Бюджет и бюджетный процесс в России

В фокусе моих научных интересов находится критический анализ оснований доминирующей экономической парадигмы и связанной с ней неолиберальной политики с позиций феминизма, а также гендерные следствия ее в странах с переходной экономикой.

Западная экономическая наука стремится сегодня учитывать не только чисто экономический эффект проводимой политики, но и ее социальный результат, все больше склоняясь в сторону концепции социального воспроизводства. В частности, феминистская экономическая теория внесла значительный вклад в такую переориентацию, стремясь учитывать внерыночные формы экономической деятельности и рассматривать экономику как процесс воспроизводства человеческой жизни в целом. В соответствии с этим подходом не только индивид, но также государство и семья являются важнейшими агентами экономических отношений. Возрастает экономическая роль других некоммерческих субъектов рынка (например, неправительственных организаций).

Воспроизводство человеческой жизни и условий ее существования, материальных и нематериальных (рождение и воспитание детей, забота о больных и пожилых, деятельность, связанная с ведением домашнего хозяйства, удовлетворение потребностей эмоциональных связей, общения и т.д.) обеспечивается сегодня как на рыночной, так и на нерыночной основе. По мнению многих исследователей, привычное для индустриального общества обособление экономической сферы от социальной, от процессов социального воспроизводства, выделение ее в самостоятельную систему со своими собственными целями и динамикой, находящее отражение в особом типе дискурса - "экономической теории", - это обособление экономики подходит сегодня к концу.

Однако в контексте этих глобальных изменений хотелось бы подчеркнуть достаточно очевидную тенденцию: экономическая наука применяет к развитым западным обществам и к обществам "с переходной экономикой" различные (зачастую противоположные) парадигмы. Новые концепции и экономические подходы, представляющие альтернативу жесткой логике экономической рациональности как рациональности рынка, не находят применения там, где речь идет о рыночных реформах в постсоциалистических странах. Тот тип политико-экономического дискурса, который сложился в основном под влиянием импортируемой с Запада доминирующей экономической теории, модифицированной в соответствии с идеологическими нуждами легитимации рыночных реформ - этот тип дискурса обладает собственным жестким порядком. В рамках этого дискурса рыночная модернизация рассматривается прежде всего как средство создания эффективной экономики, обеспечивающей максимальный экономический рост в качестве главного средства решения социальных проблем. Вопрос о социальных ориентирах экономического развития остается, таким образом, за рамками универсалистской концепции рыночной модернизации. Предпринятые в начале перестройки робкие попытки осмысления катастрофического опыта "рост-ориентированного" развития советской экономики не получили, к сожалению, продолжения, и издержки социалистического типа хозяйствования были позднее списаны на "отсутствие рыночного механизма". Верх одержала техницистская концепция рынка как универсального регулятора, обеспечивающего не только экономически эффективный, но и социально справедливый порядок. Таким образом, парадокс обществ "новой демократии" состоит в том, что они вынуждены реконструировать рыночную экономику, основанную на иерархическом дуализме экономического и социального (маскулинного и феминного) как раз тогда, когда в развитых странах начинают обнаруживаться тенденции становления "постэкономичеcкого" общества.

Окончание холодной войны и победа либеральной идеологии создали ситуацию, для которой характерна "односторонняя поляризация символических преимуществ на стороне Запада", что сказалось прежде всего на развитии социальных наук в постсоветских обществах. Они оказались, как правило, совершенно нечувствительны к вестерн-центристской ориентации того типа научного знания, который стал у нас доминирующим. Политика "интеграции в мировую экономическую систему" также оценивается и получает идеологическую легитимацию с позиций этого вестерн-центристского подхода.

В этом контексте позиция международных финансовых институтов (МБРР и МВФ), оказывающая значительное влияние на социально-экономическую политику наших стран, заслуживает специального анализа с точки зрения феминистской перспективы. Это касается Украины еще в большей степени, чем России, потому что Украина обладает гораздо меньшими экономическими, политическими и символическими ресурсами для проведения самостоятельной, независимой от Запада политики. К тому же после распада Союза геополитическая ситуация сложилась таким образом, что чем хуже экономическая и политическая ситуация в России, тем большее давление испытывает Украина со стороны международных финансовых институтов, со стороны США.

Не претендуя в этом докладе на такой анализ, я хотела бы указать на некоторые моменты, существенные на мой взгляд, для постановки проблемы. Необходимо в полной мере осознать тот факт, что с распадом сначала СЭВ, а затем и единого народнохозяйственного комплекса Союза, независимые государства СНГ действительно оказались перед проблемой интеграции в мировую экономическую систему. Эта проблема, встающая перед каждым государством по-своему, имеет много аспектов. Однако особенно важно, что эта система имеет собственную жесткую иерархическую структуру, замаскированную демократической риторикой "содействия экономическому развитию".

Признанный теоретик немарксистской ориентации Эммануил Валлерстайн разработал, как известно, концепцию "капиталистической мир-экономики", организованной иерархически как самовоспроизводящаяся система, в которой так называемые "центр" и "периферия" выполняют различные роли и структурированы различным образом. Одна из внутренних закономерностей капиталистической мир-экономики состоит в том, что доминирующее государство, достигающее гегемонии за счет большей экономической эффективности, стремится установить такой институциональный порядок, который обеспечил бы ему долгосрочные экономические преимущества. Таким условием является максимально открытый и свободный мировой рынок. Доминирующее государство сохраняет свою гегемонию, навязывая институциональные ограничения на степень свободы и открытости мирового рынка различными способами. Очевидно, что международные финансовые институты (МВФ и МБ) являются институтами капиталистической мир-экономики и соответственно одним из инструментов политики, структурирующей отношения "центр-периферия".

