Иванова Галина Михайловна

Иванова Галина Михайловна: кандидат исторических наук, профессор. Работает в Институте российской истории РАН и на кафедре истории и теории государства и права Европейского университета права. Сфера научных интересов - положение женщин в местах лишения свободы - историко-правовой аспект. Автор монографий "Гулаг в системе тоталитарного государства" (1997) и "Советское общество: возникновение, развитие, исторический финал" (1997). Участвовала в Третьей Российской летней школе по гендерным исследованиям "АЗОВ-98".

Галина ИВАНОВА

(Москва, Россия)

ЖЕНЩИНЫ В ЗАКЛЮЧЕНИИ (ИСТОРИКО-ПРАВОВОЙ АСПЕКТ)

Известный юрист М.Н. Гернет, автор многотомной "Истории царской тюрьмы", еще в начале XX века заметил, что "несмотря на то, что десятки тысяч женщин поступали ежегодно в царские тюрьмы, законодательство совсем не знало "женского вопроса" в местах лишения свободы; уравнение в тюрьме мужчин и женщин создавало в действительности для женщин новые, добавочные тяготы" (7; 386). Выводы правоведа не вызывают сомнений, их подтверждает весь многовековой опыт российской карательной системы.

Русское уголовное право при назначении наказания не делало различий между мужчиной и женщиной, а если и делало, то не в пользу последней. Примеры правовой дискриминации женщин в сфере применения уголовной ответственности мы находим уже в статьях "Соборного уложения" 1649 года (17; 249). Чтобы защитить жизнь мужа от посягательств жены, законодатель ввел чрезвычайно суровую меру наказания: жену, убившую мужа, публично закапывали живой в землю по плечи. Выставленный рядом с ней караул следил, чтобы никто не кормил осужденную, и чтобы собаки не отъели ей голову. Статья запрещала освобождение убийцы, даже если об этом просили дети или ближайшие родственники убитого. Обычно смерть наступала на вторые или третьи сутки, но известны случаи, когда обреченные жили более 20 дней (получая тайком пищу и воду). Указом от 19 марта 1689 г. закапывание в землю как наказание за мужеубийство было заменено отсечением головы (15; 15). Однако на практике такое "женское" наказание сохранялось до 1740 г.

Особую суровость законодатель проявляя и в отношении женщины, погубившей ребенка, прижитого "в блуде". Если в обычных случаях родители-детоубийцы наказывались годом тюремного заключения и последующим церковным покаянием, то "беззаконных жен" статья предписывала "казнить смертию безо всякой пощады, чтобы на то смотря, иные такого беззаконного и скверного дела не делали и от блуда унялися" (17; 250-251).

Как известно, на протяжении столетий положение женщины зависело от правового статуса её мужа. Эта зависимость нашла широкое отражение в российском законодательстве. Например, по Указу от 12 августа 1663 года фальшивомонетчики ссылались в Сибирь на вечное поселение вместе с женами и детьми (14; 583). Правило "где муж, там и жена" не влияло на положение мужчины, а чтобы не было недоразумений, указ 1687 г. специально оговаривал: "за женино воровство мужей в ссылку не ссылают". Только в 1720 г. женщины получили законную возможность расторгать брак, если их мужей ссылали на вечные каторжные работы. В 1768 г. мужчины также получили право просить о разводе в случае ссылки их жен (хотя на практике это право признавалось и ранее) (18; 110, 152).

Государство не стремилось к разрушению брачных союзов преступников. Законодательство способствовало тому, чтобы семьи следовали за ссыльными и тем самым содействовали успеху колонизации окраинных районов империи. Однако, поощряя добровольное переселение в Сибирь лиц, принадлежащих к податным сословиям, правительство весьма неохотно разрешало следование семей за сосланными политическими преступниками и заставляло их жен принимать особые, весьма тяжелые требования. Так, например, женам декабристов не разрешили взять с собой детей на том основании, что в законе говорится лишь о следовании детей из крестьян, а также потому, что дети, принадлежащие к высшим сословиям, должны получать воспитание, которое отцы не могут им дать в ссылке. У княгинь Трубецкой и Волконской потребовали расписки, что они отказываются от всех их прав на движимое и недвижимое имущество, принадлежавшее им или могущее достаться по наследству. Особо оговаривалось, что местное заводское и рудничное начальство имеет право употреблять жен, добровольно последовавших в ссылку за мужьями, на черную работу и личные услуги, например, мытьё полов (7; 200-202).

