МУЗЕР Р.ДЖ.

Аннотация

В статье рассматриваются отношения между избирательными системами и представительством женщин в четырех посткоммунистических странах, в которых применяются смешанные избирательные системы. Смешанные избирательные системы представляют собой прекрасную лабораторию для изучения последствий применения той или иной избирательной системы, поскольку избиратель опускает в урну два бюллетеня в соответствии с сильно различающимися избирательными правилами. Если рассматривать отдельно пропорциональную и одномандатную систему в условиях смешанных выборов, то окажется возможным установить последствия различных избирательных систем. При этом все остальные факторы полагаются константными. Я обнаружил, что в противоположность установившимся демократическим режимам посткоммунистические государства не демонстрируют значимых различий в отношении доли женщин, избранных в законодательные органы по одномандатным и пропорциональным округам в условиях смешанных систем. Лишь в одном случае - в России - отношение оказалось противоположным ожидавшемуся. Женщины получили в этой стране лучшие результаты в одномандатных округах по сравнению с пропорциональными округами. В данной статье я выдвигаю ряд причин такого отличия.

Исследователи, изучающие проблемы женского представительства в демократиях индустриальных стран, установили наличие существенной связи между избирательной системой и долей женщин, избранных в парламент. В установившихся демократиях система пропорционального представительства имеет тенденцию к повышению доли женского представительства в большей мере, чем система одномандатных округов¹. Однако Мейтленд показал, что в менее развитых странах нет систематической связи между пропорциональной системой и долей избранных женщин. Он высказал мнение о возможном наличии минимального порога политического развития, который необходимо перешагнуть для того, чтобы женщины могли эффективно организовываться и использовать такие институты, как избирательное право, в своих интересах. До достижения такого порога факторы, обычно влияющие на женское представительство в демократиях индустриальных стран, не действуют в менее развитых странах².

В данной статье я намерен исследовать влияние избирательной системы на женское представительство в ряде посткоммунистических государств. Это - исследовательская работа, цель которой - представить предварительный анализ того, как избирательные институты воздействуют на представительство женщин в восточной части Центральной Европы и в Евразии. Высказанные соображения не могут рассматриваться как окончательные потому, что эти страны находятся сейчас в переходном состоянии, при котором происходят значительные политические преобразования и изменения, что делает быстро устаревающими выводы, сделанные на примере первых выборов. Более того, поскольку эти страны являются новыми демократиями, количество выборов совершенно недостаточно для анализа; ведь речь идет об одной или о двух кампаниях в каждой стране, которые мы здесь рассматриваем. Это - дополнительная причина, побуждающая быть осторожным при обобщении полученных результатов.

Несмотря на эти оговорки, подобные исследования позволяют сделать некоторые важные наблюдения.

Во-первых, результаты первых выборов исключительно важны для легитимации новых демократий, борющихся за консолидацию своих новых демократических институтов. Одним из показателей демократической легитимации является уровень представительства женщин и меньшинств. Во-вторых, хотя первоначальные модели поведения и могут исчезать по мере того, как участники политических процессов приспосабливаются к возможностям новой системы, тем не менее, сохраняются и некоторая потенциальная зависимость, порожденная этими первыми опытами, которая может повлиять и на долговременные процессы.

Наконец, изучение институтов и их влияния почти всегда осуществляется в стабильных политических обществах. Мы очень хорошо знаем, как избирательные системы влияют на число партий и на уровень представительства женщин в установившихся демократиях, но мы гораздо меньше знаем о том, как существующие институты влияют на эти процессы в развивающихся государствах. Несмотря на это, введение впервые новых избирательных систем открывает огромные возможности для обновления институтов и для их функционирования.

Принципиально важно понять на основе прямых наблюдений непосредственные и потенциальные долгосрочные последствия преобразования институтов, осуществляемого в новых демократиях. Существует опасность значительных ошибок, если считать, что выводы относительно институциональных последствий, выявленные для установившихся демократий, могут быть полностью распространены на новые демократии.

Источиники: Представительство женщин - Inter-parliamentary Union website, "Women in National Parliaments", www.ipu.org ; Политические характеристики развития -- Рейтинг по шкале Rating on the Freedom House Scale of Political Rights and Civil Liberties политических прав и гражданских свобод за период 1996 - 97 (1 - высший показатель;7 - низший). Adrian Karatnycky, "The 1999 Freedom House Survey: A Century of Progress, Journal of Democracy, Vol. 11, No 1 (2000), pp. 187-200; Экономические характеристики развития - душевой уровень реального национального валового продукта (НВП), нормированный относительно уровня энергопотребления (с учетом разницы потребления энергии) - см.:. R. Adrian Karatnycky, et al., Freedom in the World: 1996-1997 (New York: Freedom House, 1997), pp. 582-583.