Однако какое отношение имеет концепция Валлерстайна к интересующей нас проблеме гендерных противоречий в переходной экономике? Одним из следствий его теории является взгляд на существующую модель семьи, точнее, домашнего хозяйства, как сложившуюся исторически в связи с потребностями "капиталистической мир-системы", и существенно различающейся от "периферии" к "центру". Вместо упрощенной нуклеарной модели семьи, подразумевающей мужчину-работника и женщину-домохозяйку (а также заработок мужчины как основу семейного дохода), которая стала "нормой" в социальных науках, Валлерстайн предлагает рассматривать ее как историческое образование, границы и структура которого подвержены изменениям под влиянием государственной политики, а также (что не всегда заметно) - под влиянием циклов и тенденций мировой экономики. Стагнация мировой экономики вызывает сокращение доли заработной платы в структуре семейного дохода и возрастание доли subsistence income (непосредственный вклад членов семьи в ведение домашнего хозяйства), а также рыночного дохода (т.е. видов дохода, связанных прежде всего с женским участием) и оказывает давление на домашние хозяйства в сторону увеличения самоэксплуатации. Аналогичное происходит и в секторе домохозяйств, когда страна меняет свои позиции в мировой экономической системе или заново в нее интегрируется (как страны переходной экономики).

Интеграция в систему современной мир-экономики стран бывшего советского блока несомненно представляет собой глобальное потрясение как для самой системы, так и для этих обществ. Учитывая также тенденцию мирового экономического спада и внутренний экономический кризис в этих странах, нельзя недооценивать влияние этих "геополитических" факторов на гендерную ситуацию и социально-экономическое положение женщин в переходной экономике. И политика институтов "капиталистической мир-экономики" не может не быть амбивалентной по отношению к этой ситуации.

По мере того, как развеивается эйфория "незалежности" и ожидания немедленных результатов "радикальных реформ", становится понятно, какое место отведено Украине в мировой экономической системе, в какие формы зависимости она оказывается втянутой. Очевидно, что это отнюдь не место промышленно развитой страны с высоким научным и культурным потенциалом, который она могла бы развивать и использовать для выхода на мировые рынки, это место развивающейся страны, отличающейся "избыточно" высоким образовательным уровнем населения и "избыточным " в рамках новой внешнеэкономической ситуации производственным потенциалом. По мнению экспертов международных финансовых институтов, Украина имеет слишком много вузов и школ, она не может позволить себе такую развитую систему образования. Этот вывод является вполне закономерным с точки зрения вестерн-центристской системы социального и экономического знания, а также следствием господствующей сегодня парадигмы экономической рациональности, о которой шла речь в первой части доклада. Экспорт в страны "новой демократии" такого типа социального знания является составной частью механизма неэквивалентного обмена между центром и периферией и распространения действия этого механизма на новые регионы.

По оценкам независимых экономистов, политика финансовой стабилизации, проводимая в Украине под давлением МВФ (и отвечающая интересам правящей политической элиты), будучи оторванной от реального критического состояния экономики и социальной сферы, и не сопровождаясь структурными реформами и преобразованиями на микроуровне, привела к разрушению денежного обращения, ухудшила и без того тяжелое положение промышленности и создала беспрецедентную задолженность по выплатам заработной платы и пенсий гражданам, поставив большинство семей на грань выживания. Катастрофические последствия этого политического курса особенно очевидны для Восточной Украины, которая являлась до распада Союза индустриально развитым регионом с высокотехнологичными производствами и развитой научной сферой - аэрокосмической и оборонной, - интегрированной в единую советскую экономику. Политика разрыва экономических связей с Россией и декларируемая "переориентация на Запад" оказалась политикой уничтожения целых отраслей, продукция которых не имеет выхода на внешние рынки. В их существовании и развитии не заинтересован ни Запад, ни Россия, оказавшаяся теперь в рядах конкурентов, ни украинское правительство...

Как известно, несколько месяцев назад украинское правительство под давлением американской стороны отказалось участвовать в совместном с Россией проекте, связанном с поставкой турбин для строительства электростанции в Ираке. Харьковский промышленный гигант "Турбоатом" и ряд других предприятий понесли значительные убытки, отразившиеся на положении тысяч семей. Объединение директоров предприятий и крупнейших НИИ, которое получило название "Харьковская инициатива", потребовало от украинского правительства и американской стороны компенсации убытков. Однако американская делегация, рассматривавшая возможности инвестирования в экономику Харькова и Восточной Украины, традиционно предложила "поддержать малый бизнес". Харьковские предприятия могли бы продолжать развивать взаимовыгодные экономические связи со странами Северной Африки и Ближнего Востока, установленные еще во времена Советского Союза... но зависимость украинской политики от стратегических интересов США и международных финансовых институтов закрывает эту возможность.

Все это имеет, на мой взгляд, непосредственное отношение и к социальной политике, и к гендерным проблемам. Техническая и финансовая помощь, которую мы принимает сегодня на предлагаемых нам условиях, не может решить тех проблем, которые существуют сегодня в Украине. Правда, что Мировой банк, как и другие международные институты, имеют сегодня структуры, которые ставят своей целью гендерное развитие и продвижение гендерных программ. Но результаты этой политики, проводимой одной рукой, зачастую перекрываются следствиями другой, глобальной политики, структурирующей отношения богатого и свободного "центра" и экономически отсталой, зависимой "периферии" в капиталистической мир-экономике.