Людмила Попкова

1. Введение. Новое женское движение в США и его разновидности

Женское движение США второй половины 20 века, как одно из первых и наиболее развитых, определило основные идейные, организационные формы современного феминизма и гендерных политик западных индустриальных стран. Возникнув в середине 19 века как движение за равные права женщин с мужчинами, феминизм первой волны завершился в 1920-е годы решением своей главной задачи — предоставлением американкам избирательных прав. Спад женской активности после получения в 1920 году избирательных прав в результате принятия 19-й поправки к Конституции оставил нерешенными многие задачи обеспечения формально-юридического равенства. Начавшаяся в 1960-е годы новая волна массового женского движения, не ограничившись формально-юридическим равноправием, произвела своего рода социокультурную революцию в Америке, подорвав патриархатную систему ценностей, социальных практик и институтов. Под влиянием феминистской политики, направленной на изменение властных отношений в обществе, оказались все сферы публичной и частной жизни. Стержнем эволюции государственной гендерной политики становится переход от политики равных прав к обеспечению равных социальных возможностей для женщин и мужчин.

Пик женского движения приходится на 1960-1970-е годы, десятилетия массовых социальных потрясений, названных в американской историографии «революциями»: студенческой, афро-американской, этнической, контркультурной. «Женская революция», которую ее участницы называли «второй Американской революцией», с момента возникновения была неоднородной по типам феминистских идеологий и формам коллективных действий. Учитывая всю совокупность факторов, исследователи выделяют два основных направления: движение за права женщин (the women's rights movement) и женское освободительное движение (the women's liberation movement или Women's Lib).

Движение за права женщин, первое по времени возникновения, во многом наследовало задачи суфражизма и социального феминизма 1930-х годов. В основу программных установок умеренного крыла, как и в предшествующий период, легла идейно-политическая концепция либерального феминизма. Левое крыло женского освободительного движения, возникнув на волне молодежного протеста, имело в своем идейном арсенале широкий спектр объяснительных концепций патриархата и моделей женского освобождения. Объединяющая разные идеи радикальная парадигма ориентировала не на законодательное реформирование, а на изменение женского сознания, поведения и социокультурных практик.

Либерально-феминистское движение за права женщин в организационном плане было представлено централизованными, формальными структурами, с четко установленными правилами, программами действий. Радикальное крыло действовало на основе созданных снизу (grass-roots) небольших неформальных групп женской взаимопомощи и взаимодействия, принципиально отвергавших любую иерархию.

В силу своих идейных установок и организационных форм, первое направление оказалось наиболее влиятельным в законодательной и исполнительной структурах власти. Более того, движение за права женщин во многом имело государственные корни. Своему возникновению в середине 1960-х годов оно, в первую очередь, обязано деятельности созданной в 1961 году президентской Комиссия по статусу женщин. Пришедший к власти под неолиберальными лозунгами «новых рубежей для Америки» президент Джон Кеннеди должен был выполнить свои предвыборные обещания женскому электорату. Демократическую партию волновала проблема так называемого гендерного разрыва в голосовании. Традиционно республиканцы с 1940-х годов пользовались большим предпочтением у избирательниц. Назначение Элеонор Рузвельт председателем Комиссии подчеркивало преемственность государственной политики с предшествующим этапом женского движения. Впервые после 1930-х годов активистки из тред-юнионов, предпринимательских и профессиональных женских клубов, а также сотрудники Женского бюро при Министерстве труда собрались вместе для изучения ситуации с правами женщин в послевоенной Америке. Результатом их совместного анализа стал опубликованный в 1963 году «Доклад о положении женщин», в котором документально подтверждалась дискриминация женщин в социально-экономической сфере. В том же году благодаря поддержке президента принимается первый федеральный Закон о равной оплате труда, внесенный в Конгресс по инициативе Женского бюро еще в 1945 году. Несмотря на многочисленные оговорки, закон запрещал дискриминацию при оплате труда по признаку пола, вводя обязательность принципа одинакового вознаграждения за равноценный труд мужчин и женщин. Увенчались успехом усилия довоенного «социального» крыла женского движения, отстаивающего коллективные права женщин, занятых в промышленном производстве. Закон не распространялся на «белых воротничков», служащих и административных работников. Предстояло еще девять лет напряженной борьбы и давления со стороны нового поколения феминисток, чтобы принять необходимые поправки к Закону, распространяющие принцип равноправия в оплате на все категории работающих женщин.

Вслед за федеральной Комиссией по статусу женщин формируются Комиссии штатов, их активность позволила ввести женские проблемы в область легитимных публичных дебатов еще до возникновения нового женского движения. Комиссии смогли объединить вокруг себя женщин, стремящихся изменить ситуацию. На ежегодные конференции Комиссий штатов помимо участников собиралось все большее количество добровольцев, озабоченных статусом женщин в американском обществе.

2. Влияние книги Бетти Фридан Зфгадка женственности на развитие женского движения в Америке

В 1963 году одновременно с докладом президентской Комиссии в Америке появляется книга, оказавшая влияние на умы миллионов американских женщин. Загадка женственности¹ журналистки Бетти Фридан, ставшая мировым бестселлером и классическим текстом либерального феминизма, взорвала атмосферу «потребительского рая» образованных американок из среднего класса. Многочисленные женские журналы, реклама, телевидение убеждали, что именно в конце 1950-х годов представительницы среднего класса смогли добиться «женской американской мечты»: преуспевающий и заботливый муж, здоровые дети, дом в пригороде, автомобиль, красивая одежда, которую можно демонстрировать на вечеринках и благотворительных собраниях. Их неблагополучную жизнь омрачало лишь внутреннее неудовлетворение, причины которого они не могли сформулировать ни популярным психоаналитикам, ни мужу, ни самим себе.