В Таблице 1 представлены проценты женщин, избранных в нижнюю палату законодательного института на самых последних выборах в ряде посткоммунистических государств, по которым доступны результаты и где состоялись многопартийные выборы³. Посткоммунистические государства представляют интересный набор ситуаций, позволяющих выявлять отношения между избирательными системами и представительством женщин. При коммунистической власти женщины достигли такого уровня грамотности, образования и участия в рабочей силе, который позволял им соперничать с соответствующим уровнем стран Запада и даже опережать их. Но женщины достигли такого положения при политических режимах, которые не допускали создания независимых политических организаций. Вот почему женщины не создали политических организаций, похожих на те, которые сопровождали возраставшую гендерную активность на Западе. Более того, не испытали они и той политической активности женских групп⁴, которая характерна для перехода от авторитаризма в развивающихся странах Латинской Америки⁵. Эти общественные условия, для которых свойственна слабость политических организаций и одновременно высокий уровень грамотности, образования и экономической активности, могут влиять различными и самыми неожиданными способами на институциональные нормы, и именно это обусловливает специфические отношения между женским представительством и избирательными системами в посткоммунистических государствах, совершенно отличающиеся от ситуации, существующей в установившихся демократиях и в демократизирующихся государствах других регионов мира.

При помощи прямого сопоставления посткоммунистических государств с другими регионами наша статья анализирует эти государства в рамках более широкой концепции сравнительных исследований. Специалисты, рассматривающие положение женщин в посткоммунистических государствах нередко отмечают, что женщины во многом утратили формальное представительство после установления демократических парламентов, формирующихся путем многопартийных выборов, основанных на принципе конкуренции. В период власти коммунистов женщины были относительно хорошо представлены в государственных институтах, достигли уровней формального представительства, которые были более высокими, чем в тех же странах до установления коммунизма, а также, и по сравнению с большинством западных демократий. Однако, известно, что высокий уровень представительства в коммунистический период не означал реальной политической власти для женщин. Хотя они и составляли значительную часть рядовых членов коммунистических партий и депутатов законодательных институтов в период коммунизма, в целом женщины не располагали позициями в органах действительной политической и экономической власти, построенной в высшей степени централизованным образом в Восточной Европе и СССР⁶. С введением демократизации законодательные органы по-настоящему стали центрами демократического принятия решений. Однако, отмена гендерных квот, применявшихся в период коммунизма, означала, что число женщин в этих институтах сократилось. Таким образом, демократизация привела к парадоксу для женщин в посткоммунистических государствах, который мог быть новым для них, но слишком хорошо знаком для женщин в большинстве демократических режимов, - к существованию возможностей для реального политического влияния через демократические политические институты и к неудаче их стремления приобрести значительное представительство в тех же самых институтах.

В посткоммунистических государствах наблюдается тенденция к значительно более низкому количеству женщин, избираемых в парламент по сравнению с устоявшимися демократиями, но к более высокому по сравнению с другими развивающимися странами. В посткоммунистических государствах экономика отстает по сравнению с передовыми демократиями индустриальных стран, в которых национальный доход на душу населения (в расчете на покупательную способность) более чем втрое выше. Даже менее развитые демократии значительно опережают по этому показателю посткоммунистические государства. Как было отмечено выше, женщины в этих государствах по ряду показателей своего общественно-политического положения, соперничают с женщинами стран Запада, иногда даже обгоняя их, и оставляют далеко позади женщин в развивающихся странах.

Такое положение ставит интересные вопросы относительно перспектив и возможностей, существующих для женщин в странах, где они достигли определенных уровней в гендерном отношении, но не имеют действенной политической организации, и все это в условиях экономических трудностей и политической неопределенности. Проблемам взаимодействия этих условий с избирательными системами и посвящена остальная часть этой главы.

Этот анализ будет основан на сравнении стран со смешанными избирательными системами. Смешанная избирательная система представляет собой прекрасную лабораторию для изучения последствий избирательных систем, поскольку каждый избиратель опускает в урну два бюллетеня, заполненных в соответствии с совершенно разными избирательными процедурами. Если пропорциональный и одномандатный уровень смешанных выборов рассматривать отдельно, то можно изучить последствия различных избирательных систем, поскольку все остальные факторы можно считать равнозначными. На основе имеющейся литературы можно было ожидать, что в условиях смешанной избирательной системы больше женщин будет избрано по пропорциональным округам, чем по одномандатным. Этот вывод, справедливый для стран с устоявшейся демократией, не обязательно относится к посткоммунистическим государствам.

Избирательные системы и женское представительство

Межнациональный анализ показывает наличие существенной связи между типом избирательной системы и долей женщин, избранных в законодательный орган. В среднем страны, использующие пропорциональную систему при партийных списках кандидатов, имеют более чем вдвое больше женщин (20%) по сравнению со странами, где действует система одномандатных округов (9%)⁷. Более того, женское представительство более значительно выросло в странах с пропорциональной системой, чем в странах с одномандатными округами⁸. Страны, в которых одновременно действуют обе системы (пропорциональная и одномандатная) показывают такое же различие в женском представительстве в зависимости от системы голосования⁹.

