Женская доля^*

Нина Ковалева

Старики, женщины и дети - звучит как SOS! Одни слабы по старости, другие слабы по молодости, а „слабый пол" - по определению. И всем нужна помощь, если сообщество хочет выжить и стать цивилизованным. Женщина уязвима в большей степени не столько в своей биологической сущности, сколько как субъект социальных отношений. Недавнее появление нового понятия гендер, и даже целого научного направления на его основе - лишь подтверждает наличие старых проблем в жизни общества.

Причина кроется в парадоксальной ситуации: прогресс в развитии человечества очень слабо коснулся того, что составляет фундамент „социальной неполноценности" женщины. Специфика, данная ей природой, а отсюда особенности ее гендерной роли и, следовательно, социальный статус мало изменились за многие века. Единственную попытку принципиально решить „женский вопрос" можно проследить в нашей недавней истории. Теперь же, с изменением общественного устройства, положение женщин как социальной группы, нуждающейся в особой заботе сообщества, снова привлекает к себе внимание. „Женский вопрос" в различных своих аспектах опять становится популярной, а значит актуальной темой. Именно эта тема все громче звучит в сфере благотворительности, правда, к великому сожалению, женщины - не в категории субъектов милосердия, то есть тех, кто помогает, а в категории объектов, то есть тех, кому помогают.

Однако женщины - не единственная группа, которая оказалась в фокусе внимания. Возникающие в обществе глубокие социально-экономические изменения всякий раз выявляют насущные проблемы определенных групп населения, которые в результате этих изменений становятся особенно уязвимыми или, как принято сегодня говорить, социально незащищенными. И общество старается их защитить или хоть сколько-нибудь уменьшить их потери. В России, например, во второй половине XIX века такая же ситуация сложилась с дворовыми людьми - крепостными, находившимися в услужении непосредственно у помещика. Большинство из них жили в барской усадьбе и не имели собственного надела земли. По реформе 1861 года они освобождались от крепостной зависимости по западной схеме, без земли. Таким образом, в одночасье самые привилегированные из „низкого сословия" сделались самыми обездоленными.

Ответ общества последовал незамедлительно. Повсеместно стали возникать разного рода благотворительные организации, ставившие своей задачей помощь именно этой категории граждан. Уже 8 декабря того же 1861 года был утвержден устав „Попечительного общества о семействах дворовых", где в первом же параграфе определялась цель его создания - „попечение о семействах дворовых людей после окончательного увольнения их от обязательных отношений к помещикам". Одна из московских богаделен, символично названная „В память 19 февраля 1861 года", в своем уставе тоже отдавала преимущества бывшим дворовым людям.

Однако, в сравнении с этим, участь женщины осложнялась еще и тем, что испокон веков над ней, помимо общегражданской крепостной зависимости, тяготел рок ее гендерной роли. Патриархатные стереотипы предписывали женщине следовать торной дорогой зависимости от мужского начала и предлагали незамысловатый набор амплуа: от жрицы любви до благородной матери семейства. Простота и доступность овладения „первой древнейшей профессией" коварно заманчивы, а потому оказание помощи падшим женщинам стало одним из самых специфических направлений благотворительной деятельности. Различные организации предлагали разные пути и способы социальной адаптации, но общим был принцип, по которому „трудовое начало призвано быть главным средством для исправления лиц порочного поведения". Решали эту проблему приюты, убежища и дома милосердия, носившие обычно название „Магдалиновские" (в память о великой грешнице, получившей право на сострадание).

Подопечные поступали в них преимущественно из городских больниц и так называемых врачебно-полицейских комитетов, располагавшихся во всех районах города. Возраст и сословная принадлежность были самые разные: дворянки, мещанки, крестьянки, „из духовного звания", „цеховые" до тринадцати лет и „за тридцать". Дальнейшая участь женщин тоже складывалась по-разному в каждом конкретном случае. Кого-то передавали родителям, кому-то помогали получить место работы, кто-то выходил замуж, а о других в ежегодных отчетах сообщалось: „возвратились к прежней жизни". Находясь под покровительством благотворительного учреждения, женщины обучались грамоте, закону божьему, церковному пению. Обязательный труд состоял в обслуживании самих себя и в занятиях шитьем и рукоделием. Эти работы исполнялись на заказ, а иногда и в качестве приданого к свадьбе для своих же подруг. Заказы поступали в основном от государства, в военное время в Магдалиновских заведениях безвозмездно шили белье для раненых, находившихся в госпиталях.

