщих парламентских выборах в Великобритании начиная с 1945 года по 1979 год женщины чаще поддерживали консерваторов, чем мужчины (см. Таблицу 2).

Источник: по данным результатов опросов общественного мнения. Цит по Gender and Party Politics, p. 39;

Считается, что, если бы в этот период в выборах принимали участие только женщины, то у власти непрерывно находилась бы консервативная партия. Это хорошо известное различие в голосовании женщин и мужчин получило название гендерного разрыва (gender gap). Своего пика этот разрыв достиг в 1951 и в 1955 годах, составив 8 пунктов. После 1955 года начала действовать тенденция к сокращению гендерного разрыва, в результате чего он практически исчез на парламентских выборах 1983 и 1987 годов. Четко обнаружившаяся в 1980-е годы тенденция к отходу женщин-избирательниц, в особенности молодых, от лояльности консервативной партии, безусловно, не могла не насторожить ее руководство и активных консервативных женщин.

В первые послевоенные десятилетия консервативная и лейбористская партии, несмотря на свои идеологические различия, находясь у власти, проводили по существу двухпартийную политику, в том числе и в отношении женщин. Это касалось построения в Великобритании обеими партиями "государства благосостояния", обеспечившего государственными пособиями женщин с зависимыми детьми, а также - государственными пенсиями пожилых британцев, среди которых, ввиду большей продолжительности жизни, преобладают женщины. Столь же двухпартийный курс проводился и в отношении принципа равной оплаты за равный труд, в поддержку которого выступали как женщины-лейбористки, так и женщины-консерваторы. Принятый в 1970, но вступивший в силу в 1975 году Закон о равной оплате, как и Закон о запрете дискриминации по признаку пола 1975 года, фактически поддерживались обеими партиями.

Массовое включение женщин в наемную рабочую силу и подъем феминистского движения, как и возросшая необходимость бороться за голоса женщин, подтолкнули политические партии к модернизации своей гендерной политики, хотя она протекала для обеих партий в разных формах и с разной степенью успеха на разных этапах.

Что касается консервативной партии, то изменение роли женщин в британском обществе поставило под сомнение некоторые успешные ранее формы работы с ними. Некогда могущественная женская консервативная организация, с 1960-х годов постепенно приходила в упадок. Это было связано, в частности, с ростом роли женщин в экономике Великобритании - у занятых на производстве женщин оставалось меньше времени на то, чтобы тратить его на общественную работу в консервативных женских секциях. Помимо сокращения численности, другой негативной тенденцией, которую женские секции переживали вместе с партией, было старение их членства. Эта тенденция, как и первая, развивалась по нарастающей. В начале 1990-х годов средний возраст члена консервативной партии составлял уже более 60 лет.

Такие мероприятия как ланчи, чаепития, пикники на природе, поддерживаемые пожилыми неработающими женщинами, перестали устраивать новое поколение молодых честолюбивых женщин. Последние с самого начала своей политической карьеры отвергали женские секции, как "гетто для женщин", и ориентировались на полноправное участие в основном потоке партийной жизни.

Консервативные женщины, как и женщины в других политических партиях, не остались в стороне от феминизма, который принял в рамках их партии своеобразную форму. Характерным для консервативного феминизма явился осторожный, медленный подход к реализации принципа равных возможностей. Сторонницы этого принципа делали ставку не на конфронтацию с противниками гендерного равенства, а на метод убеждения. Так, они старались объяснить, что, добиваясь продвижения во властные структуры, они претендуют не на то, чтобы занять места мужчин, а на то, чтобы стать рядом с ними в интересах общего дела. Выходу наружу гендерных противоречий в консервативной партии препятствовала и такая ее традиционная черта, как умение не выносить сор из избы, сохранять, хотя бы формально, единство своих рядов в противоположность своим конкурентам на левом фланге политического спектра. Выступая с требованиями изменения гендерного распределения власти в партии, консервативные женщины все же не хотели выглядеть диссидентками.

Для подавляющего большинства консервативных женщин в то время казался неприемлемым и сам термин "феминизм". Они отождествляли его с "социализмом", вседозволенностью и даже отступлением от здравого смысла. Он казался им нереспектабельным, неженственным и невыгодным в электоральном плане.

Позитивная дискриминация в форме гендерных квот - количественных норм присутствия каждого пола в руководящих органах партий и среди парламентских кандидатов, - которая в 1960-е - 1970-е годы уже была взята на вооружение политическими партиями в ряде европейских стран, с самого начала отвергалась консервативными женщинами, как и всей партией. Квоты были несовместимы с их основополагающей установкой на приоритет принципа свободной конкуренции. Консервативные женщины хотели бы лишь устранить барьеры, мешающие продвижению женщин к власти, но не делать это продвижение обязательным, независимым ни от каких обстоятельств. Главным критерием продвижения женщин наверх признавался принцип "заслуг", который был положен в основу всей карьерной политики партии. Консервативные женщины отвергали квоты в пользу женщин еще и под тем предлогом, что их введение в партии лишь укрепило бы мужчин в их взгляде на женщин как на "слабый пол".

В 1975 году консервативная партия на волне подъема женского движения в Британии и во всем мире избрала своим лидером Маргарет Тэтчер, уже искушенного к тому времени политика, которая в начале 1970-х годов занимала министерские посты в консервативном правительстве Эдварда Хита. Нарушив державшуюся веками "мужскую" гегемонию партийного лидерства в Британии в год, объявленный ООН Годом женщины и началом Десятилетия женщины, консерваторы показали, что они, оставаясь сторонниками традиций, не чуждаются ветра перемен. К тому же это была дань женской массовой базе партии.

Существуют разные мнения по поводу того, как оценивать лидерство и премьерство Маргарет Тэтчер в гендерной перспективе. Как и многие другие видные деятельницы консервативной партии, она никогда не была членом ее женской организации. С самого начала Тэтчер строила свою политическую карьеру, подчиняясь всем правилам обшей внутрипартийной игры. Она дважды терпела поражение на всеобщих парламентских выборах, будучи выдвигаема вначале согласно традициям тори от ненадежных для них округов. И лишь в третий раз была избрана членом парламента от надежного округа Финчли. Благодаря своему профессионализму, поразительной работоспособности и упорству за 17 лет она прошла путь от рядового парламентария до министра кабинета, а затем лидера. После победы консервативной партии на всеобщих парламентских выборах 1979 года Маргарет Тэтчер стала также первой женщиной премьер-министром Великобритании. Сама Тэтчер гордилась тем, что пришла на этот пост, соперничая с мужчинами на равных.

Феминистки критиковали ее за то, что за одиннадцатилетний период своего пребывания у власти она не предприняла ничего специфического в интересах женщин. Она явно отдавала предпочтение мужскому обществу, и лишь однажды на протяжении короткого промежутка времени женщина -лидер палаты лордов - была членом ее кабинета. Проводя в отношении женщин политику, по существу не отличающуюся от политики ее предшественников-мужчин, на риторическом уровне Маргарет Тэтчер неоднократно выступала как сторонница женского равноправия. Так, на открытии мемориальной доски в честь первой женщины - члена британского парламента Тэтчер подчеркнула, что Нэнси Астор потребовались "чрезвычайное мужество" и "твердые взгляды", чтобы войти в находившуюся под полным мужским господством палату общин. Она утверждала, что является сторонницей расширения присутствия женщин на высших должностях и даже сама занимается поисками достойных женских кандидатур¹⁰. В 1988 году, накануне Ламбетской конференции англиканской церкви, решавшей вопрос о допустимости занятия женщинами поста священника, М. Тэтчер высказалась в том смысле, что это не противоречит христианской доктрине¹¹.