Хотя эмпирически достоверно установлено соотношение между пропорциональной системой и более высоким уровнем женского представительства в западных демократиях, причины такого соотношения менее ясны. По-видимому, в основе большей склонности пропорциональной системы содействовать избранию женщин в парламент лежит множество взаимосвязанных факторов. Некоторые исследователи утверждают, что выборы по партийным спискам смягчают культурные предубеждения в отношении женщин, заставляя избирателей голосовать за партии, а не за личности. Выборы, основанные на голосовании за конкретного кандидата при одномандатных избирательных округах, содействуют тому, что гендер становится намного более влиятельным фактором в момент принятия решения о том, как голосовать. Очень часто такое решение принимается не в пользу женщин - кандидатов¹⁰. Однако, эмпирические исследования дают убедительные свидетельства того, что гендерные предубеждения при голосовании уже не являются основным фактором при избрании женщин на государственные должности в США. Если женщины получают назначение от своей партии, то женские кандидаты основных американских партий пользуются на выборах такой же поддержкой, что их мужские партнеры¹¹. Другие объяснения связаны с величиной округов. Их смысл заключается в том, что поскольку многомандатные округа способствуют увеличению количества партий, то это снижает пороговый минимум, который следует преодолеть, чтобы быть избранным. Из этого делается вывод о том, что система таких округов способствует избранию большего числа женщин¹².

Другие исследователи обращают внимание на поведение партий в условиях пропорционального представительства. Партии считаются более способными откликнуться на давление, оказываемое на них с целью увеличить женское представительство, если выдвижение кандидатов осуществляется централизованно, как это происходит при пропорциональной системе. При одномандатной системе голосования процесс выдвижения кандидатов обычно находится под контролем местных партийных органов, или же решение принимается в ходе праймериз¹³. И в том и в другом случае увеличиваются возможности воспрепятствовать выдвижению кандидатами женщин¹⁴. Более того, при пропорциональном голосовании партии могут включать женщин в свои списки чтобы сбалансировать свой образ и обращаться к более широкому кругу избирателей. Такая ситуация не характерна для случаев, когда один кандидат является центральной фигурой соревнования в каком-либо округе¹⁵. В конечном итоге, длительность срок пребывания депутатов на своих постах в одномандатных округах обусловливает пролонгацию гендерного неравенства на местах; эту проблему намного проще преодолеть при системах пропорционального представительства с партийными списками, при которых сменяемость депутатов более высокая¹⁶.

Мейтленд и Стэдлэр включили эти особенности пропорциональной системы в "подражательную модель", чтобы объяснить более высокую представленность женщин при пропорциональных системах. Они уверяют, что увеличение женского представительства первоначально было предложено более мелкими партиями, которые связали себя с выдвижением женщин. Эта приверженность к женскому представительству была впоследствии подхвачена более крупными партиями, которые конкурировали с ними в одних и тех же округах. Затем этот процесс охватил весь идеологический спектр. Такая "подражательность" не является исключительной чертой пропорциональных систем, но она более широко и быстро распространяется при пропорциональных системах по ряду причин.

Многопартийность, зачастую возникающая при пропорциональных системах, предоставляет более широкие возможности для появления партий, "дружественно настроенных" по отношению к женщинам. Эти партии останутся малыми партиями и будут вытеснены из избирательного пространства при двухпартийной системе, обычно порождаемой одномандатной системой голосования.

Во-вторых, централизованный контроль выдвижения кандидатов партиями при пропорциональной системе оказывается системой, наилучшим образом реагирующей на внешние для партий требования увеличения представительства женщин. В конечном счете, угроза со стороны партий, выдвигающих на выборах женщин, более серьезна при пропорциональных выборах, поскольку там меньше расхождение между долей голосов и процентом полученных мест. В одномандатных округах задача состоит в том, чтобы завоевать первое место. Количество голосов не имеет значения. Вот почему в "надежных" округах даже значительная потеря голосов по отношению к третьей партии, выдвигающей женскую кандидатуру, не обязательно опасна для больших партий при окончательном распределении мандатов. При пропорциональной системе, когда существуют большие избирательные округа, даже маленький сдвиг в соотношении голосов может отобрать места у больших партий¹⁷.

Конечно, на женское представительство в законодательных институтах оказывают влияние многие социальные, экономические и культурные факторы, включая силу женского движения, культурные предубеждения за или против участия женщин в политике, относительное влияние правых и левых партий и социально-экономическое положение женщин¹⁸. Избирательная система лишь структурирует условия, в которых действуют кандидаты и избиратели; она не может детерминировать использование отдельными лицами положительных или отрицательных возможностей, заложенных в этих условиях. Это особенно очевидно при рассмотрении ситуаций, наблюдаемых за пределами демократий индустриальных стран.

Как уже отмечалось выше, факторы, которые существенно способствуют женскому представительству в западных демократиях, не имеют аналогий в менее развитых странах¹⁹. Если мы признаем это обстоятельство, то вопрос об институциональных влияниях ставится так: какие результаты данных конкретных институтов проявятся в данном конкретном социальном контексте, а не так: какой результат институциональные нормы окажут на политические процессы. Таким образом, связь между институтами и общественной структурой неопределенна, а выявление институционального воздействия вне структурных условий представляет большие трудности.