Бетти Фридан сумела определить причины разочарований и недовольства, осознала проблему, не имевшую названия. Стремясь исполнить предписываемое обществом «истинное», «природное предназначение» матери, жены и хозяйки дома, американские женщины отказывались от карьеры и участия в социальной, политической жизни общества. Ориентируясь на мистические образы «настоящей женственности», они превращались в инфантильные, зависимые существа, лишенные представления о своих возможностях. Неназванная проблема оказывалась драмой женской идентичности, подавления и утраты интеллекта, профессиональных и социальных интересов. Добровольно следуя устоявшимся гендерным стереотипам, женщины оказывались, по определению Бетти Фридан, в «уютном концлагере». В годы второй мировой войны шесть миллионов женщин пришло в разные сферы производства. Девушки из средних слоев, увидев для себя новые перспективы, стремились получить высшее образование. Но послевоенная ситуация «консервативного согласия9 требовала не только отказа от инноваций «нового курса» Ф. Рузвельта, но и «восстановления традиционных порядков». В Америке пятидесятых уже исчезли красочные военные плакаты с девушками, призывающими своих подруг помочь стране и занять рабочие места мужчин, ушедших на фронт. Более того, от тех, кто «занял эти места», теперь требовали вернуться к «домашнему очагу». Патриархальная гендерная идеология, как называла это Б. Фридан, приучала жалеть «невротичных, неженственных», несчастных женщин, которые хотят стать поэтами, физиками, президентами». Оказалось, что американкам, обладающим истиной женственностью, не нужна профессиональная карьера, высшее образование, политические права — одним словом, им не нужны независимость и возможности, за которые когда-то боролись «старомодные» феминистки 19 века.

После выхода в свет своей книги сама Фридан, как и многие американки, начинает интересоваться деятельностью Комиссий по статусу женщин. На третьей ежегодной национальной конференции Комиссий штатов часть активисток попробовала радикализовать правительственную деятельность, заявив о необходимости принятия специальных законов, ликвидирующих барьеры к полноправному участию женщин в общественной сфере. Разочарованные нежеланием чиновников прислушаться к их требованиям, делегаты собрались в гостиничном номере Бетти Фридан и приняли решение о создании собственной неправительственной организации, которую назвали Национальной организацией женщин (НОЖ). Ее президентом стала Бетти Фридан. В 1966 году, к концу года своего основания, НОЖ насчитывала 300 активисток, через десять лет их уже было 156 тысяч. Вслед за этой организацией, ставшей самой влиятельной политической силой, возникли не менее известные Женская лига справедливых действий, Национальное женское политическое собрание и множество других групп, влившихся в движение за права женщин.

3. Либеральная концепция феминизма в женском движении США

Либеральная концепция «естественных прав» определяла программные требования новых организаций 1960-х годов. Речь шла о предоставлении женщинам в полном объеме индивидуальных прав, которыми располагают граждане мужского пола. Для этого, по мнению идеологов либерального феминизма, требовалось в первую очередь добиться от законодательной власти отказа от существовавших с 19 века двух базовых правовых доктрин Соединенных Штатов. Концепция «равного, но раздельного обращения с лицами противоположного пола» и принцип «дифференцированного гражданства» допускали законодательно установленные ограничения прав женщин на основании юридического признания их «особой, отличной от мужчины социальной роли».²

Необходимость изменения американской правовой системы была поставлена в центр общественно-политических дебатов Америки 1950-х годов движением черных американцев против сегрегации в южных штатах США. Ограничение гражданских прав по признаку расы, так же как и пола, обосновывалось принятой в конце 19 века Верховным Судом США упомянутой выше доктриной «равного, но раздельного обращения». Поскольку внутренняя политика США регулируется в первую очередь законодательством штатов, и только затем федеральными законами, то Верховному Суду принадлежит верховная власть в обосновании соответствия американского законодательства принципам и статьям Конституции. В силу традиций прецедентного права решения Суда приобретают силу закона. На протяжении 19-20 веков в ответ на многочисленные иски сторонников расового и женского равноправия Верховный Суд отказывался признавать дискриминацию по признаку расы и пола в законодательной практике США.

Юридически «дискриминация» определялась как «неодинаковое обращение с лицами, находящимися в одинаковом положении». Женщины и мужчины очевидно находились в неодинаковом статусе в соответствии с правовой доктриной. Женщинам «природой» предписывалась особая и единственная социальная роль матери и хозяйки дома, поэтому ограничение ее прав в публичной сфере, по определениям Верховного Суда, не противоречило принципам и статьям Конституции. Гендерное неравенство закрепляла и концепция «дифференцированного гражданства», ограничивающая «гражданские обязанности женщин» их «влиянием на мужчин в качестве жен и матерей». Для американского национального самосознания, ядром которого являлась идея свободы и равенства, правовое обоснование .ограничения прав какой-либо группы населения имело особо важное значение. Патриархатные нормы должны быть облечены в «демократическую» упаковку. Поэтому либеральные феминистки первоначально сосредоточили свои усилия на достижении двух взаимосвязанных целей: с одной стороны, исключение категорий «пола, половых различий и особой роли женщин» из юриспруденции, а с другой стороны, наоборот включение категории «пола» в Конституцию США как принципиальной основы гендерного равенства. Следуя формальной логике классического либерализма, они определяли гендерное равенство как сходство и одинаковость индивидуальных прав мужчин и женщин. Соответственно, всякое обращение в юридических документах к «различию мужчин и женщин», по их убеждению, закрепляло утвердившуюся гражданскую, публичную неполноценность женщин, оставляя им место в частной сфере деятельности. «До тех пор пока закон будет разделять граждан по половому признаку, — говорилось в «Декларации целей НОЖ», -женщины будут испытывать дискриминацию на основании устаревших социальных стереотипов. Пришло время покончить с утверждениями относительно особой природы женщин, которые препятствуют достижению равенства возможностей и свободы выбора женщин».³ Сам термин «различие» оказался исключенным из политической риторики НОЖ и других либеральных организаций на целое десятилетие.

4. Основные политические достижения и ограничения либерального феминизма в США

Для решения первой задачи необходимо было добиться, во-первых, принятия специального антидискриминационного законодательства, во-вторых, запрета штатам и судам всех инстанций использовать половые различия для конструирования правовых норм. Первым шагом на пути реформирования законодательной системы стало принятие в 1964 году федерального Закона о гражданских правах. Законопроект, внесенный в Конгресс под давлением организаций черных американцев, встречал сильнейшую оппозицию со стороны расистски настроенных сенаторов-южан. Поэтому феминистская поправка к законопроекту, дополняющая Раздел VII о запрете дискриминации при найме на работу не только по признаку «расы», но и по признаку «пола», была поддержана сторонниками сегрегации с целью провалить билль. К такому «радикализму» Сенат, по их мнению, был не готов. Тем не менее после трех месяцев дебатов закон был принят и с этого времени Раздел VII стал основным инструментом политической стратегии либерально-феминистских групп. Ориентируясь на реформирование существующей властной системы, они действовали испытанными традиционными для политической культуры США методами — представление судебных исков и лоббирование законопроектов в Конгрессе и легислатурах штатов.