Каторга и ссылка на поселение как особые виды наказания получают широкое распространение в конце XVII - первой половине XVIII столетия. До 1858 года способ передвижения преступников был повсюду пешеэтапный. На подводах ехали больные, малолетние и женщины, кормящие грудью. Ссыльные женщины следовали" без оков, а каторжные - в оковах или кандалах вместе с мужскими арестантскими партиями. "Какую массу болезней и смертей, какое нравственное растление вносит это этапное передвижение!" - комментировал данную страницу русского уголовного права известный специалист в этой области Н.С.Таганцев (18; 113).

Для женщин каторжные подземные работы в рудниках заменялись работами на заводах. По прибытии на место их размещали в особых помещениях, бессрочные каторжанки содержались в течение первых восьми лет в ножных оковах. В системе наказаний, применяемых к ссыльнокаторжным, господствовали телесные наказания, от которых не освобождались ни женщины, ни престарелые, ни увечные. Единственной привилегией для женщин было то, что их не приковывали на цепь к рудничной тележке. В 1863 году, когда в России официально отменили телесные наказания (за исключением оков и розог), департамент законов поднял вопрос об освобождении от телесных наказаний женщин-ссыльных. Государственные мужи приводили убедительные доводы о безнравственности и вредности применения телесных наказаний для женщин, но, тем не менее, долго откладывали принятие соответствующих мер. Только через 30 лет, 28 марта 1893 года, был принят закон об отмене телесных наказаний для ссыльных женщин. Этот "акт гуманизма" в отношении осужденных женщин дорого стоил российскому обществу. Ему предшествовала знаменитая Карийская трагедия - массовое самоубийство политкаторжан в знак протеста против применения розог к их товарищу Надежде Сигиде, которая отбывала восьмилетнюю каторгу за организацию в Таганроге подпольной типографии. Трагедия произошла в ноябре 1889 года на Карийской каторге в Забайкалье. После перенесенного наказания розгами двадцатисемилетняя политкаторжанка покончила жизнь самоубийством. К протесту Н.К. Сигиды против телесного наказания женщин присоединились 18 человек; они приняли яд, в результате чего 6 из них умерли.

С 1870 года началась отправка каторжных на Сахалин. Стремясь к планомерной колонизации острова с целью освоения его природных богатств, правительство в 1883 году приступило к регулярной посылке туда семейных ссыльных и женщин-каторжанок. Несколько позже на Сахалин были отправлены все ссыльнокаторжные женщины не старше 40 лет. По мнению исследователей сибирской ссылки, положение ссыльных женщин было в материальном отношении всегда лучше участи мужчин. Это объяснялось исключительно недостаточным количеством лиц женского пола. Соотношение полов между ссыльными в XIX веке было примерно таким: среди сосланных по приговору была одна женщина на 6 мужчин; среди тех, кто прибыл за мужьями добровольно, одна женщина приходилась на 30 мужчин (18; 113). Вполне понятно, что женщины в такой ситуации были "желаемым товаром" и не только для ссыльных. В литературе описано немало случаев, когда бывшие преступницы благодаря удачному замужеству становились важными городскими дамами в больших приамурских городах.

Чрезвычайно тяжелой во все времена была участь женщин, попавших в тюремное заключение. "Соборное уложение" предписывало содержать в тюрьме беременных женщин, приговоренных к смертной казни, до разрешения их от бремени, "ибо рожденное от неё не виновато" (5; 73). Условия содержания женщин в тюрьме не оговаривались, и по общему положению были крайне тяжелыми. Средневековая тюрьма не знала деления на мужскую и женскую, вплоть до XVIII века наблюдались случаи совместной сковки подследственных арестантов мужчин с женщинами. При Петре Великом делается попытка извлечь материальную выгоду из тюремного труда: для осужденных женщин, в частности, начали создаваться прядильные дома.