Сравнение различных результатов каждой из смешанных избирательных систем оказывается одним из способов выявления воздействия избирательной системы на представительство женщин. Смешанная избирательная система, которая позволяет избирателю опускать два бюллетеня, одновременно участвуя в пропорциональном и одномандатном голосовании, предоставляет уникальную возможность изучить последствия влияния разных избирательных систем, поскольку остальные возможные факторы, такие, как культура, социальные различия, уровень социально-экономического развития, можно считать несущественными. Такой подход к смешанным избирательным системам вытекает из метода контрольного сравнения, который применяется при изучении "случаев, различающихся по отношению к исследуемым переменным, но одновременно схожих по отношению ко всем другим важным переменным, могущим повлиять на зависимые переменные; эти остальные важные переменные могут тогда рассматриваться в качестве контрольных переменных"²⁰. Этот метод был успешно применен Патнэмом при изучении взаимосвязей между политическими институтами и социальными условиями в Италии и Лейпхартом, который исследовал²¹ изменения в избирательных системах в отдельных странах²². В условиях, когда в мире все чаще наблюдается введение смешанных избирательных систем, целесообразно применять метод контрольного сравнения при изучении влияния избирательной системы в некоторых весьма различных политических условиях - в установившихся демократиях, в менее развитых странах, в посткоммунистических государствах. Это увеличивает число случаев, открытых для контрольного сравнения и делает возможным успешное межнациональное сравнение.

Посткоммунистический опыт - сравнительный подход

Изучение последствий влияния избирательных систем на представительство женщин в посткоммунистических государствах является трудным делом. Все рассмотренные здесь подобные государства применяют ту или иную форму пропорционального представительства, либо раздельно, либо при сочетании пропорциональных и одномандатных округов²³. Поэтому избирательные системы не представляют собой значимых переменных, которые могли бы помочь в объяснении различий в женском представительстве в рамках региона или между посткоммунистическими государствами и другими регионами. Я исследую эту проблему, используя контрольное сравнение пропорциональных и одномандатных округов в условиях смешанной избирательной системы. При этом производится простое сравнение доли женщин, избранных по пропорциональным и по одномандатным округам. Я исхожу из предположения, что избирательная система, независимо от других вероятных факторов (которые можно считать постоянными), оказывает влияние на женское представительство в случае, если обнаруживается статистически значимое различие в пропорции женщин, избранных по разным избирательным системам. Рассматриваются следующие случаи: четыре посткоммунистические страны (Россия, Венгрия, Литва и Украина) и четыре передовые промышленные демократии (Германия, Италия, Новая Зеландия и Япония). Эти страны были выбраны на основе действующих в них смешанных избирательных систем и доступной статистики.

Все эти государства применяют смешанную избирательную систему, при которой избиратель опускает в урну одновременно два бюллетеня: один за партийный список по пропорциональной системе, а другой - за кандидата по одномандатному округу. За исключением Германии, смешанные избирательные системы во всех остальных странах имеют недавнюю историю. Таким образом, выводы, касающиеся влияния пропорциональной и одномандатной систем в установившихся демократиях, могут быть условными, поскольку они основаны на небольшом фактическом материале. Хотя пример установившихся демократий точно соответствует ожиданиям, высказанным в литературе, нет гарантий того, что такая ситуация продлится долго. Учитывая крайнюю ограниченность фактического материала, все выборы, по которым имелась достаточная информация, были включены в исследования как отдельные случаи. Так, рассмотрены два случая для России (1993 и 1995 гг.) и три случая для Венгрии (1990, 1994 и 1998 гг.).

Смешанные избирательные системы не унифицированы. Они сильно различаются по формулам электоральных правил для каждого типа представительства и по степени связи между этими двумя типами. Одномандатный уровень может использовать мажоритарное правило, при котором кандидат, получивший наибольшее число голосов, считается победившим (это практикуется в большинстве рассмотренных здесь случаев); возможно и мажоритарное правило голосования в два тура, когда во втором туре сталкиваются два кандидата, занявшие два первых места (Венгрия и Литва). При некоторых смешанных системах (Германия и Новая Зеландия) применяется система компенсаторных мандатов, которая обеспечивает приоритет пропорциональной системы в итоговом распределении мест в законодательном органе. Это обеспечивается посредством вычитания числа мест выигранных в одномандатных округах из числа мест полученных по пропорциональной системе. Другие смешанные системы (Россия и Япония) являются как бы параллельными, не признающими компенсационных мандатов. При этом мандаты, полученные по каждой системе, распределяются вне зависимости от результатов партии по другой избирательной системе. Наконец, в таких странах, как Венгрия и Италия, существует более сложная процедура увязки типов избирательных систем посредством компенсаторных мандатов, согласно которой осуществляется связь между двумя типами голосования при помощи системы компенсационных мандатов. Здесь голоса, полученные победившими кандидатами в одномандатных округах, вычитаются из "банка голосов", а оставшиеся включаются в компенсационный "банк", из которого места распределяются пропорционально доле голосов собранных каждой партией, чтобы усилить пропорциональное представительство. В Венгрии существует высший национальный уровень, служащий для распределения некоторого количества мест среди партий на основе их потерянных голосов (то есть голосов, которые были недостаточны для победы кандидатов этой партии и в одномандатных, и в пропорциональных округах).

Хотя эти различия между смешанными системами имеют значительные последствия для партий, действующих в рамках таких систем, их воздействие на женское представительство, видимо, менее заметно и более опосредовано. Когда я рассматриваю различия в доле женщин, избранных по разным системам голосования, то существование или отсутствие компенсационных мандатов за счет одномандатных округов, выгодное для пропорционального представительства, не оказывает большого влияния на общий результат анализа. Использование мажоритарного голосования в два тура в одномандатных округах может предоставить женским кандидатурам более широкие возможности в первом туре из-за большого размера таких округов (два против одного при многомандатной системе), и таким образом смягчить различия в женском представительстве между пропорциональными и одномандатными округами в этих странах. Но это не привело к существенно отличающимся результатам при мажоритарном голосовании в два тура в одномандатных округах (Венгрия и Литва).