Сами заведения, помимо прямых денежных пожертвований, также пользовались услугами, которые предоставлялись им безвозмездно. Так, например, благотворительное учреждение во имя Св. Марии Магдалины, располагавшееся в собственном доме по улице кн. Долгорукого в Москве, получало все необходимые лекарства для пациенток от провизора Гартье, который после десяти лет добровольного участия получил звание члена-благотворителя. Другие жертвователи проводили за свой счет печные работы в помещениях, замену и прокладку водопроводных труб, перестилали паркетные полы, а также „снабжали убежище крупой и другими хозяйственными припасами". Это заведение находилось в ведении Сущевского отделения Дамского Попечительства о бедных, и возглавляла его кн. Голицына, должность ее помощницы исполняла баронесса Цеймерн, а сотрудниками состояли братья Третьяковы, Солдатенков, Боткин, Лепешкин, Коншин.

Менее титулованные и состоятельные тоже не стояли в стороне. Так, члены Общества улучшения участи женщин видели свою цель в нравственной и материальной поддержке падших „предоставлением им жилья, приисканием работы, обучением грамоте и устройством разумных развлечений". Аналогичного направления, действовавшее в Москве Общество трудовой помощи ориентировалось на нуждающихся женщин преимущественно района Хитрова рынка. Это было место, известное своей социальной неблагополучностью. Именно отсюда поступала большая часть пациенток в родильные приюты и гинекологические лечебницы. Очевидно, что без благотворительных учреждений такого рода уже нельзя обойтись либеральному обществу с рыночной экономикой, достигшему определенного уровня развития. Проявляя действенное сострадание, оно пытается укрепить самые первые основы здоровья будущей нации.

Помощь человеку вообще нужна в самые сложные моменты его жизни. Для женщины - это, безусловно, то время, когда она становится матерью. Когда ее здоровье принадлежит не только и даже не столько ей, сколько рождающемуся младенцу. Когда она и сама беспомощна, в то время как на ее руках оказывается абсолютно беззащитное существо. А если в такой ситуации женщина вынуждена работать чуть ли не до дня родов, не имеет средств пригласить на дом профессиональную помощницу (повитуху или акушерку), не говоря уже о враче, а иногда не имеет и самого дома - то кто, как не эта женщина нуждается в помощи более, чем кто бы то ни было?

Родовспомогательные отделения, созданные как раз для решения такой проблемы, первоначально служили для оказания более или менее квалифицированной помощи представительницам социальных низов. Они и устраивались при соответствующих заведениях: Старо-Екатерининской арестантской больнице, Мясницкой больнице для чернорабочих, Сиротском доме и т. п.

Помощь роженицам имела достаточно широкое распространение в России, особенно в крупных городах, что вполне естественно. И так же естественно возникала проблема с „распылением" или разноподчиненностью благотворительности по многим ведомствам. Родильные приюты были и у Городского Управления, и у сословных объединений, и у ведомства императрицы Марии, существовали также частные заведения и учрежденные на общественные средства. Поэтому сегодня достаточно сложно бывает выделить в историческом материале чисто благотворительный аспект, так как в современной интерпретации этот термин, в отличие от прошлых лет, имеет вполне определенное толкование и подразумевает внебюджетное финансирование.

В качестве подтверждения подобной несогласованности можно привести, например, родильный приют при Голицынской больнице. Сама больница - благотворительное заведение, основанное на частные пожертвования и состоящее в ведомстве императрицы Марии (смешанного частно-общественно-государственного типа), а приют принимал рожениц за счет города. Трудно отыскать такую статью расхода, по которой можно было бы числить сегодня и родильный приют им. А. А. Абрикосовой, построенный в самом начале XX века. Первоначально он содержался полностью на средства учредительницы Агриппины Абрикосовой, располагал пятью кроватями и гинекологической лечебницей. Заведения такого рода не были редкостью, по крайней мере в Москве. Таким же, только чуть побольше, был частный приют Е. В. Горбуновой, который, к тому же, вел „бесплатный амбулаторный прием больных, страдающих женскими болезнями". Однако приют Абрикосовой после ее смерти претерпел ряд изменений.