Мысль об исправлении преступников впервые была высказана в правление Екатерины II. В 1775 году для мужчин и женщин учреждаются особые "смирительные дома", "для ограждения общества от людей предерзостных, добронравие повреждающих". Несколько позже создаются также специальные "рабочие дома" для осужденных за преступления против личности и собственности. Императрица несколько упорядочила управление тюремными заведениями, написала даже особый устав для тюрем, но положение заключенных от этого нисколько не улучшилось. Фактически до конца XVIII столетия, как писал Н.С.Таганцев, "тюрьма была действительно юдолью плача и страданий, заставлявшей только удивляться выносливости человеческого организма и силе привычки к жизни" (18; 205). В подобном состоянии тогда находилось и большинство тюрем всех европейских государств.

Политические и правовые идеи Нового времени заставили общественность разных стран обратить внимание на состояние тюрем и задуматься о проведении тюремной реформы. Главный толчок к изменению всей системы содержания заключенных дала Северная Америка, где начала формироваться новая пенитенциарная система. В 1844 году в Нью-Йорке квакеры основали одну из первых тюрем (Women's Prison Association) с целью помочь женщинам-заключенным. Эта организация существует и поныне.

В Европе движение за переустройство тюремного дела связано с именем знаменитого английского филантропа Джона Говарда. Его последователи организовали "Лондонское общество, для улучшения порядка в тюрьмах и исправления преступников", деятельность которого получила широкую поддержку общественности. Заботу о женщинах-арестантках взял на себя женский комитет, созданный членом "Лондонского общества" англичанкой Елизаветой Фрей.

В России прогрессивные и гуманные идеи европейских тюремных филантропов получили распространение в период правления Александра I, особенно после окончания войны с Наполеоном. В 1817 году в Петербург прибыл Вальтер Венинг, ревностный продолжатель дела Д. Говарда. Его желание служить делу тюремной реформы в России путем создания благотворительного тюремного общества, аналогичного английскому, получило поддержку российского императора, который разрешил Венингу осмотреть московские, тверские и петербургские тюрьмы. Свои впечатления от осмотра англичанин изложил в специальной записке (4; 12-15). Его "доношение" начинается с описания "съезжих дворов", то есть помещений при полиции для арестованных, "где страдания несчастных обыкновенно начинаются". Венинг нашел эти места "неспособными к помещению человечества: мужчины и женщины, виновные и невиновные, молодые и старые - все вместе толпились в одной комнате. Все комнаты были подземные, сырые, темные, без кроватей, воздух в них был дурной, люди все были праздны и жаловались на недостаток хлеба. В одной съезжей комнате было 20 мужчин и 7 женщин". По поводу содержания в таких условиях женщин англичанин заметил: "Бедная девушка, которая попала в сие место хоть на одну ночь, должна была потерять всякое чувство добродетели и приготовиться на жизнь развратную и несчастную".

О казематах Управы Благочиния Венинг писал: "Две низменные комнаты были сыры и нездоровы: в первой готовили пищу и помещались женщины, которые хотя и были отгорожены, но на виду всех прохожих; ни кроватей, ни постелей в них не было, а спали женщины на настланных досках".

В "смирительном доме" "комнаты были также грязны, а воздух в них чрезвычайно был дурной". Здесь Венинг увидел и описал "колодников, привязанных за шею, женщин в рогатках, на которых имелись по 3 острых спицы, длиною 8 дюймов и так вделаны, что женщины не могли ложиться ни днем, ни ночью". Мучили их так, по свидетельству Венинга, "из угождения тем, кто их отдал в сие место, то есть помещики".

В "рабочем доме" англичанин отметил невообразимую тесноту, от которой еженедельно каждый десятый заключенный попадал в больницу. Поразило его и то, что караульные солдаты имели свободное сообщение с "колодницами".

О тюремном помещении Губернского Правления английский филантроп писал: "Двор, ведущий к этой тюрьме, был чрезвычайно грязен; нужные места, не чистившиеся несколько лет, так заразили воздух, что почти невозможно было сносить зловоние. В сии места солдаты водили мужчин и женщин одновременно без всякого разбора и благопристойности. В камерах было также темно, грязно, а пол не мылся с тех пор, как сделан". По поводу женской комнаты Венинг заметил кратко: "она еще хуже, чем мужская", тем более что в ней "с женщинами находились днем и ночью три солдата. Невозможно без отвращения и помыслить о скверных следствиях такого учреждения".