Закон о гражданских правах 1964 года и созданная для его проведения в жизнь Комиссия равных возможностей в сфере занятости дали возможность активисткам НОЖ использовать наряду с законодательной исполнительную власть. Своей приоритетной задачей на первом этапе они считали ликвидацию всех юридических барьеров на пути полноценного участия в экономической сфере. Наметившаяся в годы войны тенденция увеличения числа женщин, занятых в производстве, не сопровождалась отменой дискриминационной практики. Более того, по опросам общественного мнения, большинство работающих женщин в начале 1960-х годов не осознавало и не признавало факта дискриминации. Молодые женщины среднего класса, получив высшее образование, следовали «естественному предназначению» и не претендовали на профессиональную карьеру. Другие, работающие в силу материальных обстоятельств, соглашались со своим низким статусом, испытывая подчас чувство вины за «не свое место». Пропагандистская кампания НОЖ привела к тому, что уже к концу 1960-х годов Комиссия по равным возможностям оказалась завалена десятком тысяч заявлений о возбуждении судебных исков против работодателей на основании нарушения Раздела VII Закона о гражданских правах. НОЖ и Женская лига справедливых действий в середине 1960-х годов сосредоточили усилия на внедрении в повседневные практики занятости норм антидискриминационного законодательства. К началу 1970-х годов сотни высших учебных заведений, частных и государственных компаний должны были отвечать перед судом на обвинения в нарушении Закона 1964 года, предъявленные Женской лигой от лица конкретных женщин. В итоге судебных разбирательств они оказывались вынуждены платить денежные иски по возмещению материального и морального ущерба, одновременно принимая или восстанавливая на работу женщин. Этой же участи подверглись издательства газет, публикующих сексистские объявления о приеме на работу,⁴ В ходе этой активности становилось ясно, что общая антидискриминационная правовая норма является недостаточно эффективной, необходимо формирование законодательной базы по обеспечению равенства возможностей для женщин.

Помимо запрета прямой дискриминации женщин на основании судебного преследования и наказания виновных, перед либеральными организациями стояла задача принятия специальных законов, обеспечивающих одинаковый доступ к профессиональным и экономическим ресурсам. Многочисленные законодательные оговорки и неформальные практики фактически лишали женщин возможностей продвинуться в публичной сфере. Получение кредитов в банке, разрешения на строительство и аренду жилья, открытие собственного бизнеса, доступ в престижные университетские профессиональные школы и факультеты — все это требовало реформирования. Как в большинстве стран, замужней американке требовалось, например, письменное разрешение от мужа на открытие собственного счета в банке. В высших медицинских школах, школах бизнеса и права женщины в конце 1960-х годов составляли от 5 до 8% студентов. В Гарварде в 1970 году среди 483 преподавателей гуманитарных и естественных факультетов не было ни одной женщины.⁵

Используя тактику лоббирования, НОЖ сумела добиться впечатляющих результатов — законы о равенстве в жилищном строительстве; о равенстве женщин в образовании; о равных возможностях при кредитовании; поправка к закону о профессиональном образовании, о налоговой реформе; о равенстве пенсионного обеспечения, а также решения Верховного Суда США сформировали нормативную базу для радикального изменения социально-политического статуса американок к началу 1980-х годов. Десять лет женской политической активности привели к увеличению количества высокооплачиваемых наемных работников — юристов, врачей, менеджеров — в структурах женской занятости. Реформированное законодательство содержало четко сформулированные положения, в которых указывалось, что использование полового признака в качестве обоснования для ущемления или ограничения прав при экономической деятельности и получении образования является незаконным и подлежит судебному преследованию.

Развертывание тактики судебной борьбы и лоббирования законов о равноправии потребовало от либерального крыла решения новой задачи —• усиления во всех ветвях власти представительства женщин. В 1971 году Бетти Фридан, Глория Стайнем, Белла Абцуг основали Национальное женское политическое собрание с целью обеспечения политического влияния женщин в обеих партиях и выдвижения своих представителей в Конгресс. Собрание помогало мобилизовать избирательные ресурсы женщинам, вступавшим в борьбу за высокие посты. В 1972 году для претворения феминистских принципов в законодательство создается Женское лобби. Старейшие женские организации Америки, Лига женщин-избирательниц, религиозные и профессиональные женские объединения, Американская женская университетская ассоциация, пожертвовав статусом «добропорядочных», открыто объявили о своей феминистской ориентации.

Своим главным политическим достижением объединенные Женское лобби, НОЖ и Национальное политическое собрание считали принятие Конгрессом Поправки о равных правах (ПРП). Начиная с 1920-х годов сторонники либерального феминизма были убеждены, что без принятия специальной поправки к Конституции США невозможно утверждение системы гендерного равноправия. Введение категории «пола» в конституционную норму, определяющую права и свободы граждан, должно было обеспечить правовую базу для реформирования всех политических институтов. «Равенство прав на основе законов не должно оспариваться или ограничиваться Соединенными Штатами или каким-либо штатом по признаку пола»⁶ — в этой редакции текст ПРП находилась на рассмотрении Конгресса со времен второй мировой войны. Под напором объединенных усилий либеральных организаций Конгресс принимал ПРП весной 192 года. В том же году легислатуры 22 штатов одобрили ее принятие. В установленный Конгрессом срок в 10 лет оставалось получить поддержку еще 16 штатов из необходимых для ее ратификации 2/3 штатов. НОЖ организовывала многочисленные кампании по всей стране для оказания давления на законодательные органы штатов. Массовые акции, марши, петиции, сбор подписей, пикеты давали основание надеяться на победу. В 1971 году на Национальной женской конференции в Хьюстоне принятие ПРП определялось как приоритетная задача движения за права женщин.

К концу 1960-х годов одновременно с достижениями обнаруживается ограниченность либерально-классического феминизма, направленного на реформирование исключительно политико-правового пространства.