В то же время Маргарет Тэтчер часто прибегала и к традиционной консервативной риторике в отношении женщин, воспевая ее домашние обязанности. Она даже приводила руководство домашним хозяйством в качестве примера для руководства экономикой страны. Тенденция в электоральных соображениях упростить облик М. Тэтчер, сблизить его с миллионами домохозяек проявлялась и в консервативной пропаганде. В ней довольно часто обыгрывалась тема Тэтчер, занимающейся приготовлением завтрака, походом в магазин за покупками или уборкой дома. Однако, как подчеркивает британская писательница - феминистка Беатрис Кемпбелл, Тэтчер "никогда не была обычной домохозяйкой". Карьеру М. Тэтчер, порвавшей с опытом своей патриархальной семьи, где жена/мать играла подчиненную роль, Б. Кемпбелл рассматривает как бунт "против господствующей идеологии ее собственной партии", хотя бунтовала она только "на практике" и "никогда в теории". Однако М. Тэтчер "не стала на сторону своей собственной матери и не стала на сторону других женщин". Ее политика во главе партии и государства носила "патриархальный" характер, как и политика ее предшественников-мужчин¹².

Французская исследовательница положения женщин в консервативной партии Магир считает, что "М. Тэтчер была феминисткой в своем роде, иначе она никогда бы не достигла Даунинг Стрит, 10"¹³. В качестве примера тэтчеровской "консервативной" разновидности феминизма она ссылается на слова самой М. Тэтчер:

"Мой опыт показал мне, что некоторые мужчины, с которыми я имела дело в политике, демонстрировали как раз те черты характера, которые они приписывают женщинам - тщеславие и неспособность принимать твердые решения. Есть также тип мужчин, которые просто не могут перенести работу под руководством женщины. Они вполне готовы сделать любую уступку "слабому полу", но, если женщина не просит особых привилегий и ожидает, что о ней будут судить исключительно на основании того, что она собой представляет и что она делает, то они находят это тяжелым и непростительно дезориентирующим обстоятельством"¹⁴.

Магир отвергает претензии Тэтчер на то, что она добилась успеха "без какой-либо специальной программы помощи". По ее мнению, Тэтчер "конечно же получала помощь", причем начиная еще с 1950 года, когда Сентрал Офис разглядел в ней перспективного политика. Магир, как и ряд других исследователей, отмечает умение Тэтчер использовать в политических целях свою женственность: "Тэтчер знала, как превратить свой пол в политическое преимущество. Мало сомнения в том, что некоторые члены парламента находились под эмоциональным воздействием вида Тэтчер, которая как бы становилась меньше на фоне партийных лидеров-мужчин, выглядела по сравнению с ними маленькой и хрупкой"¹⁵.

А писательница-феминистка Наташа Уолтер даже называет М. Тэтчер "великой невоспетой героиней британского феминизма". Хотя она считает в чем-то правыми и тех женщин, которые упрекают Тэтчер в том, что она "не помогала другим женщинам или же не признала открыто свой долг перед феминизмом", Уолтер видит в ее феномене нечто более важное с точки зрения участия женщин в политической власти. По словам Уолтер, Тэтчер "нормализовала успех женщин. Она показала, что, хотя женская и мужская власть могут иметь разный язык, разные метафоры, разную внешность, разные жесты, разные традиции, разные способы быть привлекательными или отталкивающими, они одинаково сильны, одинаково жизнеспособны". Н. Уолтер высоко оценивает способность Тэтчер "показать разную-но-равную природу наделенной властью женщины"¹⁶.

Пятнадцатилетнее пребывание М. Тэтчер на посту лидера консервативной партии и ее одиннадцатилетнее пребывание на посту премьер-министра, действительно, были выдающимися событиями в политической жизни Великобритании, повлиявшими на отношение британцев к проблеме "женщина и власть". Однако они не сопровождалось существенными переменами в глубоко укоренившейся патриархальной культуре самой консервативной партии. На всеобщих парламентских выборах 1979 года, которые привели М. Тэтчер к власти в стране, вместе с нею в палату общин прошли только 8 консервативных женщин. В 1983 году их число достигло 13, в 1987 году - 17 (См. Таблицу 1). Консервативная партия оказалась наиболее прочным бастионом мужской власти, о традиции которой разбивались умеренные попытки консервативных сторонниц принципа равных возможностей изменить распределение гендерных ролей в партии

Серьезным препятствием для продвижения женщин в парламент оставалось нежелание выдвигать их кандидатами от надежных округов, что на протяжении длительного периода времени было характерным для всех политических партий. Однако именно в консервативной партии, где против включения женщин в политическую элиту действовала целая система традиционных норм и организационных препятствий, это нежелание оказалось особенно упорным. Известно, какую большую роль, например, в создании неформальной поддержки политиков-мужчин и, напротив, в неприятии женщин как политиков играли влиятельные консервативные клубы, считавшиеся оплотом мужских привилегий. И, если под давлением обстоятельств клуб "Бентон" в последние годы допустил женщин в свои ряды, хотя и в качестве неполноценных ассоциированных членов, то известнейший клуб "Карлтон" продолжает упорствовать в отстаивании "мужской чистоты" своих рядов.

Комитеты по отбору кандидатов в члены парламента, действовавшие при местных отделениях партии, были структурой, в которой дискриминация против женщин проявлялась в наиболее открытой форме. Во время собеседований, которые проводились в этих комитетах с потенциальными претендентами на роль кандидатов, женщины сталкивались с откровенным сексизмом. Он выражался, в частности, в самых нелепых придирках, которые обычно не использовались в отношении мужчин. В первую очередь они касались их внешности, одежды, манеры себя вести. И без того более сомневающихся в себе женщин могли поставить в тупик замечания относительно их прически, высоты каблуков, цвета и фасона костюма. Иногда придирки принимали противоречащие друг другу формы. Например, в одном случае претендентку упрекнули в том, что она, находясь в соответствующем для брака возрасте, еще не замужем. А семейной женщине, напротив, посоветовали больше внимания уделять семье и детям вместо того, чтобы стремиться к парламентской карьере : "Избиратели не хотят замужних женщин. Вы должны быть дома и смотреть за вашими детьми"¹⁷.

Обычно не обсуждаемые вслух неформальные возрастные барьеры чаще применяются против женщин, чем против мужчин. При этом не учитывается специфика женщин, многие из которых хотели бы вступить в большую политику после 40 лет, когда основное бремя семейных обязанностей, связанных с воспитанием детей уже позади. Однако их профессиональный и жизненный опыт остается невостребованным.