Про городскую тюрьму Венинг писал, что она "грязная, дурная, а потолок, в одной комнате грозивший обрушиться, подперли столбами при мне". При осмотре российских тюрем всех уровней английский филантроп обращал особое внимание на положение арестанток, среди которых большинство составляли "женщины, развратного поведения". В числе причин, приведших к падению их нравственности, Венинг называл, в частности, "худое поведение родителей, недостаток воспитания, праздность, пьянство и напоследок, худое учреждение по тюрьмам". О том, что тюрьма может стать источником разврата, тогда еще мало кто говорил. 180 лет назад заезжий иностранец высказал мысль, которую и сегодня в России осознали далеко не все тюремные служащие: содержать преступников нужно так, что бы они "не были унижены в собственных своих глазах, особенно женщины".

Прогрессивные слои российского общества поддержали начинание В. Венинга. Под Высочайшим покровительством Государя Императора в 1819 году в Петербурге было образовано Попечительное общество о тюрьмах, в рамках которого создавались местные мужские и женские комитеты. Возглавил общество князь А.Н.Голицын. Члены комитетов имели "право и свободу посещать тюрьмы и дома, где содержатся заключенные, во всякое время, по своему произволению" (к слову сказать, такого права в настоящее время нет ни у одной общественной организации) (11; 23).

Деятельность любой благотворительной организации заключается, прежде всего, в сборе средств для подопечных. Попечительное общество о тюрьмах справлялось с этой задачей весьма успешно. Следует заметить, что тюремная благотворительность имела в России давнюю традицию, хотя и не была оформлена организационно. У богатых людей существовал обычай относить или посылать подаяние арестантам. Значительные пожертвования накануне праздников делал ежегодно и сам царь, по большей части лично обходя заключенных. Простой народ также не скупился на милостыню колодникам. Петр I предпринял попытку покончить с тюремной благотворительностью, издав соответствующие запрещающие указы, но искоренить народный обычай было довольно трудно.

Капитал вновь образованного тюремного общества формировался преимущественно из добровольных пожертвований. Уже через год после открытия в кассе общества было 80763 рубля ассигнациями - сумма по тем временам весьма солидная. Император Александр I пожертвовал на тюремные нужды единовременно 10 тысяч рублей, в последующем ежегодно в течение всего столетия Общество получало от Кабинета Его Величества по 5 тысяч рублей. Пример императора заставлял раскошеливаться всю тогдашнюю аристократию, которая также делала солидные единовременные и ежегодные взносы на счет Общества.

В связи с темой нашего исследования, особого внимания заслуживает деятельность Санкт-Петербургского дамского попечительного тюремного комитета, открытого 13 октября 1819 года, который на протяжении многих десятилетий занимался филантропией исключительно в интересах арестованных женщин и их детей. Членами комитета были княгини С.С.Мещерская, А.С.Голицына, А.М.Щербатова, Н.С.Трубецкая и другие высокопоставленные особы, "известные благомыслием, честностью и человеколюбием" (11; 559). Первой председательницей дамского комитета была княгиня С.С.Мещерская, пользовавшаяся, по воспоминаниям современников, заслуженной популярностью и уважением за ее умственные и нравственные качества. Тюремные деятели сравнивали Мещерскую со знаменитой англичанкой Елизаветой Фрей и очень ценили её благотворительную деятельность.

Преемницей Мещерской стала госпожа Т.Б.Потёмкина. Она возглавляла комитет с 1827 по 1858 год и запомнилась современникам активной филантропической деятельностью. Впоследствии комитет возглавляла княгиня Е.А.Васильчикова, а в 1869 году, в день 50-летнего юбилея Попечительного общества о тюрьмах, председательницей дамского комитета была назначена Евгения Максимилиановна, принцесса Ольденбургская.