5. Концепция радикального феминизма в женском движении США

Параллельно в этот период начинает оформляться вторая, радикальная ветвь американского феминизма — «освободительное движение». Это течение вырастало постепенно из движения «новых левых», одновременно являясь реакцией и протестом на студенческую революцию. С начала 1960-х годов студентки с энтузиазмом принимали участие в университетских выступлениях, в сидячих забастовках, маршах протеста против сегрегации на Юге, в антивоенных митингах-диспутах против войны во Вьетнаме. Но постепенно они начинают испытывать неудовлетворение отводимой им ролью в молодежном движении. Разочарование было связано с процессом осознания своей полной отстраненности от руководства и принятия решений в ново-левых неформальных группах и организациях. «Новое левое» движение было первым в истории Соединенных Штатов массовым выступлением молодых людей из среднего класса против институтов и ценностей западной демократии. Критика и идейный нигилизм новых радикалов касались всей системы ценностей и институтов «прогнившей индустриальной цивилизации». При этом оказалось, что подвергнув сомнению политические идеалы «стопроцентного американизма», бросив вызов буржуазной «американской мечте», «новые левые», как и «старые», ней подвергли сомнению ценности и практику патриархата. Требования эгалитарной демократии и «демократии участия» не распространяются на систему гендерных отношений. Соратницы по движению, отважившиеся отойти от уготованной роли канцелярских и кухонных помощниц и поставить на повестку дня молодежных собраний проблему равных прав женщин, встречали грубые насмешки, издевательства и полное неприятие. Лидер влиятельной радикальной организации Студенческого коорди: национного комитета ненасильственных действий прославился на всю страну своей «шутливой» реакцией на вопрос о положении женщин. «Единственное положение женщин в нашей политической организации, — публично заявил он, — это распростертое».⁷ Выходящие в знак протеста из студенческих групп женщины формируют собственные сообщества и организации. Их новой концепцией становится лозунг «Личное является политическим». Декларация «освободительного крыла» создавала основу для коллективных стратегий и действий, отличных от практик либерального феминизма. Основной формой их деятельности стали создаваемые неформальные небольшие дискуссионные группы «роста самосознания» («conscious-raising»). Осознание персональной женской депривации и личного опыта как политической проблемы и как социальной модели неравенства женщин как группы неизбежно вело, по мнению организаторов, к формированию коллективной идентичности и новой солидарной активности. «Личный опыт и личные переживания дают основания говорить об общей проблеме угнетения всех женщин, — говорилось в Манифесте «Красных чулок», влиятельной радикальной группы из Нью-Йорка. — Мужское доминирование — это старейшая форма господства и эксплуатации женщин. Рост самосознания — это не психотерапия, это развитие солидарного классового сознания женщин. Наша цель — освобождение от всех видов подавления женской личности».⁸

Феминистки нового радикального направления начинали свою активность с придуманной ими тактики спонтанных «прямых, целенаправленных действий». Они экспериментировали со всевозможными внешними театрализованными мероприятиями, ориентированными на расшатывание системы гендерных культурных норм, стереотипов и ценностей. В 1968 году в Атлантик-Сити во время конкурса «Мисс Америка» они собрали толпы зрителей и репортеров. За пределами здания, где проходило популярное шоу, студентки короновали живую овцу, публично побросав дамские журналы и предметы женского туалета в мусорные баки. Подобные акции по символическому разрушению «оков естественного предназначения» вливались в более мощный поток поиска новых форм групповой активности на уровне местных сообществ. Отсутствие формальных структурно-организационных рамок «освободительной ветви движения» содействовало проявлению любой женской инициативы снизу. То, что справедливо оценивалось исследователями как слабость всего движения, в то же время обеспечило масштабы и динамику радикальных изменений.⁹ Любая женщина или женская группа могла начать деятельность на уровне местной общины, города или штата.

В многочисленных группах «роста сознания» и «повышения личностной самооценки» их участницы по-новому осмысливали хорошо известную дискуссию «сходство — различие». В радикальном течении женское различие, противостоящее пониманию равенства как одинаковости, перестает быть ругательным термином. По инициативе женских групп формируются альтернативные женские «контркультурные» социальные институты и практики. С конца 1960-х годов появляются феминистские издания, книжные магазины, кафе, детские сады, женские клиники и центры женского здоровья и планирования семьи, кризисные центры для женщин, подвергшихся сексуальному и домашнему насилию. По своему размаху «освободительное» женское движение к середине 1970-х годов начинает превосходить масштабы антивоенных и молодежных выступлений.

Феминистский вызов становится ведущей темой средств массовой информации. Движение за права женщин не вызывало такого резонанса. Реформизм женских либеральных организаций 1960-х годов в целом вписывался в рамки демократической системы США, в то время как радикализм освободительных групп грозил разрушением многовековых социокультурных ценностей, институтов и политик. В 1971 году известная журналистка Глория Стайнем начинает выпускать журнал «Ms». Само название журнала акцентировало одно из популярных направлений культурной борьбы. Вместо сексистских языковых норм «Miss» или «Mrs», указывающих на семейный статус, новая нейтральная норма «Ms» была направлена на освобождение женского сознания. Огромная популярность феминистского издания демонстрировала значимость и успешность начавшейся «революции». Глория Стайнем становится одним из лидеров нового движения. Признанная звезда журналистики, чей портрет в качестве фотомодели красовался на глянцевых обложках журналов мод 1950-х годов, впервые поднимает в своем журнале шокирующие массовое общественное сознание темы: женская сексуальность, контроль над собственным телом и репро-дуктивностью, сексуальное насилие против женщин. В пуританской Америке более чем в какой-либо другой стране введение подобных проблем в публичный дискурс представлялось подрывом фундаментальных моральных устоев и крушением двухсотлетней цивилизации.

