КОРНЕПЛОД

   Красавица репа, янтарная, гладкая, сладкая, звонкая и сияет. Кое-где по бокам одинокие нитки вьются – пришита была к земле, да вырвали вместе с нитками, ухватясь за хрустящий куст кучерявой ботвы, за чубатую гриву, за репник, репняк…

   На просторах, дождливых и ветреных, на полях, изможденных свирепостью-репостью героических будней, окопался сказочный наш витамин, персонаж карнавальный. Проще пареной репы, всем народом навалились, вытащили репку и отправились в Сибирь: дедка – за репку, бабка – за дедку, внучка – за бабку, Жучка – за внучку. Всем по репе настучали!..

   А помидор с огурцом для наших сказок гниловаты, не тянут на вечность, мало овощехранилищ. Другое дело – Италия. Несмотря на Муссолини, там навалом овощей, на русский не переводимых. В итальянских сказках они кувыркаются, строят интриги, зловредные козни, а также себя проявляют с наилучших, благородных, непрогнивших сторон.

   Но репка, репочка, репушка, репонька наша, в особенности турнепс, – вещь ни с чем не сравнимая в годы испытаний. Драгоценней всех изумрудов сей корнеплод. А годы испытаний у нас сплошняком, если к ним же относятся годы пытаний…

   И я тащила ее, оттирала, отмывала до блеска, за хвостик брала, – и работала моя репочка зеркалом, шло в ней кино жизни.

   Вон за тем холмом, где туман предзимний томится над репным полем, три оборванца варят репу с капустой на костре, в металлической каске. Из плена они идут, с чужбины на родину. Зубы, как семечки, сплевывают. Вшами проедены – до мозгов. От голода светятся, от поноса. Где капусты урвут, где свеклы, где репы, – так и дойдут до отчизны родимой, до следственной камеры, до тюрьмы пересыльной, до лагерного барака, до лесоповала, до ссылки, до угольной шахты, до рудника, до скончания срока, до паспорта, до билета на поезд в южный райцентр, где огромные мальвы, сирени цвели под окном избяным.

   Репа, Brassica napus, господня лепешка, расплющенный шар с витамином по имени Цэ («Цэ твоя Батькивщына!»), с каротином и сахаром. Вот лежит она мытая, свежая, милосердная жертвенно, свято. Из рода капусты. Растет на всех континентах. Нечерноземный гектар выгружает нам три с половиной сотни центнеров ее золотистого, сочного мяса – если не врет ЦСУ (царство секретного ужаса).

   – Репой питались, пареной репой, репной похлебкой и кашей, а строили, побеждали!.. Какая была дисциплина, какой всенародный порядок, вера, надежда, любовь, идеалы, геройство, единство, доблесть и подвиги – на каждом буквально шагу! Мощный расцвет культуры, искусства, науки, тяжелой индустрии!.. Непобедимая армия, дружбы народов надежный оплот, безупречная нравственность, духовная красота! А песни, какие песни!.. Духовые оркестры, симфонии!

   – У меня вопрос: сколько репы вашей семье выдавали в кремлевском закрытом распределителе, по спецталонам на так называемое «лечебное питание»?

   – И что вы лично построили? И кого лично вы победили?

   – Эй, ты, брюква в брюках, плевать мне на твои идеалы! Репой народ питался, чтобы лично тебе коммунизм построить, двести миллионов на твой собственный коммунизм пахали, вот и вся духовная красота! Тебе – коммунизм, а нам – репня да твоя трепня.

   …Бурная овация. Все встают и плюют докладчику в морду. Занавес закрывается. Актеров, режиссера и автора вызывают шестнадцать раз. Куда следует.

   Посадил дед репку. Выросла репка большая-пребольшая, больше всей моей жизни. Купил ее на Тишинском рынке мой ненаглядный возлюбленный. В дверь она не влезала – сняли с петель. Огромная репка сияла, как зеркало – и я на стену ее повесила. Глянула в это зеркало, а там – отец с матерью и старшей сестрой моей восьмилетней у реки на траве сидят в красоте духовной, глядят они в светлое будущее, едят молодую репку.

   И друзья, со мной разлученные, по-людски живут в этом зеркале, всюду книги свои печатают, пьют сок малиново-клюквенный, странствуют до отвала, вспоминают с нежной любовью, добрые силы шлют. Иногда звонят по ночам, и я слышу их день и дождь на другом полушарии, слышу расцвет их магнолий, запах розмарина и лавра.

   Такая зеркальная репища!..

   Вот найдет на меня, – и кое-что еще расскажу, глядя в это репное зеркало, реповое и репчатое. Оно еще и часами работает, тикает и поет, показывая точное время событий. А время само по себе – неизвестно что, мировая наука не знает его окончательной формулы. За формулу времени дадут непременно Нобелевскую премию, если к тому времени еще останется время на это.

   Крепко пришита репка, нитки торчат, формула репки сладостно пахнет. Супер! А Супер, если прочесть его задом наперёд, - превращается в Репус.

содержание