Деятельность тюремных попечительниц была активной и разнообразной. В 1842 году они открыли и содержали на свои средства приют для девочек, чьи матери находились в заключении. Дважды в неделю детей водили в тюрьму на свидание с родителями, что очень благотворно влияло на психическое состояние женщин. В 1872 году дамский комитет открыл опять же на свои средства "Убежище", цель которого, как было записано в уставе, заключалась в том, чтобы "предохранять освобождаемых из заключения женщин от совершения новых преступлений, вызываемых нуждою и беспомощностью". Содержание в "Убежище" не носило характер милостыни. Все женщины работали и, в зависимости от своих наклонностей и способностей, получали от членов комитета рекомендации для устройства на работу в частные дома и другие благопристойные заведения. В наши дни этот процесс адаптации бывших заключенных к жизни на свободе принято называть ресоциализацией. В современной юридической литературе неоднократно высказывались предложения о создании единого Центра ресоциализации осужденных (с отделением для женщин), причем обязательно на государственном уровне (6). Думается, что в этом вопросе было бы очень неплохо учесть опыт предшествующих поколений, в особенности опыт, накопленный в сфере женской тюремной благотворительности.

Дамский попечительный комитет стремился, по возможности, облегчить участь женщин, отбывающих наказание. С этой целью перестраивал и реконструировал тюремные помещения, организовывал в местах заключения школы, библиотеки, склады запасных вещей для снабжения неимущих, оказывал материальную помощь нуждающимся и даже доплачивал надзирательницам и другим тюремным служащим, чтобы они были более обходительны с арестантками. Комитет добился отмены ножных оков для содержавшихся в тюрьме преступниц, а краткосрочных арестанток прекратили заковывать в наручники. Особенно филантропы заботились о духовном и нравственном возрождении заключенных женщин. С ними устраивали духовные беседы, обучали духовному пению, прививали трудолюбие путем обучения какому-либо ремеслу.

Конечно, не всё в деятельности попечительного тюремного общества заслуживает похвалы и одобрения. Случались периоды, когда его работа носила формальный характер, не всегда удавалось добиться согласованных действий с местными комитетами, зачастую благие намерения тонули в бюрократическом омуте тюремных канцелярий, но в целом деятельность комитета была успешной. Она, безусловно, нуждается в более пристальном и глубоком изучении, особенно в наши дни, когда российское общество испытывает острый дефицит благотворительности, и в частности, в тюремной сфере.

После 1917 года практически все благотворительные организации были ликвидированы. Советская репрессивная система, главную и неотъемлемую часть которой составлял ГУЛАГ, служила исключительно интересам тоталитарного государства[i]. Сталинские концентрационные лагеря, где в отдельные периоды доля женщин доходила до 26% (20), были местом жесточайшего произвола и насилия, бесправия и унижения человеческого достоинства, изощренных издевательств и каторжного труда. Женщина в этих условиях стала объектом беспощадной эксплуатации, как со стороны государства, так и со стороны лагерных служащих.

Вот как описывала процесс лесозаготовительных работ на Колыме, в частности, в женском лагере с игривым названием "Вакханка", заключенная Е.Л.Владимирова, в прошлом литературный работник газеты "Челябинский рабочий". "На "Вакханке" участки лесоповала отстояли от лагерного пункта на расстоянии от 5 до 10 км, - сообщала в 1954 году в ЦК КПСС бывшая смертница-каторжанка. Зимой 10-20 км пути было очень тяжелым добавлением к работе. Работа включала трелевку на себе, т.е. по 2 женщины впрягались в сани, перекладина через грудь, и везли баланы (баланы - бревна с корой) на расстояние до нескольких километров за один рейс. Так, например, слабосильная бригада 5-часовиков, организованная ввиду большой людской истощенности, возила лес по одному рейсу в день на расстояние 5 км, всего делая, считая конец с пустыми санями, 10 км. У рабочих бригад норма, конечно, была выше. Невыполняющие норму бригады время от времени в зимние лунные ночи оставались в лесу до 12 часов ночи...". Случалось, что лагерные "вакханки" умирали от разрыва диафрагмы. Такие смерти фиксировались как производственный травматизм вследствие нарушения техники безопасности. Часто, поднимая и таская чугунные комли елей, женщина падала, а затем садилась на снег и запихивала назад вывалившуюся матку(3).