Некоторые деятели и исследователи консервативной партии замечают, что, начиная с 1920-х по 1990-е годы, худшим врагом женщин в отборочных комитетах являются сами женщины. На наш взгляд, объяснить это можно не какой-то психологической враждебностью или ревностью женщин к продвижению в большую политику представительниц одного с ними пола. Скорее, входящие в отборочные комитеты женщины как лояльные члены партии, опираясь на свою интуицию, прекрасно чувствуют негативное отношение руководства к выдвижению женских кандидатур.

Высказывания отдельных женщин - консервативных членов парламента показывают, что с наиболее изощренными формами сексистского поведения со стороны своих коллег-мужчин они сталкивались в самой палате общин, если они туда все же попадали. В интервью с Линдой Макдугал, автором книги "Вестминстерские женщины", известная консервативная деятельница Эдвина Карри рассказала, что наиболее поразило ее, когда она впервые появилась в парламенте:

"У большинства моих коллег-мужчин в партии тори жены не работали, поэтому я была для них каким-то отклонением. Они точно думали, что я немного странная. Один или два из них пытались разузнать у меня, не пришла ли я в парламент, чтобы найти мужчину, потому что женщины, как известно, не могут без мужчин...

Я была в ярости - ведь я была избрана тем же способом, как они. Я лучше образована, у меня выше квалификация, чем у многих из них. Это действительно раздражало меня и подогревало мое честолюбивое стремление делать все хорошо, но это, возможно, выводило их из себя еще больше"¹⁸.

Тереза Горман - член консервативной парламентской фракции с 1987 года утверждает, что депутаты-мужчины, особенно консерваторы, "застряли в 1930-х годах...они могут иметь дело с женщинами только как с няньками, бабушками, и, выражаясь вежливо, - с подругами"¹⁹. Анджела Румбольд, которая впоследствии поднялась до поста министра консервативного кабинета Мейджора, была шокирована впервые войдя в палату общин как депутат в 1982 году:

"Парламент - это культурный шок! Вы входите туда, а там все эти люди, которые смотрят на вас и думают: "О, Боже, женщина, которая собирается испортить нашу жизнь - у нас уже было их достаточно (в палате общин было только 20 женщин, когда я вошла туда)"²⁰.

Лесли Абдела - председательница "Группы 300", выступающей за увеличение количества женщин в парламенте, назвала депутатов-мужчин, отличающихся особой агрессивностью в отношении своих коллег -женщин, "Йеху" по имени человекоподобных существ из романа Джонатана Свифта "Путешествия Гулливера". Она отмечает, что Йеху встречаются и среди лейбористских депутатов, но "большинство самых худших оскорбителей женщин сидят на скамьях тори". Их поведение характеризуется чрезмерной грубостью, особенно во время парламентских дебатов вокруг проблем, имеющих специальное отношение к миллионам женщин за пределами парламента, как, например, право на аборт или отпуск по уходу за ребенком. "Йеху-изм достигает кульминации во время долгих послеобеденных дебатов", - пишет Абдела. И, хотя это публично не высказывается женщинами - депутатами, в частных беседах они отмечают тесную связь между оскорбительными выходками в их адрес и "избытком алкоголя в крови". В то же время, как подчеркивает Абдела, "большинство мужчин в палате общин, конечно же, ведут себя прилично и относятся к женщинам как к равным коллегам"²¹.

В 1980-е годы, когда проблемы женщин, в том числе их избирательного поведения, впервые становятся предметом острой межпартийной конкуренции, консервативная партия на всех уровнях вынуждена уделять им больше внимания. Руководство консерваторов осознало, что более не может принимать поддержку женщин за раз и навсегда данную. Особенно опасной была замеченная еще в 1960-е годы тенденция к отходу от партии молодых женщин, для преодоления которой требовалась выработка специальной стратегии. Однако партии не удалось объединить усилия, предпринимаемые на уровне ее Сентрал офис и на уровне ее женской организации. Попытки сторонников принципа равных возможностей в консервативной партии изменить подчиненное положение ее членов-женщин и сколько-нибудь серьезно способствовать их продвижению наверх в массовом, а не единичном порядке не имели заметного успеха.

Впервые такие попытки были предприняты еще при Эдварде Хите. Они были продолжены при Маргарет Тэтчер в конце 1970-х - начале 1980-х годов. Радикально настроенные деятельницы Джанет Янг и Анджела Хупер, возглавившие в тот период женскую консервативную организацию, намеревались превратить ее в "политический орган" партии. При этом они рассчитывали на поддержку со стороны ее тогдашнего председателя лорда Торникрофта, который, по словам Хупер, неоднократно высказывался в том смысле, что женская организация - это "настоящее политическое оружие партии"²².

Методом для политизации массового членства женской организации Хупер и Янг избрали создание при ее местных ячейках специальных рабочих групп. В их задачу входила подготовка специальных документов для их представления как содокладов на ежегодные конференции женской организации. Предполагалось, что с помощью этих докладов до партийных руководителей, присутствующих на конференциях, могут быть доведены реальные проблемы, волнующие консервативных женщин. Однако оказалось, что министры просто не читали представлявшиеся им доклады. Намерения политизировать консервативных женщин, подчеркнуть их интересы именно как женщин, в конечном счете, не устраивали руководство. В 1983 году вместе со сменой председателя партии, были отстранены от руководства Янг и Хупер, а их деятельность по реформированию женской организации оказалась свернутой.

Назначенная заместителем председателя консервативной партии по проблемам женщин взамен Джанет Янг Эмма Никольсон также хотела изменить гендерный баланс в партии, однако методы ее работы отличались от методов ее предшественниц. При ней тенденция к политизации женских ячеек была остановлена, а работа ежегодной женской конференции вернулась к традиционной форме. Свою главную ставку в изменении политики партии в отношении женщин Никольсон сделала на привлечение к ней молодых преуспевающих женщин в возрасте до 35 лет, рассматривая их как потенциальных кандидатов в члены парламента. Она стремилась перестроить деятельность женской организации в современном духе, соответствующем интересам этих женщин. Ее целью было также изменить ситуацию в партии с выдвижением женских кандидатур в члены парламента.

Никольсон искренне верила, что принцип равенства возможностей, который получал все большую поддержку в британском обществе и в мире, встретит сочувствие и в руководящих кругах партии. Она регулярно встречалась с председателем консервативной партии и с Маргарет Тэтчер, подробно знакомя их со своей деятельностью. Ей удалось организовать ряд широко разрекламированных конференций для "птиц высокого полета", как она называла стремившихся к успеху женщин, множество встреч и семинаров. В этих мероприятиях могли участвовать все желающие, в том числе не являющиеся членами консервативной партии. Их посещение не требовало уплаты денежного взноса.

Один из резервов для увеличения численности консервативной женской организации Никольсон видела в женщинах - профессионалах азиатского происхождения и темнокожих женщинах. Ей удалось провести первую конференцию азиатских женщин, и в ее планы входило проведение второй такой же конференции и конференции темнокожих женщин.