В ходе исследования пришлось применить особые приемы для выявления женщин - депутаток. Для России и Украины женщин можно легко установить по отчеству кандидатов (примерно эквивалентному среднему имени в западных странах), которое имеет разные окончания в русском и украинском языках для мужчин и женщин²⁴. В японских документах в списках депутатов перед именем стоит "мистер" или "миссис". Определение женщин в партийных списках и списках одномандатных округов Венгрии и Германии проводилось с использованием вторичных источников. В трех других странах (Литва, Италия и Новая Зеландия) списки кандидатов, полученные по Интернету, сопровождались фотографиями, которые и помогли выявить женщин - депутаток. Построенные на основе этих данных таблицы содержали ряд дихотомических переменных: пол депутата, характер избирательного мандата (то есть округ и способ избрания), партийную принадлежность в случае, если таковая имелась. В выборку вошли 4134 кандидатки, выдвигавшиеся в ходе 11 избирательных кампаний, прошедших в 8 странах.

Источники: Россия - Федеральное собрание. -М.: Панорама, 1996; Федеральное собрание: Совет Федерации, Государственная Дума. Справочник. М.: Панорама, 1996. Венгрия - Montgomery, K., Ilonszki, G., 1999. Explaining the Puzzle of Women's Representation in the Post-Communist Hungarian National Assembly. Paper presented at the Conference on Women's Representation in Eastern Europe, Bergen, Norway. Литва - Parliamentary website, http.//rclrs.lt. Германия - Kolinsky, E., 1993. Party Change and Women's Representation in Unified Germany. In: Lovenduski J., Norris, P. (Eds.), Gender and Party Politics. Sage, London, p.142. Новая Зеландия - Parliamentary website :www.parliament.govt.nz. govt.nz. Италия - Election website: http://www.camera.it. Япония - Parliamentary website.

Таблица 2 показывает процент женщин, избранных по пропорциональным и одномандатным округам в каждой стране, и хи-квадратичные тесты отношений между полом кандидата (0 - женщина, 1 - мужчина) и избирательной системой (0 - одномандатная, 1 - пропорциональная)²⁵. В каждом случае, за исключением одного (Россия, 1995 г.), более высокий процент женщин был избран по пропорциональным, а не по одномандатным округам в условиях смешанной избирательной системы. Однако наблюдалось очень значительное отличие между посткоммунистическими государствами и развитыми демократиями индустриальных стран. В демократиях индустриальных стран различия между последствиями голосования по двум системам были существенными; в них более чем вдвое больше женщин избирается по пропорциональным, чем по одномандатным округам. В посткоммунистических странах различия по двум системам голосования были не такими большими.

Анализ на основе критерия хи-квадрат показал, что ко всем демократиям индустриальных стран не применима нулевая гипотеза, заключающаяся в том, что избирательная система не влияет на женское представительство. Эта нулевая гипотеза может быть отброшена только для одного случая среди посткоммунистических государств, а именно, для Венгрии. Но даже в Венгрии это ситуация изменилась на последних выборах, на которых различия в доле избранных женщин по пропорциональным и одномандатным округам оказалось статистически не значимыми. Более того, в посткоммунистических государствах имеются случаи (Россия 1995 г.), когда реальные соотношения оказались противоречащими ожидавшимся. На парламентских выборах 1995 г. в России женщины одержали победу в существенно более высокой пропорции в одномандатных округах по сравнению с пропорциональными округами²⁶. Проявилась статистически значимая отрицательная корреляция между применением пропорциональной системы и числом женщин, избранных в парламент.

Эти данные говорят о том, что динамика соотношения между избирательными системами и женским представительством по-разному функционирует в посткоммунистических странах и в демократиях индустриальных стран. Появились дальнейшие доказательства сильного влияния пропорциональной системы на возрастание женского представительства в индустриальных странах развитой демократии, подтвердив тем самым результаты других межнациональных исследований²⁷. Но это влияние пропорциональной системы не характерно для большинства посткоммунистических государств, а в одном из них наблюдается обратная зависимость. Это может просто быть результатом политического перехода, который выльется в перемены, напоминающие западные модели, после того, как партии и избиратели приспособятся к возможностям их новых избирательных систем. Поразительно, однако, что подобного периода адаптации не наблюдалось в смешанных типах избирательных систем развитых демократий. Или же отсутствие систематического отличия в представительстве женщин в зависимости от типа голосования (пропорционального "за партийные списки" или одномандатного) может быть частью долговременной ситуации в посткоммунистических государствах, при которой, несмотря на достигнутый женщинами высокий уровень грамотности, образования и экономической активности, сами эти государства, как и менее развитые страны, еще не переступили некоторого минимального порога развития. Прежде чем высказать некоторые соображения по поводу условий, отличающих посткоммунистические государства от демократий индустриальных и развивающихся стран, я рассмотрю влияние политических партий на женское представительство в регионе, а также взаимосвязь между партиями и избирательными системами