За какие провинности государство обрекало женщин на такие невообразимые тяготы? Чтобы ответить на этот вопрос, вряд ли нужно приводить судебную статистику и цитировать выписки из приговоров. Ограничимся свидетельством современника. "Когда я охранял женские колонии, - делился воспоминаниями бывший заключенный Николай П., служивший под Воркутой в лагерной "самоохране", - интересовался, за что такие молодые женщины сели в лагеря (а им было от 18 до 35 лет, не старше). Одни попали "за колоски" - срок от 7 до 8 лет. За мешок ржи, украденной в колхозе, - 12 лет. За растрату в магазине – 10 лет. За воровство на производстве (украла 3 метра ситца и 5 катушек ниток) - 8 лет. За опоздание на работу - 5 лет. Те, у кого воровство покрупнее, садились обычно на 15 лет и больше" (12; 42). Оставим вопрос о соразмерности преступления и наказания на совести советских юристов. А вот за что сидели ЧСИРы (Члены Семей Изменников Родины), срок наказания которых зависел от судьбы мужа: если расстрелян, - жена получала 8 лет, если жив и в ГУЛАГе - то "всего" 5 лет лагерей?

Говоря о судьбе заключенных женщин, нельзя не коснуться проблемы материнства. Несмотря на нечеловеческие условия содержания, в ГУЛАГе была относительно высокая рождаемость. Женщина оставалась женщиной. "Просто до безумия, до битья головой об стенку, до смерти хотелось любви, нежности, ласки. И хотелось ребенка - существа самого родного и близкого, за которое не жаль было бы отдать жизнь" (10; 479), - так объясняла ситуацию бывшая узница ГУЛАГа Хава Волович, получившая 15 лет лагерей, так и не узнав "за что?", когда ей шел двадцать первый год. До середины 30-х годов срок пребывания детей при заключенной матери ограничивался 4-летним возрастом. В лагерях, где были беременные и кормящие матери, устраивались либо отдельные отгороженные помещения в общих бараках, либо выделялся специальный (мамский) барак или устраивались детские городки, в зависимости от количества кормящих и беременных женщин. В случае рождения живого ребенка мать получала для новорожденного несколько метров портяночной ткани. Ребенку выписывали детский паек, матери - "мамский". От работы женщин освобождали только непосредственно перед родами и после. Днем матерей под конвоем приводили к детям для кормления. Нянями в этих бараках работали заключенные женщины, осужденные за бытовые преступления, имеющие своих детей. "В семь часов утра няньки. Делали побудку малышам. Тычками, пинками поднимали их из не нагретых постелей (для "чистоты" детей одеяльцами не укрывали, а набрасывали их поверх кроваток). Толкая детей в спинки кулаками и осыпая грубой бранью, меняли распашонки, подмывали ледяной водой. А малыши даже плакать не смели. Они только кряхтели по-стариковски и - гукали. Это страшное гуканье целыми днями неслось из детских кроваток. Дети, которым полагалось уже сидеть или ползать, лежали на спинках, поджав ножки к животу, и издавали эти странные звуки, похожие на приглушенный голубиный стон" (10; 481). Выжить в таких условиях можно было только чудом.

По секретной инструкции НКВД 1937 года срок пребывания детей при матерях был ограничен 12 месяцами. После одного года ребенка в принудительном порядке отбирали от матерей и отправляли в детские дома. Адрес детдома матери не сообщался, поэтому после освобождения она редко могла отыскать своего ребенка. В 1940 году в ГУЛАГе было 90 "домов младенца".

Не всем стремящимся к материнству женщинам удавалось родить. Беременным каторжанкам в принудительном порядке делали аборт (каторга как вид наказания за государственные преступления появилась в нашей стране по Указу Президиума Верховного Совета СССР в апреле 1943 года). Здесь уместно напомнить, что официально в Советском Союзе аборты в тот период были запрещены. По указу от 27 июня 1936 года женщины, производящие себе аборт, подлежали уголовной ответственности, и надо отметить, этот указ активно "работал" почти 20 лет. Например, в 1952 году суды РСФСР осудили за самоаборты 48978 женщин, что составило почти 10% от общего количества лиц (494202 человека), осужденных судами Российской республики в этом году (21).