Однако оказалось, что активность Никольсон также имела свои пределы, связанные с нежеланием руководства что-либо серьезно менять в отношении женщин. В 1987 году после столкновения с председателем партии Норманом Теббитом из-за ее инициатив в отношении азиатских и темнокожих женщин Эмма Никольсон подала в отставку со своего поста. По ее словам, эти инициативы были "слишком революционными для традиционного подхода Центрального офиса консервативной партии к обеспечению ее поддержки". В своей книге "Тайное общество" Никольсон утверждает, что в такой организации как консервативная партия, которая представляет собой "руководимую сверху армию", где лидер "контролирует и политический и финансовый аспекты внутренней организации партии", ситуация с выдвижением женских кандидатур в члены парламента при желании могла бы быть легко изменена. Однако по ее мнению, "самая большая проблема тори состоит как раз в том, что они просто не хотят, чтобы женщины были на позициях власти в партии"²³. Отрицательный опыт, который получила Никольсон, выступая в роли защитницы политических прав женщин в консервативной партии, явился одним из факторов, подтолкнувших ее в дальнейшем - в 1996 году - к переходу в ряды либеральных демократов.

Выход из партии Эммы Никольсон, происходящей из семьи потомственных, преимущественно консервативных парламентариев, нанес консерваторам определенный моральный ущерб. В основе ее поступка было убеждение, что, несмотря ни на какие заслуги, женщины в консервативной партии не имеют шансов на продвижение, а должности предоставляются им лишь для соблюдения процента²⁴.

Все же под давлением обстоятельств внутреннего и международного порядка консервативная партия в 1980-е -1990-е годы предпринимает определенные шаги навстречу женщинам. В 1986 году при министерстве внутренних дел была создана специальная группа по проблемам женщин, хотя, учитывая скудную представленность женщин даже в широком составе консервативного правительства, можно предположить, что состояла она в основном из мужчин. В 1992 году уже при лидерстве Джона Мейджора группа была переведена в статус комитета при кабинете министров, что значительно повысило ее статус.

В 1990 году младшим министром в министерстве внутренних дел была назначена Анджела Румбольд , в обязанности которой были включены среди прочих и "проблемы женщин". Но, когда одна из журналисток спросила Румбольд, нельзя ли рассматривать ее работу как пост "министра по делам женщин", та твердо ответила, что этот титул приписывается ей журналистами , а ее "основная обязанность - это тюрьмы"²⁵. Отражением устойчивости традиционного подхода к женщинам явился и тот факт, что сменивший в 1990 году Маргарет Тэтчер на посту лидера и премьер -министра Джон Мейджор не включил ни одной женщины в свой первый кабинет. Однако это вызвало такой взрыв негодования среди консервативных женщин, что в свой следующий кабинет он включил уже две женщины.

Мейджору принадлежит также заслуга включения женщины в авторитетный офис "хлыстов", отвечающий за дисциплину в консервативной парламентской фракции. Будучи одной из опор мужского братства в партии, этот офис использовал свои возможности для содействия политическому продвижению своих членов-мужчин.

При Мейджоре была торжественно провозглашена новая инициатива по преодолению дискриминации по признаку пола на рабочих местах - кампания "Возможность 2000". Ее целью было вертикальное продвижение женщин, в особенности на ранее мало доступные для них места на верхних ступенях профессиональной лестницы. Однако осуществление этой цели было полностью возложено на организации бизнеса, тогда как консервативное правительство предпочло оставаться в стороне.

На всеобщих парламентских выборах 1992 года восстановился разрыв в голосовании женщин и мужчин за консервативную и за лейбористскую партии, составив 8 пунктов, как и в 1955 году, что вновь помогло консерваторам одержать победу решительно голосами женщин. Тем не менее, разрыв между числом женщин, проведенных в парламент консервативной и лейбористской партиями, - 20 и 37 депутаток (6% и 14% соответственно) - увеличился еще более.

Свидетельством определенных сдвигов в настроениях консервативных женщин в начале 1990-х годов явилось изменение их отношения не только к существу феминистских требований, но и к самому термину "феминизм". Можно сослаться на вышеупомянутую Анджелу Румбольд, которая во время интервью с исследовательницей британского феминизма Наташей Уолтер сказала: "Я - феминистка, и я - настоящий консерватор". "Разумной феминисткой" называли другую видную консервативную деятельницу Джулиан Шепперд, назначенную министром в кабинет Мейджора²⁶.

Относительно женщин - избирательниц консервативной партии существуют еще более красноречивые свидетельства. По данным опроса Института общественного мнения, относящимся к 1995 году, 51% из них считали, что феминизм "хорош" и для женщин и для мужчин, тогда как 21% думали, что - только для женщин. Среди лейбористских избирательниц аналогичных мнений придерживались соответственно 47% и 24%, т.е. различие в оценке значения феминизма между обеими категориями избирательниц было не очень большим²⁷.

Накануне всеобщих парламентских выборов 1997 года председатель консервативной партии Норман Фаулер выступил с призывом выдвинуть по крайней мере 100 женщин-кандидатов. Однако было выдвинуто 67 женщин, что составило 10,3 % от всех консервативных кандидатов. Из них прошли только 13 (7,9% новой консервативной фракции), на 7 меньше, чем в 1992 году. Не была переизбрана и видная представительница консервативного женского движения Эдвина Карри. Следует отметить, что это сокращение произошло на фоне катастрофического поражения консервативной партии, общее число депутатов которой сократилось почти вдвое.

Однако регулярность плачевных парламентских результатов консервативных женщин, независимых от итогов выборов, не может не свидетельствовать о глубоких долговременных причинах этого феномена, связанных со стабильностью патриархальной политической культуры консервативной партии.

Избранный после поражения на выборах 1997 года лидером консерваторов Уильям Хейг также не проявлял заметных намерений существенно перестроить гендерную ситуацию в партии. Будучи, как и его предшественники, принципиальным противником квот, Хейг рассчитывал увеличить число женских кандидатур, опираясь на сеть профессиональных молодых женщин, созданную в партии. Он подвергался критике сторонниками гендерного равенства за то, что среди его старших советников не было женщин, хотя одну женщину в состав своего теневого кабинета он все же ввел.

Таким образом, хотя консервативная партия не осталась в стороне от феминизма и принцип равных возможностей встречает широкую поддержку среди ее женского состава, в силу устойчивости ее идеологических и организационных традиций партия еще не готова ни на руководящем, ни на массовом уровне к принятию радикальных гендерных стратегий.

2. Лейбористская партия

Иначе развивались события в лейбористской партии Великобритании, перемены в гендерной культуре которой в 1980-е - 1990-е годы носили в отличие от консерваторов радикальный и драматический характер, что было обусловлено целым рядом обстоятельств, включая историческую предрасположенность этой партии к идеалам равенства и социальной справедливости.

Накануне поражения на всеобщих парламентских выборах 1979 года, на целых 18 лет загнавшего ЛПВ в положение оппозиции, она обладала в глазах избирателей четким "мужским" имиджем. Это мнение о партии имело свои основания, несмотря на то, что на риторическом уровне ее руководство всегда старалось выглядеть позитивно настроенным в отношении женщин. Последние составляли в 1979 году около 40 % индивидуальных членов партии, хотя среди коллективных членов, входивших в нее через профсоюзы, их доля была ниже. Несмотря на подъем женского движения в Великобритании в 1970-е годы и принятие законодательства, запрещавшего дискриминацию по признаку пола, положение женщин в лейбористской партии было далеко не равноправным. Так, среди делегатов ежегодной конференции их было в 1979 году только 11%, а среди лейбористских членов парламента только 3%. В составе национального исполкома ЛПВ женщинам принадлежало 7 мест из 29, причем 5 мест были специально зарезервированы для женской секции²⁸.