Эффект влияния политических партий

Возможно, то обстоятельство что в посткоммунистических государствах проведение пропорциональных выборов не приводит к существенному усилению женского представительства, объясняется последствиями вмешательства в этот процесс политических партий. Кросс-национальные исследования показывают, что социалистические и социал-демократические партии способствуют избранию большего числа женщин. В этих же странах одновременно существует выраженная отрицательная корреляция между сильными правыми партиями и долей избранных в парламент женщин²⁸. Если некоторые партии являются более "дружественными" для женщин-кандидатов, чем другие, то тогда различия между пропорциональной и одномандатной системами при смешанном голосовании может быть объяснено степенью успешности этих партий в одной из двух этих систем в гораздо больше мере, чем общим выдвижением женщин всеми партиями, независимо от того, какая это система. Использование компенсационных мандатов в "связанных" смешанных системах, при которых места, полученные в одномандатных округах, вычитаются из общего количества, а остатки распределяются среди кандидатов, выступавших в пропорциональных округах, но не набравших необходимого числа голосов, усиливает потенциальное влияние фактора политических партий.

Монтгомери и Илонски сформулировали свои выводы, пытаясь объяснить сдвиг в характере воздействия пропорциональной системы на представительство женщин в Венгрии между 1990 и 1994 гг. Венгерские выборы 1990 г. - представляют собой единственный рассмотренный здесь случай, который показал сильную положительную связь между пропорциональным голосованием и избранием женщин. Однако, в 1994 г. эта связь уменьшилась, хотя и осталась положительной для избрания женщин; результат влияния пропорционального голосования был единственным значимым фактором (R = .135)²⁹. К 1998 г. статистически значимое отношение между избирательной системой и гендером в Венгрии больше не наблюдалось. Монтгомери и Илонски объясняют это значительным ростом доли женщин, избранных по мажоритарному принципу, и одновременно незначительным сокращением представительства женщин, избранных по пропорциональной системе. Они отмечают, что сокращение различий между пропорциональным и одномандатным уровнями может объясняться электоральным непостоянством женщин, что и сказалось на женском представительстве, поскольку партии не получили значительного количества мандатов для распределения их между различными группами (включая женщин) внутри самих партийных списков. Более того, это электоральное непостоянство уменьшило влияние избирательной системы путем значительного перераспределения количества мест, полученных в соответствии с мажоритарным и пропорциональным голосованием партиями весьма отличающимися друг от друга по своим методам продвижения женщин. Например, успех женщин в одномандатных округах приходится исключительно на долю успешного выступления на выборах Венгерской социалистической рабочей партии (ВСРП) в 1994 г., когда на ее долю пришлись все 15 женских депутатов, избранных по одномандатным округам. Поскольку мандаты, полученные в одномандатных округах были вычтены из общенационального пропорционального избирательного округа, ВСРП не получила так много мест по пропорциональной системе голосований, как это было бы в ином случае. Поэтому в Венгрии в одномандатных округах было избрано больше женщин по одномандатной системе, чем по пропорциональной, не из-за изменения соотношения между избирательными системами и женским представительством, а из-за электоральных результатов обеих партий по каждой системе. Дополнительным доказательством влияния взаимосвязи между успехами партии и избирательными системами явился тот факт, что популистский Демократический Форум (ВДФ), который предложил незначительное число женщин, получил совершенно противоположные результаты по пропорциональной и одномандатной системам (успешный результат по в одномандатной системе и меньшее число мандатов по пропорциональной - в 1990 г.; провал в одномандатной системе и успех в пропорциональной - в 1994 г.)³⁰.

Все это не означает, что влияние политических партий полностью исключает воздействие на женское представительство избирательных систем. Конечно, соотношение между избирательными системами и успехом партий может рассматриваться как одно из средств влияния этих систем на женское представительство. Например, партия Женщины России, то есть партия женщин, на долю которой пришлось в 1993 г. 36% женщин, избранных в Государственную думу, обязана своим существованием наличию в России пропорционального федерального округа. Строго одномандатная избирательная система вытеснила бы эту партию из законодательного органа, поскольку у нее не было достаточного количества конкурентоспособных кандидатур на местах, которые могли бы завоевать места в одномандатных округах. Вот почему пропорциональная система способствовала женскому представительству, ибо она содействовала укреплению и успеху партии, выступающей за избрание женщин. Это совпадает с аргументацией Мейтленда и Стэдлэра о том, что пропорциональная система является причиной более высокого уровня женского представительства, благодаря "эффекту подражания", возникающему с появлением дружественных женщинам партий, которые добиваются значительной поддержки на выборах³¹. Из этого следует вывод: результаты воздействия избирательной системы реализуются или смягчаются через политические партии, а это усложняет любое простое соотношение между данной избирательной системой и расширением представительства женщин.

Для выявления относительного важности избирательной системы и партийной принадлежности мы прибегли к методу линейной регрессии. В качестве зависимых переменных был выбран пол представителя (0 - мужчина, 1 - женщина). За независимые переменные были приняты избирательные системы (0 - одномандатная система, 1 - пропорциональная). К мнимым переменным³² были отнесены все значимые партии (партии, получившие пять и более мандатов)³³.