Пребывание в советских лагерях и колониях калечило женщину не только физически, но и нравственно. Человеческое право, достоинство, гордость - всё было уничтожено. Вот строки из письма уже упоминавшейся Елены Владимировой: "В лагерях во всех банях работали мужчины-уголовники, баня для них - развлечение, они же производили "санобработку" женщин и девушек, сопротивлявшихся заставляли силой. До 1950 года везде в женских зонах в обслуге работали мужчины. Постепенно женщинам прививалось бесстыдство, становившееся одной из причин, наблюдавшейся мной, лагерной распущенности и проституции, которая получила широкое распространение. Ею пользовались как заключенные из обслуги, так и вольные. В поселке "Вакханка" была эпидемия венерических болезней среди заключенных и вольных" (21).

Современный исследователь женской преступности профессор ю.м.антонян так характеризует советскую репрессивную систему: "Данная система сложилась как часть административно-командного строя тоталитарного государства, в котором властное насилие и подавление личности стали основной нормой жизни. В период глобальной диктатуры женские колонии неизбежно оказались частью гигантской машины уничтожения людей, но еще по сей день женщины-узницы ждут своих историков и плакальщиц. Система эта очищается от многолетней скверны, но ещё недостаточно решительно. Ещё господствует там, как родимое пятно, авторитарный стиль общения, базирующийся на каре, суровости наказания, непререкаемости и диктате администрации" (2; 144).

В настоящее время на территории Российской Федерации расположены 32 женские колонии и 3 воспитательные колонии для девушек, в которых отбывают наказание более 40 тысяч правонарушительниц. Кроме того, около 17 тысяч женщин находятся в следственных изоляторах, ожидая приговора суда. В процентном отношении женщин в местах лишения свободы несравненно меньше, чем мужчин - они составляют 5,7 % от общего количества заключенных. Однако настораживает тенденция роста численности женщин в заключении: по сравнению с 1992 г. количество женщин в российских местах лишения свободы увеличилось в 2,3 раза (20).

Проводимые в России на протяжении последних пяти лет реформы пенитенциарной системы значительно улучшили положение женщин в местах заключения. Однако ещё далеко не всегда реализуется право женщин на личную безопасность, места заключения многократно переполнены, не решён вопрос образовательного и профессионального обучения осужденных, остро стоит проблема обеспечения женской трудовой занятости. Что касается бытовых, медицинских и иных условий содержания женщин, то они по закону практически не отличаются от мужских. Между тем, правовые нормы, несомненно, должны предусматривать для женщин ряд "льгот и привилегий" (например, отмену ограничений на применение водных процедур). На ином правовом уровне следует решать также проблему женского гомосексуализма. В настоящее время низкий уровень культуры и знаний в области сексопатологии и психологии многих работников исправительной системы не позволяет найти цивилизованного решения данной проблемы, хотя хорошо известно, что существующая практика запретов и наказаний в отношении лесбиянок не приносит положительных результатов.

Современные трудности пенитенциарной системы многие практические работники склонны объяснять, прежде всего, слабостью её материально-финансовой базы. Однако такое объяснение можно принять лишь отчасти. Значительная часть проблем обусловлена определёнными традициями российского общества, ментальностью населения, его низкой правовой культурой. Известный правозащитник С.А. Ковалев выделял четыре силы, сложно взаимодействующие между собой в решении пенитенциарных проблем, - это общество, законодатель, тюремная администрация и сами заключенные (19). Что важнее? Без чего тюремная реформа обречена на неудачу? Прислушаемся к мнению Генерального секретаря Ассоциации против пыток Франсуа де Варгаса: "То, что мы видели в ваших тюрьмах, то, о чём рассказывали участники из России, заставляет думать, что вам предстоит сделать очень многое для того, чтобы исправить существующее положение вещей. Люди, которые находятся за решеткой, невыносимо страдают. Я просто не могу даже представить эти страдания. Так что ситуация в вашей стране очень непростая. Недостаточно принять новые законы. Нужно изменить само общество" (19; 36). Трудно не согласиться с мнением швейцарского правозащитника.