6. Проблема сексуальности и репродуктивных прав в теории и практике женского движения США

1) Кейт Миллетт, Сексуальная политика

В 1970 году выходит книга Сексуальная политика¹⁰ одной из известных активисток «освободительных» групп Кейт Миллетт, которая первой дала расширительное применение термина «политика» по отношению к сексуальности, телу, эмоциям и многим другим социокультурным сферам, известным до этого как индивидуальная, «личная жизнь». Американский радикальный феминизм отвергал классически либеральную дихотомию публичной и частной жизни. Последняя, в их теоретических построениях, потеряла статус автономности, отдельности от публичных властных институтов. Название книги Миллетт стало ключевым понятием в исследовании социальной реальности радикальным течением. «Деспотизм патриархата, — писала Миллетт, — предписывающего нам темперамент и роли, не вызывает у нас вопроса о правомерности подобной регламентации. Не рождают в нас серьезного вопроса и взаимоисключающие, противоречивые полярные качества, подводимые под категории «мужественности» и «женственности»... Если говорить об организации подчинения, то патриархат как правящая идеология не имеет себе равных; наверное, ни одна система никогда не имела столь полного контроля над своими субъектами».¹¹

Как и в популярных «ново-левых» концепциях сексуальной революции, основным орудием подавления личности у Миллетт выступает семья, как «подразделение правительства патри-архатного государства, которое управляет своими гражданами через глав семей». Здесь радикальный феминизм вступал в сложные и противоречивые отношения с начавшейся в рамках молодежного движения 1960-х годов сексуальной революции. Одним из объективных факторов по изменению сексуальных норм, установок и поведения стало, как известно, появление противозачаточных таблеток, дававшее женщинам возможность контролировать свою судьбу. Студенческий вызов пуританской морали, заключаемый в рамки социально-политического протеста (лозунг хиппи -- «любовь, а не война»), также мог служить женскому сексуальному освобождению. Прокреативный императив, двойная мораль и викторианские предписания добропорядочности уже не довлели над женским поведением. Более того, участницы молодежных групп, битников и коммун хиппи, получившие право на выражение своих сексуальных устремлений и чувств, не только могли, но и должны были демонстрировать разрыв с конвенциональным сексуальным поведением и приверженность новым, «радикальным» формам «свободной» или групповой любви. Очередное разочарование молодых женщин оказалось связанным с тем, что отмена морально-религиозных запретов не связывалась при этом с эмансипацией женской личности. Будучи по преимуществу объектом мужского сексуального желания, они не получали права собственного взгляда и голоса. Незыблемость гендерной иерархии и патриархатных институтов в идеологической системе левых студенческих организаций неизбежно привели к формированию собственного феминистского понимания сексуальных политик, направленных на женское освобождение.

Заслугой освободительного крыла становится перенесение дебатов о сексуальности из религиозно-нравственного в социально-политический контекст. Сексуальность как исторический конструкт, связанный с системой социальных отношений, из сферы индивидуальной, частной жизни таким образом переходит в публичный дискурс, становясь центром общественных дебатов 1970-х годов.

Сексуальность и деторождение в пуританской Америке были призваны оставаться исключительно в приватной сфере. Изменения здесь происходили медленно. До войны, в рамках кампании «контроля за рождаемостью», активистки женского движения поставили вопрос о необходимости медицинского просвещения женщин и мужчин. За «постановку вопроса» многие из них расплачивались тюремным заключением. Только специальным решением Верховного суда в 1936 году распространение информации о средствах контроля за рождаемостью перестало классифицироваться как «непристойная» и незаконная деятельность». Но понадобилось еще 30 лет, прежде чем в 1960-е годы женатые пары во всех штатах США смогли легально приобретать контрацептивы.¹² В этом контексте становится понятной ожесточенность борьбы, которую пришлось вести женским организациям за право репродуктивного выбора. Контроль над процессом репродукции приобрел решающую роль в определении путей и способов женского освобождения. В итоге эта проблема, включавшая в качестве центрального требование легализации абортов, расколола Америку на два враждебных лагеря на последующие десятилетия.

2) Суламифь Файерстоун, Диалектика пола: доводы для феминистской революции

Теоретическое обоснование радикальной позиции было дано в вышедшей в 1970 году и сразу ставшей знаменитой книге Суламифь Файерстоун Диалектика пола: доводы для феминистской революции.¹³ В этой работе двадцатипятилетняя активистка «ново-левого» движения и организатор «освободительных» групп Файерстоун предлагала новое объяснение причин тотального угнетения женщин: она определяла патриархат через контроль мужчин над репродуктивными функциями женщин. Поскольку именно рождение и воспитание детей делает женщину зависимой от мужчины в плане материального существования и выживания, то становилось очевидным, по мнению Файерстоун, что биологические различия формируют отношения власти и подчинения. Она предлагала простой, но утопический рецепт решения проблем, предопределенный эйфорией экономического роста и научно-технической революцией 1950-1960-х годов. Новые биотехнологии искусственной репродуктивности были призваны освободить женщин от мужского контроля и доминирования. Несмотря на то, что позитивный проект, как и исходные теоретические посылки Файерстоун, были подвергнуты впоследствии феминистской критике, критическая часть и постановка проблем в книге, ставшей классическим текстом по теории феминизма, сыграли значительную социальную роль в радикализации женской «повестки дня» не только в США, но и в других странах.

3) Значение темы репродуктивных прав для женского движения

Центральное место в движенческой активности по реформированию репродуктивных практик заняла кампания за предоставление американкам права на аборт. Кампания с самого начала объединяла оба крыла движения. Подходившие к обоснованию справедливости этого требования с разных идейно-теоретических позиций, формальные и неформальные группы смогли, с одной стороны, организовать успешное давление на политическую элиту, с другой, переломить к концу 1960-х годов общественное мнение с свою сторону. Дискуссия по репродуктивной политике американского государства была начата задолго до возникновения второй волны. Но именно феминистская мысль сформулировала проблему в рамках идей автономии, самоопределения и прав женской личности. Легализация аборта, отстаиваемая феминистками под лозунгом «право на выбор», обеспечивала, в первую очередь, независимость и свободу в сексуальных отношениях. Для либералов это означало расширение правового пространства равенства естественных прав. Для радикального крыла «репродуктивная свобода, — говорила в одном из публичных выступлений Глория Стайнем, — это не просто один из аспектов проблемы угнетения — это и есть сама проблема. Она будет долго оставаться в центре феминистской борьбы, т. к. контроль над женским телом, как средством репродукции, есть основа патриархата».¹⁴ Звучный лозунг на обложке журнала «Ms» определял пафос кампании: «Если бы мужчины могли беременеть, право на аборт считалось бы священным». «Праву на выбор» (pro-choice) консервативная оппозиция противопоставила защиту «права на жизнь» (pro-life), демонизируя своих противниц как убийц детей в глазах религиозного большинства. Упорная борьба завершилась победой феминисток. В 1973 году Верховный суд в деле «Роу против Уэйда» поддержал судебный иск Джейн Роу о признании неконституционным закона штата Техас, ограничивающего право на безопасный аборт. Использование этого права, по определению Суда, приравнивалось к сфере личной свободы гражданина, гарантированной Конституцией США.

