В Москве - сезон мероприятий,
раздача нищеты и благ,
концерт восторгов и проклятий,
орда голодная собак
и сытость пёсьих людоедов -
у них мордасы белых крыс
(один, хозяйкой пообедав,
младенца на закуску сгрыз),
один художник растаможен
и возвращается сюда,
другой - как нож карманный сложен
и весь уедет навсегда,
в подъезде с револьвером киллер
свою с работы жертву ждет
и смотрит у вахтера триллер,
что в телеящике идет.
Вот катят вагонетки денег
для знатных старцев и старух,
чтоб не был среди них изменник,
имеющий небравый дух.
А я письмо - в морозный ящик,
железный жжется козырек,
на пальце - самый настоящий
обмороженья пузырек.
Получишь ты, моя отрада,
письмо в далекой стороне, -
не траться, не звони, не надо,
а лучше нацарапай мне
хоть на обрывке ветра гулком
свою мелодию тоски
по рисовальщице с окурком,
чье сердце рвется на куски.
1996