В лейбористской партии негативное отношение к участию женщин в руководящих органах было отчасти связано с влиянием профсоюзной идеологии, которая оставалась к тому времени преимущественно мужской.

Примыкавшие к лейбористской партии профсоюзы работников тяжелой промышленности были почти полностью мужскими и по своему составу, и по составу руководящих органов и по взглядам. Между тем профсоюзы играли в тот период большую роль и в процедуре принятия решений на ежегодных конференциях партии и в выдвижении кандидатов в члены парламента. Профсоюзы настороженно относились к феминизму, считая его движением среднего класса, не принимающим во внимание интересы женщин-трудящихся.

Однако к концу 1970-х годов в британском профсоюзном движении уже развивались тенденции, которые вскоре изменили его традиционную негативную позицию по вопросам женского равноправия. Они были связаны с растущим вступлением женщин в наемную рабочую силу и ростом влияния профсоюзов, представлявших тружеников, занятых нефизическим трудом, среди которых было много женщин. Проявившаяся в период правления консерваторов тенденция к сокращению численности профсоюзов заставляла их искать новые источники пополнения своего членства, главным образом среди женщин. Это побуждало профсоюзы решительно пересматривать свои прежние сексистские позиции, что не могло не отразиться и на ситуации в лейбористской партии. При этом профсоюзы иногда оказывались даже впереди партии по принятию радикальной политики в пользу женщин²⁹.

Начавшаяся в 1980-е годы модернизация ЛПВ, направленная на преодоление ее кризиса и возвращение поддержки избирателей, включала как необходимый элемент и демократизацию гендерных отношений в партии. Значительным фактором, определившим успех этого процесса, явилось массовое вступление феминисток в лейбористскую партию. К тому времени они преодолели свое негативное отношение к участию в политических партиях. Поскольку многие феминистки придерживались социалистических или левых ориентаций, лейбористская партия представлялась им более подходящим выбором, чем консервативная, тем более что в начале 1980-х годов руководящие позиции в ней занимали левые. Включившись в основной поток политической жизни в лейбористской партии, феминистки стремились изменить в ней гендерную ситуацию. Они преследовали цель поднять уровень активности лейбористских женщин и создать в партии прочную женскую сеть. Они же разрабатывали программу женских требований и добивались ее включения в партийные документы.

Само лейбористское руководство все более сознавало необходимость изменить "мужской" облик партии, понимая его электоральный вред. Первым официальным документом ЛПВ, в котором серьезно анализировались проблемы женщин, была "Лейбористская программа 1982". В ней содержались такие предложения как значительное расширение сети детских учреждений, политика позитивных действий в пользу женщин на рабочих местах, усиление законодательства о равенстве полов. В 1984 году исполкомом ЛПВ году была опубликована "Хартия равенства женщин в партии", в которой содержался призыв исполкома ко всем отделениям партии назначать женщин на руководящие посты и проверить свои процедуры с точки зрения наличия в них дискриминации против женщин.

Одним из первых шагов навстречу женщинам было также включение в партийные документы в 1986 году обещания создать в случае возвращения к власти министерство по делам женщин на уровне кабинета. В период пребывания ЛПВ в оппозиции "теневым" министром по делам женщин была назначена левая лейбористка Джо Ричардсон - убежденная сторонница гендерного равноправия, которое она считала полезным и для женщин и для мужчин. Ричардсон решительно отвергала аргументы противников создания "женского" министерства о том, что оно обернется "апартеидом", "маргинализацией" для женщин. По ее мнению, задачей министерства должно было стать как раз устранение препятствий, мешающих полноправному участию женщин в общественно-политической жизни³⁰.

Большую роль в развитии событий в ЛПВ сыграло то обстоятельство, что сторонниками расширения прав женщин выступили ее лидеры Нил Киннок (1983-1992), и, особенно, рано скончавшийся Джон Смит (1992-1994), а также генеральный секретарь Ларри Витти.

Первоначально стратегия феминисток в лейбористской партии была направлена в основном не на принятие квот по скандинавскому образцу, а на поднятие роли женской организации в исполнении властных функций в партии. В начале 1980-х годов видное место в кампании за гендерное равноправие в партии занимал Комитет действия лейбористских женщин.. Его требования шли по линии изменения статуса ежегодной конференции женской лейбористской организации путем предоставления ей прав избирать пять членов исполкома ЛПВ, входящих в его женскую секцию, и выдвигать пять резолюций на ежегодную конференцию партии.

Среди требований Комитета действия было также включение по крайней мере одной женщины в "короткие" избирательные списки местных отделений партии, из состава которых выдвигается окончательная кандидатура в члены парламента от каждого отделения³¹.

Другое направление женской активности развивалось по линии местного самоуправления. Некоторые контролируемые лейбористами местные органы власти попытались на практике осуществлять политику равных возможностей. В число их инициатив входило создание женских комитетов с целью вовлечения местных женщин в процесс принятия решений и организации контроля над качеством социальных услуг, предоставляемых женщинам.

Особенно широкую программу женской эмансипации проводил руководимый левым лейбористом Кеном Ливингстоуном Совет Большого Лондона, который, однако, в 1986 году был ликвидирован правительством Маргарет Тэтчер вместе с рядом аналогичных советов крупных городов. Еще раньше само лейбористское руководство дистанцировалось от инициатив левых лейбористских муниципалитетов, находя их слишком радикальными.

В конечном счете, требования о расширении полномочий ежегодной конференции женской организации так и не были приняты лейбористской партией. Кампания за них велась Комитетом действия скорее в конфронтационном стиле, который к середине 1980-х годов находил все меньше сторонников в партии, в том числе среди женщин. Зато все более популярными становились требования ввести нормы женского присутствия в ее руководящих органах разного уровня, причем они поддерживались не только женщинами, но и многими мужчинами.

Повороту ЛПВ в конце 1980-х - первой половине 1990-х годов к стратегии гендерных квот способствовали призывы женской секции Социалистического Интернационала к входящим в него партиям использовать позитивную дискриминацию как средство для увеличения представительства женщин. В том же направлении действовали Директивы Комиссии Европейского Союза о форсировании гендерного равенства. Сыграл свою роль и фактор межпартийной конкуренции. Отколовшаяся от ЛПВ социал-демократическая партия претендовала на представительство широких категорий населения, включая женщин, и даже приняла квотирование на стадии "коротких" списков.

В принципе квоты впервые были одобрены на ежегодной конференции ЛПВ в 1989 году. Конференция проголосовала также за предложенную левой группировкой "Трибюн" конкретную квоту, которая требовала, чтобы при выборах теневого кабинета (оппозиционного аналога действующего кабинета министров) все члены лейбористской парламентской фракции отдавали свои голоса по крайней мере, за трех женщин. В противном случае поданные ими бюллетени считались недействительными. Одновременно численность теневого кабинета была увеличена с 15 до 18 министров с тем, чтобы не было "обиженных" мужчин. Через год программа квот была конкретизирована, установив примерно 40%-ный минимальный уровень присутствия женщин во всех избираемых органах партии. Была принята также целевая установка на поэтапное доведение в ходе трех последующих всеобщих парламентских выборов доли женщин в лейбористской парламентской фракции до половины.