Хорошо известно, что судить о степени цивилизованности, гуманности и демократичности общества можно, в частности, по его отношению к осужденным. Если основываться на таком подходе, то следует признать, что Россия и сегодня еще весьма далека от существующих в мировом сообществе норм и идеалов. Российскому обществу, по мнению Ю.В.Чижова, одного из авторов книги "Как выжить в советской тюрьме", необходимо, прежде всего, избавиться "от сидящего в каждом из нас испуганного отвращения к зеку, от весьма распространенных заблуждений и чересчур категоричных оценок" (1; 6).

От жестокости, грубости и бесправия страдают все заключенные, но особенно пагубно такие условия влияют на женщин, у которых в период пребывания под стражей нередко случаются нервные и психические расстройства здоровья, заметно огрубляются нравы, деформируются психика и сознание, теряется чувство социальной значимости, что приводит к постепенной деградации личности. Как реально помочь женщине, отбывающей наказание? По мнению украинского юриста-психолога Л.А.Шевченко, необходимо, в первую очередь, наладить систему реабилитации, и, по возможности, в зависимости от характера преступления, заменять срок лишения свободы, или его часть, реабилитационными программами. "Если женщина сидит 2-3 года - её ещё можно вытащить, вернуть обществу, семье, детям, - считает Л.А.Шевченко. - Больше 3-х лет держать её в заключении нецелесообразно. Она будет потеряна для общества, дети потеряют мать. Три года - вполне достаточный срок, ибо вина за содеянное останется с ней на всю жизнь. Больше, чем она сама себя, её не накажет никакой суд" (13; 13).

В местах лишения свободы зачастую нарушаются права женщин на личную неприкосновенность, унижается их человеческое достоинство, нарушаются репродуктивные и материнские права.

Женщины за колючей проволокой - это nonsense, но это и реальность, которую нужно изучать и как-то совершенствовать, добиваясь гуманности и справедливости. Пусть глубочайший смысл знаменитой фразы Ф.М.Достоевского "По состоянию тюрем можно судить о состоянии общества", проникнет в сознание всех, кто, так или иначе, причастен к судьбе женщин, отбывающих наказание.

Литература[ii]

1. Абрамкин В.Ф., Чижов Ю.В. Как выжить в советской тюрьме. Красноярск. 1992.

2. Антонян Ю.М. Преступность среди женщин. М., 1992.

3. Адамович А. "Кто кого обманывает?" //Московский комсомолец. 1994. 26 февраля.

4. Венинг В. Записка "Доношение о состоянии тюрем и прочих мест заключения в Петербурге //Никитин В.Н. Тюрьма и ссылка. СПб., 1880.

5. Владимирский-Буданов М. Хрестоматия по истории русского права. Вып.3, Спб. - Киев, 1889.

6. Волкова Т.Н. Проблемы отбывания наказания и ресо-циализации женщин, осужденных к лишению свободы. Автореф...канд. юрид. наук. М., 1995.

7. Гернет М.Н. История царской тюрьмы. Т.1-5. М., 1947-1956.

8. Гинзбург Е. Крутой маршрут. М., 1991.

9. ГУЛАГ в годы войны //Исторический архив. 1994. №3.

10. Доднесь тяготеет. Записки вашей современницы. Вып. 1. М., 1989.

11. Никитин В.Н. Тюрьма и ссылка. Спб., 1880.

12. Обратный адрес - ГУЛАГ //Родина. 1990. №4.

13. Отверженные // "WE/Мы" Диалог Женщин. М. 1998. №13.

14. Полное собрание законов Российской империи. Т.1. №348.

15. Полное собрание законов Российской империи. Т.З. №1335.

16. Потемкина А.Т. Характеристика осужденных женщин, отбывающих наказание в ИТК. М., 1993.

17. Российское законодательство X - XX веков. Т.З. М., 1985.

18. Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Т.2. М., 1994.

19. Тюремная реформа в странах бывшего тоталитаризма. М., 1993.

20. Уголовно-исполнительная система в цифрах и комментариях (1992-1996) (Оперативная сводка о деятельности учреждений УИС за 1997 год). М., 1997.

21. Центр хранения современной документации (ЦХСД). Коллекция документов.