7. Значение темы насилия для теории и практики женского движения США. Сьюзан Браунмиллер, Против ношей воли и Кэтрин МакКиннон, Сексуальные домогательства к работающим женщинам

В своих теоретических поисках освободительное движение пыталось объяснить смысл и противоречия повседневного женского опыта в соотношении с социальными принципами и структурой власти. В результате одним из базовых понятий для их объяснительных моделей становится «насилие». Группы роста сознания, обсуждая тему «сексуальности», одновременно сделали видимой, сопутствующей ей проблему насилия против женщин. Ограниченность либерально-классической парадигмы в отношении женского «угнетения» не позволяла обнаружить микрополитическое воздействие культурных практик повседневности на правовую систему. Даже реформированное законодательство либерального типа с его ориентацией во многом на экономические факторы и исключением приватной сферы из правового пространства не работало в отношении многих форм сексуального насилия против женщин.

В 1975 году появляется еще один классический текст американского радикального феминизма. Сьюзан Браунмиллер в книге Против нашей воли¹⁵ сосредоточила внимание на одном из самых тяжелых преступлений против женщин — изнасиловании. К этому времени «освободительные» женские группы уже развернули по всем штатам сеть своих альтернативных общественных институтов и акций, призванных решать ставшую видимой женскую проблему. Создание телефонов доверия, горячих линий, кризисных центров и приютов для жертв насилия сопровождали ночные демонстрации студенток протеста против сексуальных нападений под лозунгом «Верните нам ночь» («Take back the night»). Браунмиллер в своей работе проследила влияние патриархатной гендерной системы на правовую доктрину США. Исторически законы, запрещавшие изнасилование, рассматривали его как преступление против собственности (отца или мужа) или против чести и целомудрия, но не против самой женщины. Законодательная реформа только при заключении ее в широкий контекст политической проблемы могла быть эффективной. Вопреки господствовавшим в общественном сознании представлениям Браунмиллер доказывала, что изнасилование — не результат проявления «естественной и неконтролируемой мужской сексуальной страсти». Это преступление мотивируется стремлением к унижению, господству и контролю над жертвой, это «преступление власти и агрессии одного пола по отношению к другому».¹⁶

Социальные и культурные причины сексуального насилия против женщин коренились в жестокой дифференциации гендерных ролей в патриархатной системе. По мнению радикальных авторов, в правовую концепцию 20 века оказались включенными многочисленные мифы о женской и мужской сексуальности, в том числе и фрейдистская идея о женской бессознательной сексуальной фантазии — желании быть изнасилованной. Не только мягкость или отсутствие законов представляло препятствие решению юридической проблемы; существовавшая процедура судебного разбирательства укрепляла чувство незащищенности и вины в сознании женщин. Ответственность за действия преступника возлагалась на женщин, от которых требовали рассказов об их прежней сексуальной жизни, очевидных следов физического сопротивления, свидетельств третьих лиц, даже необходимости выглядеть «добропорядочно» в глазах судьи. Итогом этого являлось часто освобождение преступника от ответственности.

Вопрос, поставленный феминистской юриспруденцией («почему ограбление не требует подобного рода доказательств действий?»), стал основой реформирования уголовного кодекса. В 1979 году книга профессора права и адвоката Кэтрин МакКиннон Сексуальные домогательства к работающим женщинам¹⁷ определяет новый аспект проблемы насилия. Обсуждение социокультурных сценариев женской и мужской сексуальности заключалось в теоретические рамки исследования властных отношений и гендерной иерархии в публичной сфере. Под давлением феминисток из Комиссии по равным возможностям в закон о равных возможностях в сфере занятости вносятся в конце 1970-х годов дополнения, которые возлагали на работодателей юридическую ответственность за «создание на рабочем месте атмосферы враждебности и запугивания». Сама Комиссия осуществляла функции контроля за исполнением закона и продвижения судебных исков в связи с его нарушением.

В 1970-е годы группы «роста самосознания» делают видимой проблему насилия в другой сфере — за стенами «семейных крепостей». Скрываемые от публичного контроля тяжелые личные трагедии, переживания, страхи оказались общим женским опытом и общей политической проблемой. В 1977 году действующие на местном уровне женские группы объединяются в мощную организацию «Национальная коалиция против домашнего насилия». Публикации коалиции, показывающие огромное количество ежедневных избиений, издевательств, смертей, выявили еще одну гендерную стратегию власти и доминирования в повседневных практиках. Под влиянием радикальной критики либерально-феминистские организации, расширяя содержательный контекст правового поля, включают в него приватную сферу. Согласие на брак, как указывала НОЖ, не освобождает человека от правовой ответственности за жестокость обращения. Государство обязано соблюдать права личности и наказывать за их нарушение не только в публичной, но и в частной сфере. Результатом изменения стратегических приоритетов и объединенных усилий обоих течений стало принятие в 1980 году в ряде штатов специальных законов по домашнему насилию, а также усиление наказания за данный вид преступления в имеющихся статьях уголовного кодекса. Одновременно шло создание структур исполнительной власти (полиции, социальных служб), отвечающих за соблюдение прав и безопасности граждан в семье.

1) Борьба против порнографии как разновидность политики женского движения в США

С генеральной темой сексуальности и насилия оказывалась связанной начатая радикальными феминистками национальная дискуссия по порнографии. Дискуссия обнаружила противоречивость позиций в самом женском движении. Острота постановки проблемы обуславливалась социокультурным контекстом пуританских этических традиций в Соединенных Штатах. С начала 20 века влиятельные религиозно-консервативные движения добились формирования законодательства о «непристойности и распущенности». Формулировки в терминах «аморальности, греховности и зла» создавали юридические обоснования для субъективной интерпретации. Фактически, под порнографию могли попадать любые эротические изображения и сексуальное просвещение.