Ежегодная конференция в 1991 году поддержала изменения в уставе ЛПВ, предусматривавшие введение ряда внутрипартийных квот. Одна из них требовала довести к 1995 году число женщин в исполнительном комитете до 40% (12 женщин при 18 мужчинах), с обещанием дальнейшего роста женского участия; вторая - выдвигать примерно равное число женщин и мужчин делегатами от местных организаций на региональные и общенациональные конференции партии; третья - предоставить женщинам примерно половину мест в руководстве местными организациями³².

Наиболее сложной и дискуссионной проблемой оказалось выполнение установки на выравнивание представительства полов в парламентской фракции. Специфический механизм, избранный для этого лейбористской партией в условиях функционирующей в Великобритании мажоритарной избирательной системы, состоял в регулировании процесса выдвижения кандидатов в члены парламента, который осуществляется на уровне местных партийных организаций в избирательных округах. Избрание женщин в члены парламента в лейбористской партии, как и в консервативной, тормозилось сложившейся практикой их выдвижения от "ненадежных" округов, где для них вовсе или почти не существует шансов быть избранными.

Чтобы переломить эту ситуацию, ежегодные конференции женской организации ЛПВ неоднократно принимали резолюции с требованием ввести составленные из одних женских имен короткие списки кандидатов в члены парламента во всех лейбористских округах, где по тем или иным причинам (болезнь, смерть, собственное желание депутата) освобождались места. Они предлагали делать это до тех пор, пока представительство обоих полов в палате общин сравняется друг с другом. Однако эти предложения из года в год отвергались ежегодными конференциями самой партии.

Лидер ЛПВ Джон Смит принял личное участие в поисках выхода из этого тупика. Он посетил заседание женской секции исполкома, на котором обсуждалось компромиссное предложение ввести женские короткие списки не во всех, а в половине освобождающихся лейбористских округов и дал обещание поставить соответствующую резолюцию на голосование на следующей ежегодной конференции .

Полную и активную поддержку этим инициативам оказывали Лейбористский координационный комитет, различные профсоюзы, откликавшиеся на требования своих членов проводить политику равных возможностей, а также внутренние феминистские группы, как Сеть лейбористских женщин, ЕМИЛИ и вышеупомянутый Комитет действия лейбористских женщин.

В результате серии компромиссов на ежегодной конференции лейбористской партии 1993 года значительным большинством голосов (54% к 35%) было принято решение об обязательности выдвижения женских кандидатур в половине освобождающихся лейбористских округов, а также в половине наиболее надежных для партии округов. В качестве гарантии реализации этой политики было предложено в намеченных округах осуществлять отбор кандидатов в члены парламента на основе "коротких" списков, состоящих из одних женских имен³³.

Принятие конференцией этой резолюции прошло в относительно спокойной обстановке еще и потому, что внимание делегатов было отвлечено горячей дискуссией по вопросу о характере подсчета голосов на лебористских ежегодных конференциях и о месте профсоюзов в процессе выдвижения кандидатов в члены парламента. Однако проведение в жизнь официальной политики квот как средства изменить гендерный состав депутатского корпуса ЛПВ столкнулось с критикой со стороны части членов партии. Следует отметить, что разделение проходило зачастую не по принципу "женщины - мужчины", а по принципу "сторонники - противники" квот из обоих полов.

Среди публичных критиков этой политики оказались прежний лидер ЛПВ Нил Киннок, поддержка которым политической эмансипации женщин не распространялась так далеко, известный левый руководитель профсоюза шахтеров Артур Скаргилл, некоторые парламентарии и рядовые члены партии. Отдельные представители мужского пола, в особенности те, для которых принятие квот означало конец надежд на парламентскую карьеру, проявляли к ним открытую враждебность. Да и среди самих женщин степень поддержки этой политики была различной. Супруга одного из членов парламента даже попыталась организовать группу противников гендерных квот под названием "Лейбористские сторонники подлинного равенства", но ее усилия не имели особого успеха.

Не во всех местных организациях ЛПВ, в которых было запланировано составление к следующим парламентским выборам женских "коротких" списков, эта процедура проходила гладко. В ряде из них вмешательство в процесс выдвижения кандидатов, который местные организации привыкли считать своей прерогативой, вызвало недовольство. В одном случае руководству пришлось даже прибегнуть к давлению на местную организацию, поскольку добровольное согласие на составление женского "короткого" списка так и не было получено.

Основные аргументы противников использования квот в ходе выдвижения кандидатов в члены парламента были связаны с трудностями конкретного воплощения в жизнь этой политики. Некоторые критики считали, что введение квот приведет к снижению профессионализма и качества лейбористского депутатского корпуса. По их мнению, в лейбористской партии было недостаточно женщин, либо обладавших высоким политическим потенциалом, либо готовых выдвигать свои кандидатуры, тогда как предложение со стороны мужчин являлось весьма широким. Высказывались также аргументы типа: женщин "нужно поощрять, но не за счет мужчин"; квоты выгодны представительницам среднего класса, которые в результате получат выигрыш за счет потенциальных кандидаток из рабочего класса; введение квот может привести к конфликтам среди рядовых членов партии.

Однако одобрительные мнения преобладали над негативными. Характерным является высказывание в поддержку квот одной лейбористки: "Обычно я думала, что женщинам не нужны позитивные действия, не нужны квоты, зарезервированные места и тому подобное. Я искренне верила, что женщина со способностями сможет пройти, независимо не от чего. Но мой опыт показывает, что в действительности это не так". Другая лейбористка, убежденная, что позитивная дискриминация - "самый лучший способ" добиться большего представительства женщин, отвергла аргумент, что в результате квот место "умного" мужчины займет "глупая" женщина. "У нас столько глупых мужчин на всех уровнях, - заявила она -что я не вижу причин, почему нельзя иметь немного глупых женщин"³⁴.

Принятие ЛПВ политики позитивной дискриминации не было, как утверждалось некоторыми, результатом действий какой-то одной немногочисленной, но радикальной группировки внутри партии, идущих вразрез с интересами "умеренного большинства". Согласно проведенному в 1992 году опросу, эту политику поддерживали две трети членов партии и три четверти ее руководителей³⁵. Одобрение квот шло в русле политической культуры лейбористской партии. исторически включающей в себя эгалитарные идеи, и явилось результатом массовой многолетней активности лейбористских женщин, убежденных в их необходимости.

В целом курс лейбористского руководства, направленный на продвижение женщин на позиции власти в партии и в стране, соответствовал настроениям в британском обществе и был встречен с энтузиазмом. Расширение гендерной демократии было частью общего процесса модернизации и демократизации партии, который в конечном счете привел ее к победе над консерваторами. При обсуждении и реализации политики гендерных квот происходили изменения в политической культуре самой лейбористской партии, которая училась воспринимать женщин на руководящих постах как обычную практику, и была в итоге даже поражена высоким уровнем предлагавшихся женских кандидатур.