Таблица 3 представляет результаты линейной регрессии для российских выборов 1993 г. После контролирования влияния политических партий переменная избирательной системы становится статистически значимой и меняет свои знаки. Избирательная система оказывается отрицательно связанной с избранием женщин. Линейная регрессионная модель статистически значима при уровне р < .001 и точно предсказывает 92% наблюдений³⁴. Это соответствует соотношению, обнаруженному в ходе вторых российских выборов 1995 г., когда после безуспешной попытки избирательного объединения "Женщин России" преодолеть 5% барьер в пропорциональных округах, значительно большее число женщин было избрано в одномандатных округах. Анализ регрессии показывает, что такая же общая тенденция проявлялась и в 1993 г., но была замаскирована успехом Женщин России в пропорциональных округах.

В большинстве случаев переменная "тип избирательной системы" оказываются статистически не значимой при объяснении гендерного представительства. На венгерских выборах 1994 г. переменная избирательной системы превысила порог статистической значимости и осталась положительно связанной с избранием женщин при сопоставлении с влиянием политических партий. Но различие между регрессией и значением двойственного соотношения в хи-квадратичном анализе было второстепенным. Более того, хи-квадратичный анализ регрессионной модели дал статистически не значимый результат. На российских выборах 1995 г. тип избирательной системы оказался в обратном соотношении с женским представительством (то есть, женщины больше избирались по одномандатным округам, а не по многомандатным/партийно-пропорциональным округам), даже при сопоставлении результатов голосования c влиянием партии. Россия, действительно, представляет собой исключение из правила. В противоположность всем остальным случаям, женщины преимущественно избираются здесь в одномандатных, а не в пропорциональном общефедеральном округе³⁵.

Возможные объяснения

Как объяснить кажущееся отсутствие влияния избирательной системы на женское представительство в посткоммунистических государствах, если пропорциональная система так существенно связана с более высокой долей женщин среди депутатов законодательных органов в развитых демократиях индустриальных стран? Согласно Мейтленду, можно сделать вывод о том, что посткоммунистические государства, как и менее развитые демократии Третьего мира, еще не достигли уровня политического и социально-экономического развития, который позволил бы женщинам так сорганизоваться, чтобы воспользоваться всеми институциональными возможностями³⁶. Этот вывод частично совпадает с фактами, которые приведены в нашей статье. Но некоторые особенности женского представительства в условиях одномандатной и пропорциональной систем в посткоммунистических государствах дают право говорить о том, что посткоммунистические государства могут проявить особые черты политической "слаборазвитости", что тормозит действие положительного влияния пропорциональной системы на женское представительство.

Посткоммунистические государства уникальны потому, что отсутствие статистически значимых различий в женском представительстве между пропорциональной и одномандатной системами в той же степени обязано относительному успеху женщин в одномандатных округах, как и относительно низкому уровню женского представленности в выборах по пропорциональной системе. Если сравнивать средний процент женщин, избранных в соответствии с одномандатной и пропорциональной системами в посткоммунистических государствах с данными по передовым промышленным демократиям, то можно обнаружить, что женщины в посткоммунистических государствах выступают лучше в одномандатных округах, чем их женщины на Западе (9,75% против 9,64% соответственно), но значительно хуже в выборах по пропорциональному принципу (12,38% против 25,65% соответственно). Таким образом, парадокс, касающийся взаимосвязи между избирательными системами и женским представительством в посткоммунистических государствах, является двойственным по своему характеру. Как же объяснить относительную неудачу женщин в выборах по пропорциональному принципу и их относительный успех в выборах по одномандатному принципу?

Предлагаемое ниже объяснение неизбежно является предварительным по своему характеру. Углубленный анализ отдельной страны требует раскрыть множество факторов, определяющих взаимодействие между мобилизацией женщин, их политическим и социально-экономическим окружением, и правилами, регулирующими проведение выборов. Тем не менее, несколько условий пост-коммунистической политики могут быть названы как возможные объяснения характера женского представительства в этих странах.

Во-первых, неравномерность величины партий может быть частичным объяснением относительно низкого процента женщин, избранных по пропорциональной системе. Обнаружено, что величина партии находится в положительной корреляции с представительством женщин по пропорциональной системе. Она соотносится с числом мандатов, которые партия ожидает получить в округе. Если партия в округе получает больше мандатов, то она имеет возможность включить в число избранных также и кандидатов из нижней части списка. Дело в том, что в партийных списках женщины с большой вероятностью занимают средние и низшие позиции. Поэтому они имеют больше шансов добиться избрания, если небольшое число крупных партий получают много мандатов в пропорциональном округе, чем в случае получения немногочисленных мандатов большим числом партий в округе³⁷. Этот вывод еще более значим для посткоммунистических государств, где женщины еще не стали организованной силой, и поэтому не могут заставить партии включать значительное число женщин на первые выигрышные позиции в их списках.

Посткоммунистические государства обладают одним из наиболее высоких в мире уровней партийной раздробленности. Используя метод измерения количества партий, предложенный Таагером и Лаасло, для посткоммунистических государств в среднем получим 7,6 партий³⁸, имеющих парламентское представительство. В то же время, демократии индустриальных стран, включенных в наше исследование, имеют в среднем только 4,6 партий с парламентским представительством³⁹. Может быть, женщины не добиваются большого количества парламентских мест на выборах по пропорциональной системе в посткоммунистических государствах из-за раздробленности их партийных систем. При таком большом числе партий, выдвигающих своих кандидатов, избираются те лица, которые стоят в списках на первых позициях, а среди них преобладают мужчины.