Наследники, желая увековечить ее имя, передали городу 100 тысяч рублей, обусловив этот акт рядом требований, главным из которых было строительство городом на эти средства приюта на 25 кроватей и присвоение ему имени скончавшейся. Но, по расчетам специалистов, жертвуемой суммы оказалось недостаточно, и кроме того, 25 мест не решили бы проблему. Специально созданная комиссия приняла решение, согласно которому городу „целесообразно было бы приплатить больше, но сделать учреждение больших размеров - более выгодное для содержания из расчета на койку". В итоге был выстроен приют на 50 мест, который потом полностью содержался на городские средства. Правда, подобный экономный подход с максимальной пользой для дела, но со сложной финансово-правовой схемой был возможен только при безупречной порядочности всех участвующих сторон.

Городские родильные приюты действовали в соответствии со специально принятым для них уставом. Подчинялись они Управе, работали под наблюдением попечительниц, „утверждаемых в своем звании Городской Думой". Со временем помимо акушерок в приюты „по решению Думы были приглашены постоянные врачи-акушеры, которые осуществляли врачебный и санитарный надзор за приютами".

Рождение и воспитание - это два нерасторжимых элемента одного и того же процесса, процесса созидания человека и гражданина. Одно без другого либо просто невозможно, либо приводит к печальным, если не к трагическим последствиям. Такими рассуждениями, по-видимому, руководствовался основатель Воспитательного Дома Иван Иванович Бецкий, когда предложил Екатерине II создать в России заведение, в котором „бедные беременные женщины находили бы себе убежище и помощь, и которое спасало бы новорожденных детей от гибели, и тем доставлено было более выгод Государству". Открытие Московского Родильного приюта состоялось 24 апреля 1764 года; и со дня приема первых пациенток он стал учреждением одновременно благотворительным и секретным, так как помощь оказывалась „только незаконным беременным и роженицам, и скрывались имена матерей и пребывание их в госпитале". В 1840 году уровень секретности заведения повысился, поскольку образовано было еще одно отделение, получившее название „особо секретное". Сюда „поступали такие женщины, которые по общественному положению и образованию желали отдельного помещения", и здесь уже не действовал принцип бесплатного медицинского обслуживания, а взималась сумма в размере 26 рублей 20 копеек.

Постепенно расширяясь, Родильный приют из сугубо лечебного заведения преобразовывался в учебное. После учреждения при нем Повивального института было открыто и Поликлиническое отделение для „приходящих больных с целью дополнить практическое образование учениц Повивального института исследованием и распознаванием женских болезней". Позднее с этой же целью оборудовали стационар гинекологического профиля.

Милосердие по отношению к дающим жизнь не ограничивалось собственно медицинской помощью. Женщинам на ранних этапах материнства, когда трудно не только одиноким, но и семьям, до того уже еле сводившим концы с концами, необходима социальная поддержка. Такую поддержку оказывали благотворительные общества, создаваемые при родильных приютах. В их задачи входило „попечение о семействе, особенно о малолетних детях, поступившей для родоразрешения в приют матери, в снабжении бельем и теплой одеждой при выходе из приюта как самой матери, так и новорожденного, в доставлении возможности слабой родильнице не идти на работу до полного восстановления сил". Но, безусловно, вершиной заботы о материнстве и детстве в дореволюционной России можно считать Коншинский дом матери и ребенка, с историей создания которого читатели, вероятно, знакомы по предыдущим статьям цикла.^**

Таким образом, усилиями государства, общественной инициативой и частными средствами создавалась система благотворительных учреждений особого профиля, предназначенных для того, чтобы помочь женщине дать начало новой жизни и сделать эту жизнь по возможности менее несчастной. Потенциальная мать прежде всего, как известно, должна быть здоровой. Но оказавшись в поисках работы в большом городе, вырванная силой обстоятельств из привычной среды, родного окружения и ставшая постоялицей дешевых квартир сомнительной репутации, женщина была подвержена вполне определенному риску пополнить армию „отмеченных Венерой". Поэтому специально для пациенток „из среды ночлежников и коечно-каморочных квартир, больных сифилисом и другими венерическими и кожными болезнями" столицы и крупные города содержали бесплатные лечебницы.

Более благополучные, тем не менее, тоже требовали к себе внимание общества. Овдовев, женщина может в один миг остаться без средств к существованию с малолетними детьми на руках; а их надо не только одеть, обуть, накормить, но и выучить, как говорится, поставить на ноги. И все это без гувернанток, бонн, кухарок и горничных. Женщины со средним достатком могли рассчитывать на содействие Общества распространения практических знаний, необходимых в домашнем быту. Это Общество как раз и предназначено было „для доставления возможности матерям семейств собственными силами удовлетворять потребности семьи". Круг предлагаемых услуг был чрезвычайно разнообразен: от традиционных курсов кройки и шитья, моделирования одежды и дамских причесок до „хита" начала ХХI века - коммерческого счетоводства. Но самым существенным преимуществом Общества считалась посредническая контора, через которую желающие могли обучиться ремеслу и подыскать себе работу. Профессиональных кухарок готовила, например, школа, открытая в начале ноября 1870 года Обществом поощрения трудолюбия. В ней, кроме поваренного искусства, преподавали общеобразовательные дисциплины. Курс обучения предполагал двухлетний срок.