Тем не менее, специфическая политика женских "коротких" списков оказалась недолговечной. Вскоре после того как в 35 избирательных округах - примерно половине из намеченных - женщины уже были выдвинуты в соответствии с этой процедурой кандидатами в члены парламента, последовало судебное решение, положившее конец этой практике. Двое мужчин, претендовавших на выдвижение своих кандидатур в члены парламента в округах, отведенных в соответствии с политикой квот только для женщин, обратились в Промышленный трибунал города Лидса с жалобой на то, что они стали жертвами дискриминации по признаку пола. Они видели нарушение закона в ущемлении их права заниматься определенным видом профессиональной деятельности - в данном случае быть членами парламента. 8 января 1996 года Промышленный трибунал принял решение в пользу истцов-мужчин, заявив, что использование на этапе отбора кандидатур женских "коротких" списков противоречит Закону о дискриминации по признаку пола. В преддверии предстоявших немногим более чем через год всеобщих парламентских выборов руководство ЛПВ решило подчиниться решению трибунала, однако не стало вновь проводить процедуру выдвижения кандидатов в тех округах, где они уже были отобраны на основе "коротких" женских списков³⁶.

В то же время акцент был перенесен на разработку иных механизмов обеспечения равных политических возможностей для женщин, чем квоты. Большое значение в этом плане придается демократизации всей системы отбора кандидатов в члены парламента в местных отделениях партии. Новый подход исполкома ЛПВ, основанный на рекомендациях Рабочей группы, созданной после решения Лидского трибунала, заключался в том, чтобы придать процедуре отбора более четкий и открытый характер. Это подразумевало широкую доступность информации, выделение средств на самовыдвижение, предоставление, в первую очередь, женщинам возможности проходить соответствующую подготовку.

К всеобщим парламентским выборам 1997 года ЛПВ выдвинула рекордное число - 159 женщин, что составило 24,6% от общего числа лейбористских кандидатов. Из них депутатами палаты общин стала 101 (24, 2% лейбористской фракции), в том числе 35 женщин, выдвинутых по квотам. По своему составу новый приток лейбористских женщин в парламент оказался более молодым и социально разнообразным, чем прежде. Среди них присутствуют медицинские сестры и домохозяйки, няни и воспитательницы детских садов, профсоюзные деятельницы и представительницы мелкого бизнеса. В отличие от лейбористской партии, либеральным демократам удалось провести в парламент всего 3 женщины, хотя они выдвинули 142 женские кандидатуры. Всего в новом составе британского парламента оказалось 120 женщин (18,.2% всех депутатов), что открыло новую страницу в его многовековой истории. В палате общин была достигнута "критическая масса" женщин (более 15%) - уровень, который западные феминистки считают благоприятным для того, чтобы женщины-депутаты могли оказывать реальное влияние на повестку дня и принимаемые решения законодательного органа, в том числе и в гендерных аспектах³⁷.

Историческое значение парламентского триумфа британских женщин нельзя недооценивать, если принять во внимание, что перед выборами 1997 года Великобритания находилась на 49-м месте в мире по доле женщин в законодательном органе, отставая не только от передовых в этом отношении скандинавских стран, но и от Италии, Испании, Бельгии, Ирландии, Австралии, Новой Зеландии, Польши, Латвии, Эстонии, а также от многих африканских и латиноамериканских стран³⁸.

В связи с этой политической победой женщин, обеспеченной общими усилиями мужчин и женщин ЛПВ, встают также вопросы: какое значение может иметь эта победа для женщин вообще, будут ли женщины - члены парламента использовать свою власть не только в интересах общества в целом и своих избирателей, но и в интересах специально женщин, в чем "женская" власть может отличаться от "мужской? Многие женщины, особенно из лейбористских рядов, убеждены, что различия в поведении мужчин и женщин в палате общин существуют, что они идут не только по линии общей культуры поведения (женщины - "менее резкие", "более честные и прямые"), но и по большему вниманию женщин к конкретным социальным вопросам. Последнее особенно важно для миллионов британских женщин, которые и в экономическом и в профессиональном плане все еще остаются неравноправными гражданами.

Следует отметить также, что самим жещинам-парламентариям, особенно новичкам, приходилось тратить значительные усилия на то, чтобы приспособиться к чуждой им мужской культуре британского парламента. Выдвигаемые ими требования изменения вечерних часов работы палаты общин, создания при парламенте детских учреждений, что могло бы облегчить работу семейных женщин с малолетними детьми, не находят пока достаточной поддержки.

Прорыв лейбористских женщин в парламент имел место на фоне общей триумфальной победы ЛПВ. Одним из ее главных факторов был перехват женских голосов у консерваторов в связи с потускнением их "женского" облика и новым представлением о лейбористах, как о партии, учитывающей интересы женщин. На всеобщих парламентских выборах 1997 года женщины в целом голосовали за лейбористов и консерваторов в одинаковых пропорциях, что было уже большим достижением в ликвидации долговременного гендерного разрыва в поддержке двух этих партий женщинами-избирательницами (см. Таблицу 2). Весьма благоприятным для лейбористов обстоятельством было то, что доля поддержавших их на выборах молодых избирательниц впервые заметно превысила долю сторонниц консерваторов из той же возрастной категории.

Опросы, проведенные среди женщин, избранных депутатами британского парламента в 1997 году, показали, что в зависимости от принадлежности к лейбористской или консервативной фракции они давали разное объяснение причин, мешающих женщинам занять в палате общин равное место с мужчинами. Что касается консервативных депутаток, то многие из них вообще не видели необходимости увеличивать число женщин на парламентских скамьях, во всяком случае, противопоставляли методы избрания по способностям, профессиональной пригодности и заслугам методам избрания по квотам. Некоторые даже пытались утверждать, что избранные по квотам лейбористки окажутся маргиналами в палате общин.

Однако практика показала, что появление в парламенте "женщин по квотам" - как их стали называть - было встречено с тем же энтузиазмом, как и других членов втрое выросшей женской группы в лейбористской фракции.

Почти все консервативные женщины -депутаты ссылались на такую причину низкого уровня участия женщин в управлении, как предпочтение, которое они отдают семье перед политикой. Среди лейбористских женщин-депутатов доля согласных с этим утверждением также была велика - 58%. Однако большинство из них - 78% выражали убеждение, что основная причина кроется в недемократической практике отборочных комитетов в местных партийных организациях. Консервативные женщины-депутаты со своей стороны также признавали эту причину, но ставили ее ниже, чем предпочтение, отдаваемое женщинами семье³⁹.

В Великобритании, в отличие от многих других западноевропейских стран, вопрос о "справедливости " или "несправедливости" применения позитивной дискриминации в пользу женщин при выдвижении кандидатов в депутаты остался открытым. Дискуссии вокруг него, к которым подключилась авторитетная Комиссия равных возможностей, наблюдающая за проведением в жизнь принципа, продолжаются. Неслучайно, что наиболее острая политическая борьба развернулась именно в связи с применением гендерных квот при отборе кандидатов в члены британского парламента, который долгое время оставался незыблемым оплотом мужской власти. Внутрипартийные квоты, используемые лейбористами и либеральными демократами, уже ни у кого не вызывают сомнения, хотя на первоначальном этапе их введение также сопровождалось горячими дискуссиями.

