МАШИНА ТУСОВОЧНЫХ РЕПРЕССИЙ

Эта машина – с латыни – сооружение, сочетание механизмов, работает под видом цензуры, даже когда нет никакой политической цензуры, кроме самодеятельной, тусовочной, групповой, которая очень агрессивно создаёт атмосферу репрессий – карательных мер для истребления всех помех, с классики начиная.
Такая агрессивная, репрессивная машина работает постоянно, при всех властях и режимах. Однако, можно и на неё положить русское растение хрен.
Прекрасный русский писатель Сергей Довлатов уехал в Америку, потому что в Стране Советов не печатали его нигде, ни в журналах, ни в книжных издательствах, а на западе издавали его книги на русском языке, на английском... Не издавали Довлатова в Стране Советов те, кто сегодня поливают грязью и проклинают Россию, чего Сергей Довлатов не делал никогда и нигде.
Впервые став "выездной" с характеристикой "писсоюза" "нездоровые настроения в творчестве", я привезла книгу рассказов Сергея Довлатова "Чемодан", изданную на западе на русском языке, и предложила опубликовать рассказы из этой книги четырём разным "толстым" журналам. Главреды трёх из них, самодовольно ухмыляясь, при встрече сказали мне, что если Довлатов напишет хорошую статью, положительную рецензию или что-нибудь в этом духе о творчестве их авторов, тогда они, быть может, что-нибудь из его рассказов опубликуют.
И только главред журнала "Октябрь" Анатолий Андреевич Ананьев, безо всяких "если", опубликовал рассказы Довлатова с моим предисловием. Тогда в журнале "Октябрь", где был главредом Ананьев, не работала никакая репрессивная машина запретов. Но как раз по этой причине тусовочная, групповая, репрессивная самодеятельность постоянно поливала грязью журнал "Октябрь", в котором впервые вышли в свет в нашей стране "Реквием" Анны Ахматовой, книга Поповского о Войно-Ясенецком, стихи Владимира Набокова, "Жизнь и судьба" В. Гроссмана, роман Фридриха Горенштейна "Псалом", – и нет возможности перечислить – здесь и сейчас! – всё, что было тогда впервые опубликовано в "Октябре" – безо всяких "если"!..
Сегодня нет ни одного такого независимого "толстого" журнала, не зависимого от машины групповых, тусовочных репрессий. И нет ни одного издательства, ни одного культурного заведения, не зависимого от этой машины. Однако, независимость от неё, безо всяких "если", – моё органическое Чувство Бога, чувство слога и безграничная благодарность Читателям священных смыслов – за всё и за всё остальное, безо всяких "если".

Юнна Мориц на Фейсбуке