Различные общества „вспомоществования учащимся женщинам" имели широкую сферу деятельности. Они оказывали единовременную и постоянную финансовую помощь пособиями, ссудами, платой за обучение; нуждающихся обеспечивали одеждой, обувью, бельем. За общественный счет подопечных в случае необходимости помещали в больницу или оказывали им медицинскую помощь на дому.

В улучшении участи женщин принимали участие, без преувеличения, все слои населения. Так, например, знаменитые курсы профессора Герье получали постоянное и регулярное финансирование от купечества. Депутаты Городской Думы братья Ляпины, состоявшие попечителями нескольких московских училищ и членами правления Общества пособия нуждающимся студентам, самостоятельно содержали среди прочего ночлежный приют и вдовий дом. В огромном здании на Большой Серпуховской улице, где он размещался, особое место занимали „бесплатные квартиры для девиц или вдов, учащихся на каких-либо женских курсах города Москвы".

Получение профессионального образования было для женщины одним из основных условий ее самостоятельности. Если она учительница или фельдшерица, искусная швея или квалифицированная гувернантка, то в стабильном, не раздираемом социальными катаклизмами обществе она сможет сохранить достойную жизнь при любых неблагоприятных поворотах судьбы. Именно в силу этого три основных направления - профессиональное обучение, трудоустройство и, конечно, предоставление жилья - стали самыми популярными в деятельности благотворительных организаций, ориентированных на помощь женщинам. Причем часто эти направления пересекались, дополняя друг друга. Так, Братолюбивое общество снабжения неимущих квартирами, имевшее своей целью „доставление неимущим женщинам удобных квартир с отоплением и водой", в то же время заботилось о „приискании для них работ и помещении на место", то есть о трудоустройстве подопечных. При этом в правилах особо оговаривалось, что на помощь Общества „преимущественное право имеют вдовы с малолетними детьми и одинокие старушки, лишенные средств к существованию".

Интересно, что единственная в своем роде, поистине уникальная организация, носившая название Общество посещения бедных в Санкт-Петербурге, начинала свою деятельность тоже с оказания помощи именно женщинам. Основателем и бессменным председателем его был сенатор, гофмейстер двора, литератор, музыкант и, к тому же, прямой потомок рюриковичей Владимир Федорович Одоевский. После знакомства на месте с условиями жизни обратившихся за помощью, члены Общества устраивали девушек из бедных семей для обучения в Мариинский институт, Коломенское женское училище и в школы Женского Патриотического общества. В северной столице располагалось и Общество доставления дешевых квартир нуждающимся жителям - в домах, принадлежащих этой организации, были открыты мастерские со швейным оборудованием. Спрос на работы портних был велик, число посетительниц в мастерских доходило до 5 тысяч в год, обороты по заказам постоянно увеличивались.

Все бы хорошо, да одно плохо - такая „трудовая помощь" доступна тем, кто способен трудиться, а тем, кто вышел из этого возраста, требуется милосердие, если так можно выразиться, в чистом виде. Здесь уже речь идет не о доме трудолюбия, а о богадельне, не о больнице, а об убежище для неизлечимых больных, о приюте для престарелых, о доме призрения. И снова, теперь в конце жизни, женская доля оказывается не лучшей. Женщина раньше теряет трудоспособность по возрасту, но дольше живет, и в старости очень часто лишается кормильца. Это как бы общий негативный фон, который может нейтрализовать забота детей или усугубить нищета и болезни. Если судьба складывается благополучно, то все, как говорится, счастливы одинаково, а вот если жизнь не удалась… Тогда общество протягивает руку помощи, чтобы не погас огонь в очаге, чтобы не прекратилось продолжение рода и чтобы род этот не потерял высокого предназначения. Ведь есть же какой-то глубинный смысл в том, что в условиях тысячелетий патриархата не исчез культ женского божества, а где-то даже занял главенствующее положение. И не важно, как его называют - Богородица или Санта Мария. Важно, что несет он людям не войну, а мир, не кару небесную, а заступничество, уповая не на физическую мощь, а на духовные силы.