Отличием феминистского подхода к порнографии стало перенесение проблем из религиозно-моральной сферы в политическую сферу властных отношений. Аргументами противников контроля и запрета порнографии были апелляции к Первой поправке к Конституции о гарантии свободы слова, а также доводы о необходимости «раскрепощения сексуальности». Аргументация феминисток была заключена в рамки гендерного анализа «сексуальных микрополитик». Браунмиллер писала: «Порнография, как и изнасилование, предназначены для дегуманизации женщин, превращения их в объект мужских сексуальных достижений. Ее цель — вовсе не освобождение чувственности от моралистских и родительских ограничений. Ее цель — сделать обнаженное женское тело инструментом патриархальной власти».¹⁸ Они призывали обратить внимание на характер традиционных изображений в популярных мужских журналах. Содержанием недвусмысленных картинок являлась субординация женщин, поэтому порнография оказывалась тесно связанной и даже провоцирующей сексуальное насилие против женщин. Андреа Дворкин, исследовательница и организатор кампании по ограничению порнографической продукции, в своей книге Порнография: мужчины, обладающие женщинами¹⁹ концептуализировала порнографию как «культурную практику сексуальной дискриминации».

2) Роль лесбийской политики внутри женского движения

Проблематизация сексуальных отношений как политических отношений власти и подчинения обострила раскол внутри феминизма в 1980-е годы. Выделение лесбийского крыла в радикальном движении и идеологическое обоснование женской гомосексуальности как ведущей стратегии женского освобождения вызвало резкий антагонизм со стороны либеральных организаций. По мнению одного из известных теоретиков этого течения Шарлотты Банч, «реформисты определяют проблему как частный вопрос; между тем для нас это форма политического восстания против социального конструирования женской сексуальной ущербности и вторичности, а также борьба с мужской властью и угнетением».²⁰ Создавая собственные организации и дистанцируясь от мужского гомосексуального движения, лесбийское сообщество 1970-х годов настаивало на принципиальной важности борьбы с принудительной гетеросексуалъностью. Поскольку господствовавшие сексуальные практики исключали возможность осознания и удовлетворения собственно женских сексуальных желаний, то именно этот проект, по их убеждению, обеспечивал основу для утверждения равноправия как социокультурной нормы. По мере охлаждения феминистских дискуссий провозглашение гомосексуальности перестает быть актом политического протеста. С середины 1980-х годов в контексте соблюдения гражданских прав сексуальных меньшинств данная тема становится частью программных требований либеральных организаций.

8. От «эгалитарного феминизма» к «социальному феминизму»

Республиканцы, пришедшие к власти под консервативными лозунгами восстановления стабильности, порядка и могущества Соединенных Штатов, взывали к укреплению «американских» ценностей: религии, домашнего очага и нравственности, к фундаменталистским аргументам о разрушении феминистками основ христианской морали и семейных ценностей. Главными объектами нападок стали право на аборт и Поправка о равных правах. Во втором случае новым правым удалось одержать победу. В 1982 году, когда закончился десятилетний срок ратификации, ПРП провалилась, так и не став 27-й поправкой к Конституции. Для ее утверждения не хватило голосов трех штатов. Антифеминистская кампания, получившая в 1980-е годы название «ответного удара», сумела сыграть на ставшей очевидной к этому времени слабости либерально-эгалитарной концепции женского освобождения. По утверждениям оппонентов, конституционная норма о равенстве мужчин и женщин закрепляла за женщинами «бремя непосильных одинаковых обязанностей с мужчинами» и «нивелировала половые различия, навязывая женщинам мужские нормы».

Поражение ПРП вместе с тем не означало возврата к патриархатньш ценностям, как это пытались представить консерваторы. Опросы общественного мнения середины и конца 1980-х годов свидетельствовали о том, что 80% населения Америки признавало важность задач, решаемых женским движением, а более 70% женщин отождествляют свои интересы с феминизмом. Речь шла о другом. С одной стороны, спад протестной активности обозначил наступление новой институциализации феминистской политики в процессе принятия решений на всех уровнях власти в 1980-1990-е годы. По мнению исследователей, тактика групп давления на местные органы управления оказывается в 1980-е годы весьма эффективной в продвижении женских интересов в социальной политике штатов и муниципалитетов.²¹ 20% женщин в законодательных органах штатов и на постах мэров городов, и назначение в 1984 году на пост кандидата в вице-президенты от демократической партии Джералъдин Ферраро служили основанием для оптимизма женских организаций в отношении перспектив реформирования гендерной системы. С другой стороны, процесс выявления критиками слабых мест в либеральной концепции формально-правового индивидуального равенства, равно как и в радикальной идее «всеобщего сестринства», приводил к новым идеологическим расколам и трансформации программ и стратегий действий в женском движении.

Переосмысление прежних концепций происходило, несомненно, весьма болезненно для самих участниц. В 1981 году выходит новая книга лидера либерального крыла феминизма Бетти Фридан Вторая стадия,²² которая первоначально вызвала возмущение и обвинение в предательстве со стороны ее соратниц. В книге Фридан признавала иллюзорность и ошибочность некоторых своих собственных и общих принципов понимания женской эмансипации. Результатом борьбы против дискриминации в публичной сфере стало радикальное увеличение количества женщин в общественном производстве: с 20% в 1950-е годы до 57% к началу 1980-х годов. За двадцать лет американки достигли впечатляющих успехов по вхождению в прежде абсолютно недоступные им «мужские» институты власти. Но преуспевающие, профессиональные женщины оказались перед лицом новых разочарований. Состояние фрустрации, по мнению, Бетти Фридан, вызывал теперь комплекс «суперженщины», стремящейся по максимуму удовлетворить требования работодателей и потребности своего мужа и детей. Сохраняя единоличную ответственность за семью, женщины оказались перед лицом новой проблемы совмещения профессиональной и семейной роли.