Партийная раздробленность может также способствовать успеху женщин в одномандатных округах. Вопреки имеющемуся сравнительному опыту, одномандатная система выборов не привела к ограничению количества партий в ходе посткоммунистических выборов. В России многопартийные выборы привели к выдвижению в среднем шести значимых кандидатов вместо двух, как ожидалось, судя по литературе⁴⁰. Такое множество кандидатур в одномандатных округах может побудить женщин участвовать в выборах, ибо в результате, как и под воздействием большой величины округа, снижается минимальный порог голосов, достаточных для избрания. Если количество кандидатов в одномандатных округах оказывается выше ожидаемого, то больше женщин могут выдвинуть свои кандидатуры, хотя и не обязательно победить на выборах.

Во-вторых, относительно высокий уровень образования и экономической активности женщин в посткоммунистических государствах может частично объяснить более высокий процент женщин, избранных по одномандатным округам. Коммунистическое законодательство, хотя и не обеспечило равноправия женщинам, создало, тем не менее, "критическую массу" высокообразованных, профессионально подготовленных женщин, способных успешно конкурировать с мужчинами на свободных выборах. Сравнение кандидаток и кандидатов в России показывает, что женщины, победившие на парламентских выборах 1993 и 1995 гг. имели такой же профессиональный уровень, как и мужчины⁴¹. Конечно, высокий образовательный и профессиональный уровень должен действовать в пользу женщин, в выборах как по одномандатной, так и по пропорциональной системе. Одинаковые качества и профессионализм, которые способствуют появлению большего числа женщин, способных выдержать соревнование на выборах с мужчинами по одномандатной системе, одновременно могут помогать женщинам добиваться удобных позиций для избрания и в партийных списках на выборах по пропорциональной системе. Это подводит нас к последнему условию, отличающему посткоммунистические государства от других регионов.

В-третьих, политический характер и организационная сила политических партий в посткоммунистических государствах может сильно повлиять на взаимосвязь избирательных систем с женским представительством. В общем, женские организации в этих государствах еще оказываются неспособными заставить партии принимать нужные им решения или включать женщин в свой состав в качестве формальных и неформальных членов. Поэтому централизация решений о выдвижении кандидатов в руках партийных лидеров считается благоприятным для женщин фактором в установившихся демократиях; но она может иметь обратный эффект в переходный период, переживаемый посткоммунистическими государствами. Патриархальные отношения и коммунистическое законодательство могут сделать партии (из-за централизации составления списков в руках партийного руководства при пропорциональной системе) препятствием, а не поддержкой женского представительства в посткоммунистических государствах. И, напротив, отсутствие институционализации партийных систем в посткоммунистических государствах означало, что партии играют менее важную роль в выдвижении кандидатов и в обеспечении голосования избирателей.

В крайних случаях России и Украины независимых кандидатов оказывается больше, чем партийных, и они получают больше мест, чем любая из политических партий⁴². При таких выборах женские политические деятели могут располагать лучшими шансами для избрания в одномандатных округах, чем рассчитывать попасть в верхние строчки в партийных списках. Положение осложняется партийной раздробленностью, которая сокращает число обеспечивающих избрание позиций в партийных списках, и снижает избирательный порог в одномандатных округах.

Заключение

Опыт женского представительства в посткоммунистических государствах представляет собой загадочное явление, которое нуждается в объяснении. За исключением рассмотренных здесь венгерских выборов, первые выборы в посткоммунистических государствах представляют собой исключения из существенных институциональных связей, выявленных для установившихся демократий, - а именно из положительной корреляции между пропорциональными системами и женским представительством. Возможно, такое исключение является результатом более низкого социально-экономического развития, что сближает посткоммунистические государства с менее развитыми государствами. Это было обнаружено Мейтлендом. Может быть, вообще отсутствует существенная связь между избирательными системами и гендерным представительством. Однако, тот факт, что женщины в посткоммунистических государствах добиваются относительного успеха в выборах по одномандатным округах, усложняет картину и требует дополнительных исследований. Почему Венгрия больше приблизилась к западной модели на первых выборах, но на последующих от нее удалилась? Почему Россия является исключением, поскольку здесь избирается больше женщин в одномандатных, а не в пропорциональном общефедеральном округе?

Исследования в указанных направлениях дадут дополнительную аргументацию в пользу того, что изучение институтов должно опираться на социальный и политический контекст, в котором они функционируют. Это не означает, что избирательные системы или институты в целом не воздействуют на политические процессы. Но институты по-разному влияют на них в различных условиях, и не могут рассматриваться как фактор, одинаково действующий в любой ситуации. Тот, кто пытается быстро найти некое простое институциональное решение проблемы низкого женского представительства в посткоммунистических государствах, не найдет ответа в избирательной системе, во всяком случае, в краткосрочном плане. Маловероятно, что введение пропорциональной системы или включение мажоритарных элементов в смешанную систему может привести к существенному изменению гендерного баланса в посткоммунистических парламентах.