Тем не менее, мало кто из членов лейбористской партии, включая женщин, выступает за возврат к запрещенной судом практике "коротких" списков из одних женских имен. Она считается необходимым, но уже пройденным этапом в гендерной политике ЛПВ. Все же наиболее решительно настроенные феминистки требуют, чтобы правительство Блэра приняло четкое законодательное положение, которое разрешало бы использование в той или иной форме позитивной дискриминации для того, чтобы женщины имели действительно равные возможности быть избранными в высший законодательный орган.

В сформированном после выборов 1997 года кабинете министров лидер ЛПВ Тони Блэр назначил женщин на 5 важных постов, и еще 18 женщин получили посты младших министров в более широком составе правительства. Правда, Блэр не выполнил сделанное лейбористским руководством в 1980-х годах обещание создать специальное министерство по делам женщин. Взамен этого была введена должность не входящего в кабинет министра по делам женщин с достаточно высоким официальным статусом. На уровне кабинета проблемы женщин были включены в функции министерства по делам образования и занятости. На министров кабинета по делам Северной Ирландии, Шотландии и Уэльса была возложена ответственность за проблемы женщин в этих национальных регионах Соединенного Королевства. Помимо этого при кабинете был создан новый межминистерский отдел по делам женщин, в задачу которого входит разработка правительственных программ, отвечающих требованиям женщин, а также контроль за работой всех министерств с точки зрения интересов женщин. Среди приоритетных вопросов которыми занимается отдел, - детские учреждения, насилие в отношении женщин, учет интересов семьи в сфере занятости, политическое представительство женщин, а также связанные с женщинами обязательства правительства в законодательной и международной областях.

О возросшем политическом авторитете британских женщин свидетельствовали и другие факты. Спикером палаты общин сразу же после победы лейбористов на выборах в мае 1997 года была переизбрана без выдвижения альтернативных кандидатур Элизабет Бутройд, остававшаяся на этом посту до октября 2000 года. Впервые она стала спикером в апреле 1992 года. Тогда 378 голосами против 238 ей удалось одержать победу над своим соперником консерватором Питером Бруком - бывшим министром консервативного правительства М. Тэтчеp. Сама Бети Бутройд -некогда активистка лейбористской партии - после избрания отказалась от своих партийных преференций, чтобы беспристрастно руководить работой палаты общин и учитывать интересы всех представленных в ней партий, включая малые. В ее стиле руководства присущие женщинам такт и доброжелательность соединялись с мужской твердостью. Главную же роль играли ее человеческая мудрость и профессионализм. Заслуги Бети Бутройд перед парламентом были отмечены присуждением ей почетных званий "Парламентарий Года", "Личность Года". После своего добровольного выхода в отставку с поста спикера (по достижении 70 лет) Бутройд остается авторитетным политиком и в Великобритании и за ее пределами.

Две женщины в палате общин и три в палате лордов были назначены на посты VIP'ов ("кнутов"), в задачу которых входит организационная работа внутри партийных фракций. Маргарет Джей стала первой женщиной лидером палаты лордов. Ежегодная конференция ЛПВ в октябре 1998 года впервые избрала женщину - Маргарет МакДонаг на ответственный организационный пост генерального секретаря. Об улучшении отношений ЛПВ с женщинами свидетельствовал и тот факт, что среди вступивших при Блэре новых индивидуальных членов партии женщины составили 45%, по сравнению с 40% среди всех индивидуальных членов.

Интерес к гендерным квотам как средству регулирования соотношения полов в законодательных органах возрос в Великобритании в связи с проходившими в мае 1999 году выборами в заново учрежденные решением правительства Тони Блэра шотландский парламент и уэльскую ассамблею. При выдвижении законопроектов о деволюции в Шотландии и Уэльсе правительство призвало все политические партии этих регионов при отборе кандидатов учитывать принцип равных возможностей. В январе 1998 года исполком ЛПВ вслед за исполкомами шотландского и уэльского отделений партии принял решение о введении в этих регионах на этапе отбора кандидатов практики попарного объединения более или менее адекватных друг другу по условиям округов с тем, чтобы от каждой пары обязательно выдвигались кандидатами мужчина и женщина. Они в свою очередь должны были решать между собой, от какого округа выступать каждому из них. В частичной форме на этих выборах применялся также принцип пропорционального представительства.

В результате доля женщин составила среди депутатов шотландского парламента -38%, уэльской ассамблеи - 40%, заметно превысив уровень женского присутствия в палате общин Великобритании. В уэльской ассамблее в составе лейбористской фракции женщин оказалось даже больше, чем мужчин⁴⁰. Помимо квот, важным фактором, способствовавшим достижениям женщин Шотландии и Уэльса на выборах в региональные законодательные органы явилась их многолетняя активная вовлеченность в местную политику. Итоги этих выборов продемонстрировали также связь между демократическими конституционными реформами в Великобритании и поддержкой принципа равных возможностей.

Позиции женщин укрепились также в ходе проходивших в Великобритании в июне 1999 года выборов в Европейский парламент, в основу которых был положен принцип пропорционального представительства. 6 из 11 центральных избирательных списков, предложенных к этим выборам, возглавлялись женщинами. Всего женщины составили более 40% кандидатов от лейбористской партии.

Трансформация гендерной политики ЛПВ и связанное с ней значительное продвижение женщин в коридоры власти, явились кульминацией продолжающейся уже несколько десятилетий женской революции в Великобритании. В силу своих идеологических и организационных особенностей и острой необходимости выхода из состояния длительной оппозиции ЛПВ оказалась более восприимчивой к европейской и глобальной тенденции превращения женщин из объектов в субъекты политики. В отличие от лейбористской, консервативная партия, несмотря на выдвижение первой женщины лидера партии и премьер-министра, не сумела адекватно отреагировать на перемены в настроениях женщин и предпринять радикальные меры по трансформации своих патриархальных традиций. Одним из результатов этого явилось изменение гендерной структуры электората обеих партии, способствовавшее победе лейбористов на всеобщих парламентских выборах в 1997 и 2001 годах.

Тем не менее, итоги выборов 2001 года, на которых количество женщин в палате общин осталось примерно на уровне выборов 1997 года (правда, в целом количество лейбористских депутатов даже немного сократилось), говорят об опасности "самоуспокоения" со стороны лейбористского руководства. В ходе последней избирательной кампании женщины традиционно оставались почти полностью "незаметными". А те меры в специфических интересах женщин, которые предприняло правительство Т. Блэра, - введение минимальной заработной платы (среди наиболее низкооплачиваемых больше женщин, чем мужчин), увеличение пособия на детей, принятие общенациональной стратегии воспитания детей, поощрение практики поддержки семьи в ходе трудовых отношений, новый налоговый кредит и т.д.⁴¹, не подчеркивались в избирательной пропаганде. В результате не удалось преодолеть апатию среди избирателей-женщин, о которой предостерегали опросы уже на протяжении года перед выборами.