Борясь за свободу и независимость и отрицая во имя чистоты либеральных принципов «специальные групповые права» и социальные гарантии женщинам, женское движение в лице НОЖ, по мнению Фридан, лишало многих женщин реального жизненного выбора и свободы. В книге «Вторая стадия» она напоминала, что одинокая мать или разведенная женщина, лишенная материальной поддержки в опеке над ребенком, не может конкурировать на рынке труда. Даже замужняя женщина, имеющая ребенка или желающая его иметь, в ситуации гендерно-нейт-рального права перечеркивает свои шансы на профессиональную карьеру. Феминистская политология приходила в конце 1980-х годов к выводу о том, что политические достижения выдающихся женщин и формальное равенство либерального феминизма оставляют без изменения социальную субординацию рядовых, обычных женщин. Поэтому ни равенство возможностей, ни демократическое гражданство не может быть достигнуто без радикальных изменений в личной и домашней жизни.²³

В результате трансформация идейно-политической платформы либерального крыла женского движения в 1980-е годы заключалось в переходе от «эгалитарного феминизма» к социальному феминизму (welfare feminism) и обозначало требование новых «гендерно-чувствительных» норм законодательства. По убеждению феминисток, реальное равенство возможностей могла обеспечить специальная, целенаправленная гендерная политика государства. В 1980-1990-е годы главным направлением феминистской политической деятельности, а также основным предметом бурных публичных дискуссий становится программа «позитивных действий» (affirmative action). Введенная в 1970-е годы президентом Р. Никсоном программа предусматривала обязательность для корпораций и университетов, имеющих федеральное финансирование, предоставлять определенное количество мест для этно-расовых меньшинств и женщин. Одновременно предусматривалось обеспечивать преимущественное продвижение женщин по службе при одинаковых с мужчинами профессиональных качествах. «Позитивные действия» означали попытку ликвидировать структурные особенности, которые влияют на положение определенных групп, а также попытку с помощью государственных стратегий обеспечить их эффективную конкурентоспособность. «Позитивная или ответная дискриминация» являлась реакцией на неадекватность антидискриминационного законодательства по решению проблемы равенства возможностей.²⁴ Борьба за принятие социальных законов, гарантирующих пособия для матерей-одиночек, государственную систему детских садов, защиту трудовых прав женщин в связи с беременностью и родами, право на аборт, защиту женщин и детей от домашнего насилия означала переход от политики «равных прав» к «политике равных возможностей». К середине 80-х годов стало очевидно, что именно практика «позитивной дискриминации* привела к значительному повышению социального статуса черных американцев и женщин.

9. Понятие множественности феминизмов, или феминизмов различий в женском движении США

Изменение позиций либерально-феминистского крыла демонстрировали наиболее важную тенденцию в эволюции женского движения 1980-х годов. Содержанием этой эволюции становится сдвиг в сторону многокультурного феминизма, множественности феминизмов или феминизмов различий. До этого времени идея женской идентичности, на которой делали основной акцент либеральный и радикальный феминизм, затрудняла концептуализацию многообразия женского опыта. Опыт белых, хорошо образованных женщин из среднего класса брался за норму, игнорируя исторические и социокультурные условия других женских групп, более маргинальных. Многокультурный феминизм утверждал, что признание женских различий и конфликтов — часть здорового политического процесса.

С середины 1970-х годов вслед за лесбийским в рамках женского движения США начинает оформляться течение черного феминизма. Известные журналистки, будущие популярные писательницы Элис Уокер, Нобелевский лауреат Тони Моррисон, Анджела Дэвис первыми в своих работах поставили проблему двойной идентичности и двойного угнетения чернокожих американок. Вовлеченные в 1960-е годы в движение за гражданские права афро-американцев, они проделали в своей идейной эволюции тот же путь, что и их белые соратницы из молодежных организаций. Обнаружение маргинальности женской ситуации не только в традиционно патриархатном американском обществе, но и в новых либеральных и радикальных концепциях афро-американского освобождения неизбежно привело их в ряды феминисток, неотвратимо вызвав обвинения в предательстве интересов расовой солидарности со стороны сторонников нового программного лозунга борьбы «власть черным».

Для самих черных феминисток путь обретения женской солидарности протеста тоже не мог быть простым и гладким. Серьезным барьером на этом пути и главным объектом критики становилось то, что опыт чернокожих женщин не был включен в созданные белым феминизмом модели женского освобождения. В этом смысле концепции и практики обоих ветвей движения предыдущих десятилетий полностью игнорировали социальные, расовые и этнические различия среди женщин. Либеральная и радикальная парадигмы феминизма, выстроенные исключительно на опыте белых, образованных женщин среднего класса, воспроизводили, по мнению цветных феминисток, властную иерархию среди самих женщин. Создаваемый ими механизм по обеспечению формального индивидуального равенства, не учитывающий двойную эксплуатацию женщин из расовых, этнических меньшинств и низших социальных слоев, оказывался неработающим, а подчас ухудшающим статус этих женщин. Одна из самых известных теоретиков черного феминизма белл хуке писала в своей книге Феминистская теория: от края к центру о необходимости не ограничивать рамки феминизма стремлением к достижению одинакового социального статуса с мужчинами. Добавление отсутствующих элементов анализа неизбежно вносит раскол в феминистскую среду, но при этом расширяет границы феминизма до понимания всей совокупности многообразных систем господства, взаимозависимости форм угнетения по признаку пола, расы и класса. Отождествление угнетения исключительно с мужским доминированием обозначало, по мнению хуке, слабость либерального и радикального политического анализа и затрудняло формирование жизнеспособных стратегий, способность мужчин и женщин быть подчиняемыми — общая точка их соприкосновения.²⁵ Эта идея становится ключевой в формировании многокультурного феминизма 1980-1990-х годов.

10. Заключение: значение женского движения США для развития демократии

«Феминизм различий», или множественность феминизмов определяли новый этап в идеологии и практиках женского движения США в 1980-1990-е годы. На смену коллективным действиям 1960-1970-х годов приходит институциализация женского движения в процесс принятия решений по широкому спектру гендерной политики. Академический статус новых университетских программ по женским и гендерным исследованиям утверждал признание эпистемологических возможностей феминистских концепций. В последнее десятилетие 20 века становится очевидной интеграция многих феминистских ценностей в структуру национального самосознания и жизненной философии американцев. Правовое признание и уважение к различиям любого рода определяло формулирование принципов многокультурного плюрализма в 1990-е годы и эволюцию американской модели демократии.