БЕЗ ВРАНЬЯ

Сегодня в сводке блогов, где упоминается моё имя, появилась русскоязычная телепередача из Израиля, в которой телеведущий рассказал, что в 1954 году я на студенческой вечеринке в Литературном институте голосом "шестидесятилетней чревовещательной старухи" объявила: "Революция сдохла, а труп её смердит!" И в ответ на это возвышенная и романтичная Ахмадулина сказала: "Революция больна! Ей надо помочь!" Израильский телеведущий сослался на Евтушенко, в каком-то романе которого описана эта душещипательная история.

В Москву я впервые приехала осенью 1955-го. У меня было много друзей, чьи родители были расстреляны или репрессированы во время террора. Кроме того, в 1937 году был арестован мой отец, которого держали в киевской тюрьме более полугода, пытали, потом выпустили, слава Богу, живьём. Поэтому я была очень образованной девушкой в области не только литературы, математики, астрономии, но и героических органов госбезопасности, и ни при каких условиях не стала бы говорить такие жизнеопасные глупости в присутствии Евтушенко и Ахмадулиной, у которой оба родителя работали в системе КГБ. У меня не было ни малейшего желания стать "жертвой режима", сидеть в тюрьме на радость стукачам и доносчикам, которых в литературной среде было навалом, и они процветали на всех карьерных лестницах.

Более того, "революция сдохла, а труп её смердит" – абсолютно не мой образ речи, это – стукаческий донос, в котором сообщается, кто – советский человек, а кто – нет, кто – враг революции, а кто – друг!.. В 1957 году меня исключили из Литературного института "за нарастание нездоровых настроений в творчестве", и сказал мне один из поэтов, который чем-то руководил в Литинституте: "Вас исключили по коллективному доносу студентов, но мы быстро вас восстановим, если вы подпишете бумагу, где студенты уведомляют, что Паустовский ведёт на семинарах антисоветские разговоры". Замечательный образ речи – "подписать бумагу" и "студенты уведомляют"!.. Естественно, я сказала, что этого не может быть, потому что не может быть никогда.

Телеведущий израильской передачи поведал своим русскоязычным клиентам, что я уже в 17 лет была шестидесятилетней старухой, впавшей в детство, поэтому писала про ёжика и про пони. Он ошибается, в 17 лет мне было сто тысяч лет, и я писала очень не детские стихи с "нездоровыми настроениями в творчестве", а в 24 года я написала "Кто это право дал кретину/ Совать звезду под гильотину?" – и попала в очень чёрные списки. Этот телеведущий не имел ни малейшего представления о том, что на моём официальном сайте есть моя автобиография "И в чёрных списках было мне светло". Он просто собрал окололитературный мусор, дополнив его театральными вздохами и гримасами с глазами на лбу, когда сообщил, что бомбёжки Сербии довели меня до простоты, которая хуже воровства!..

Но хуже воровства было бы извлечь пользу из лестного, триумфального вранья, что на студенческой вечеринке в присутствии Евтушенко и Ахмадулиной я сказала: "Революция сдохла, а труп её смердит"!.. В это время Евтушенко писал про Ахмадулину:

"И распустив светлорусые
Косы густые свои,
Думаешь о революции,
Хочешь большой любви!"

Разве в присутствии таких замечательных людей мне, которой было сто тысяч лет, позволил бы Творец вселенных говорить жизнеопасные глупости, чреватые арестом и тюрьмой? Никогда! Бесстрашным быть должно поэтство!.. А не пророчество в стукаческой среде.

14.06.17.

Комментарии на Фейсбуке